"Через год после смерти любимый пришел ко мне проститься..." Реальная история Наташи и Гунтара, чемпиона СССР

Изображение PublicDomainPictures с сайта Pixabay

Как чёрная магия разрушила счастливую любовь

В 38 лет я чув­ст­во­ва­ла се­бя аб­со­лют­но сво­бод­ной, бы­ла при­вле­ка­тель­ной, поль­зо­ва­лась ус­пе­хом у муж­чин и не мо­ро­чи­ла се­бе го­ло­ву «боль­шой лю­бо­вью». Я о ней во­все не ду­ма­ла, а она ко мне при­шла. Все зна­ют про лю­бовь с пер­во­го взгля­да. А моя лю­бовь на­ча­лась с пер­во­го при­ко­с­но­ве­ния.

Иг­ра без пра­вил

Моя при­ятель­ни­ца О., с ко­то­рой мы не­сколь­ко лет жи­ли в од­ном до­ме, гор­до со­об­щи­ла мне, что друг ку­пил ей но­вую двух­ком­нат­ную квар­ти­ру, и при­гла­си­ла ме­ня на но­во­се­лье. Она то­г­да встре­ча­лась с чем­пи­о­ном Лат­вии и Ев­ро­пы по шос­сей­но-коль­це­вым ав­то­гон­кам Гун­тар­сом Юдейк­сом. На пер­вый взгляд он ме­ня со­вер­шен­но не впе­чат­лил -- не­кра­си­вый, со смеш­ным за­че­сом на лы­си­ну. На вто­рой -- по­ка­зал­ся очень оба­я­тель­ным. По­с­ле за­сто­лья мы с ним при­се­ли на ди­ван, о чем-то за­го­во­ри­ли.

Гунтарс Юдейкс. Источник фото: racinghistory.lv

Он про­тя­нул ру­ку вдоль спин­ки ди­ва­на и -- клас­си­че­с­кий муж­ской при­ем -- слов­но не­вз­на­чай ко­с­нул­ся мо­е­го пле­ча. И ме­ня как буд­то то­ком уда­ри­ло: есть кон­такт, хи­мия тел за­ра­бо­та­ла. Я вдруг за­ме­ти­ла, ка­кая у не­го кра­си­вая шея, ка­кие го­лу­бые и яс­ные гла­за. За­ме­ти­ла, как он смо­т­рит на ме­ня. Ко­г­да я со­бра­лась до­мой, он вы­звал­ся ме­ня под­вез­ти. В лиф­те мы во­всю це­ло­ва­лись. Но вдо­гон­ку за на­ми увя­зал­ся его друг -- в ка­че­ст­ве со­г­ля­да­тая от О. Мы с Гун­тар­сом рас­ста­лись у подъ­е­з­да. Бы­ло уже позд­но, и я лег­ла спать.

В два ча­са но­чи за­зво­нил те­ле­фон: «Ты что де­ла­ешь?» -- «Те­бя жду», -- от­ве­ти­ла я. «Сей­час при­е­ду».

По­зво­ни­ли в дверь. От­кры­ваю. Гун­тарс спра­ши­ва­ет: «К те­бе мо­ж­но?» Я го­во­рю: «Да». И все прин­ци­пы «при­ли­ч­ной де­вуш­ки» -- не за­во­дить ро­ма­нов с же­на­ты­ми муж­чи­на­ми, не от­би­вать бойф­рен­дов у под­руг, не за­ни­мать­ся лю­бо­вью в ве­чер зна­ком­ст­ва -- мо­мен­таль­но по­ле­те­ли к чер­ту. Гос­по­ди, ска­зал бы мне кто рань­ше, во что я вле­зу -- ни­ко­г­да бы не по­ве­ри­ла, да еще и оби­де­лась бы за ос­корб­ле­ние!

В год зна­ком­ст­ва нам обо­им ис­по­л­ни­лось по 38 лет. Оба -- Дра­ко­ны. Оба ро­ди­лись под зна­ком Ве­не­ры: я -- Те­лец, а он -- Ве­сы. И бы­ли мы с ним од­ной кро­ви не толь­ко по ду­ху, но и по ее со­ста­ву -- у обо­их 3-я груп­па, ре­зус от­ри­ца­тель­ный.

Наталья во времена романа с Гунтарсом. Фото из личного архива

Амок

На сле­ду­ю­щий день ве­че­ром Гун­тарс вновь при­шел и ос­тал­ся у ме­ня на ночь. Я на уров­не ин­стин­к­та то­ч­но зна­ла: это -- мое. Со мной бу­к­валь­но амок при­клю­чил­ся -- ме­ня на нем замк­ну­ло. Ут­ром, ко­г­да мы зав­т­ра­ка­ли, по­зво­ни­ла рас­стро­ен­ная под­ру­га: «На­та­ша, мне ска­за­ли, что во дво­ре тво­е­го до­ма сто­ит бе­лая «де­вят­ка» Гун­тар­са. По­смо­т­ри в ок­но! Она -- там? Как ты ду­ма­ешь, у ко­го он?»

Я на­халь­но сов­ра­ла ей: «Это «де­вят­ка» со­се­да с пя­то­го эта­жа». И вну­т­ри у ме­ня ни­ка­ко­го на­ме­ка на со­весть не ше­вель­ну­лось. Я ви­де­ла: ни­че­го серь­ез­но­го ме­ж­ду ни­ми нет. Она мне не по­ве­ри­ла. При­мча­лась как фу­рия, во­р­ва­лась в квар­ти­ру и со все­го ма­ху вле­пи­ла ему по­ще­чи­ну. Раз­ра­зив­ший­ся скан­дал ме­ня не сму­тил -- от­ку­да толь­ко вы­дер­ж­ка взя­лась! По­с­ле не­сколь­ких не­уда­ч­ных по­пы­ток вер­нуть Гун­тар­са под­ру­га от не­го от­сту­пи­лась: по­ня­ла всю тщет­ность.

Тре­тья жен­щи­на

Я зна­ла, что Гун­тарс же­нат во вто­рой раз, очень лю­бит де­тей от пер­во­го бра­ка, до­ч­ку от вто­ро­го и на­де­ет­ся на­ла­дить ра­ди нее от­но­ше­ния с же­ной. Я по­ду­ма­ла: же­нат так же­нат. Кто из хо­ро­ших муж­чин оди­нок? Ни­кто! И дол­го не име­ла по­ня­тия про его вто­рую под­руж­ку В., пер­ги­д­роль­ную блон­дин­ку с буль­дожь­ей хват­кой. О. мне про нее не рас­ска­зы­ва­ла -- ско­рее все­го, са­ма не зна­ла. Он из­ред­ка встре­чал­ся с В., ко­г­да О. бы­ла на ра­бо­те.

В. жи­ла в об­ще­жи­тии с до­ч­кой и стра­ст­но хо­те­ла, что­бы Гун­тарс ушел от же­ны, же­нил­ся на ней, ку­пил ей та­кую же квар­ти­ру, как О. Зна­е­те, есть та­кие жен­щи­ны, ко­то­рые ни­че­го не уме­ют, у них нет ни про­фес­сии, ни об­ра­зо­ва­ния, ни ума, ни тру­до­лю­бия -- ни­че­го, кро­ме же­ла­ния уце­пить­ся за муж­чи­ну и на нем вы­стро­ить свою судь­бу. Я не пред­ста­в­ля­ла се­бе да­же в кош­мар­ном сне, ка­кую ро­ко­вую роль эта В. сы­г­ра­ет в мо­ей судь­бе.

Ис­тин­ная лю­бовь не ве­да­ет ни гор­до­сти, ни сты­да

В те­че­ние по­лу­то­ра лет Гун­тарс ме­тал­ся ме­ж­ду тре­мя жен­щи­на­ми -- же­ной, мною и В. В то вре­мя ко­г­да мы с ним встре­ти­лись, он стал чем­пи­о­ном Ев­ро­пы по шос­сей­но-коль­це­вым гон­кам. Его на­зы­ва­ли ле­ген­дой лат­вий­ско­го ав­то­спор­та, его ре­корд ни­кто так и не по­бил: один­на­д­ца­ти­крат­ный чем­пи­он Лат­вии, трех­крат­ный чем­пи­он Со­вет­ско­го Со­ю­за. Он был зна­ме­ни­тым, хо­ро­шо обес­пе­чен­ным, му­же­ст­вен­ным и ще­д­рым. Все его рва­ли на ча­с­ти. Все на­ме­ре­ва­лись за­по­лу­чить его в ли­ч­ное поль­зо­ва­ние. Ни­кто не хо­тел ус­ту­пать. И я -- то­же. Он дви­гал­ся по кру­гу: ка­кое-то вре­мя жил с же­ной, по­том В. бро­са­лась сре­ди бе­ла дня под ко­ле­са его ма­ши­ны или ус­т­ра­и­ва­ла скан­дал, и он ухо­дил к ней, вы­дер­жи­вал с нею не­сколь­ко дней и шел от нее -- ко мне, а от ме­ня -- вновь к же­не, по­то­му что там -- до­ч­ка. Ка­ко­во? И я опять и опять его при­ни­ма­ла.

Все дру­зья и под­ру­ги по­ра­жа­лись мо­е­му тер­пе­нию, го­во­ри­ли, что я ве­ду се­бя не­аде­к­ват­но: «Как ты мо­жешь? Он те­бя уни­жа­ет, а ты -- все тер­пишь! Ты же ни­ко­му мел­кой ошиб­ки, на­ме­ка на из­ме­ну и ре­з­ко­го сло­ва ни­ко­г­да не про­ща­ла!» Дру­гим -- не про­ща­ла. Ему про­ща­ла все, по­то­му что ви­де­ла: за его ме­та­ни­я­ми сто­ит не сам­цо­вая гор­дость дон­жу­а­на –«все ме­ня лю­бят», не не­ре­ши­тель­ность – «ни­ко­го не мо­гу вы­брать», не без­раз­ли­чие к нам -- «Мне все рав­но, с кем быть, -- кто доль­ше про­дер­жит­ся, ту и возь­му», а до­б­ро­та и жа­лость. Мои зна­ко­мые ви­де­ли толь­ко внеш­нюю сто­ро­ну про­ис­хо­дя­ще­го – «му­жик бе­га­ет по трем ба­бам», а я по­ни­ма­ла все из­ну­т­ри.

«Я в ка­ж­дой жен­щи­не ищу мать»

В од­ну из пер­вых встреч Гун­тарс ска­зал мне: «Я в ка­ж­дой жен­щи­не ищу мать». В ран­нем дет­ст­ве мать ос­та­ви­ла его с от­цом и уш­ла из се­мьи. Отец же­нил­ся во вто­рой раз и от­дал сы­на на вос­пи­та­ние ба­буш­ке с де­душ­кой. Гун­тар­са пре­да­ла мать. Он мог вы­рас­ти пре­да­те­лем и мстить ми­ру за свое го­ре, бро­сая всех. Он вы­брал дру­гой путь и пы­тал­ся всех удер­жать и ни­ко­го не пре­да­вать. Его ве­ли по жиз­ни то­с­ка по ма­те­рин­ской ла­с­ке, оби­да и злость. Он всю свою жизнь по­ло­жил на то, что­бы до­бить­ся ус­пе­ха, ра­зы­скать свою мать и ска­зать ей: «Ви­дишь, ка­ко­го за­ме­ча­тель­но­го сы­на ты бро­си­ла и не оце­ни­ла?» Но спу­с­тя мно­го лет он на­шел толь­ко ее мо­ги­лу -- ока­зы­ва­ет­ся, она умер­ла в Ли­е­пае, со­в­сем мо­ло­дой.

Фото из личного архива Натальи Бесединой

Гун­тарс лю­бил ме­ня, жа­лел, что у не­го не сло­жи­лись до­б­рые от­но­ше­ния с же­ной, и со­чув­ст­во­вал В. Как лю­бой силь­ный муж­чи­на, он фи­зи­че­с­ки не мог при­чи­нить боль сла­бо­му и ко­го-то от­толк­нуть. Не мог сде­лать вы­бор. И пил -- как свой­ст­вен­но мно­гим муж­чи­нам в труд­ных си­ту­а­ци­ях. А по­том, в под­пи­тии, воз­вра­щал­ся ко мне и го­во­рил: «Да, я не прынц. А мо­ж­но, по­ка ты бу­дешь сво­его прын­ца ис­кать, я тут у те­бя по­сплю?» Я за все де­сять лет ни­ко­г­да не слы­ша­ла от не­го -- ни от пья­но­го, ни от трез­во­го -- ни од­но­го ре­з­ко­го или гру­бо­го сло­ва. Толь­ко при­зна­ния в люб­ви и не­ж­ные сло­ва.

Ни­ко­г­да не за­бу­ду его слов: «Я ут­ром про­сы­па­юсь, об­ни­маю те­бя и сам се­бе за­ви­дую. Ты так хо­ро­шо пах­нешь, как мо­ло­дая де­вуш­ка!»

Три в од­ном

Мы ока­за­лись друг для дру­га иде­аль­ной па­рой. Он для ме­ня -- муж, друг и ре­бе­нок. Я для не­го -- мать, же­на и под­ру­га. Ко­г­да Гун­тарс был со мной, ко мне при­хо­дил вну­т­рен­ний по­кой, а ко­г­да его не бы­ло, мне фи­зи­че­с­ки воз­ду­ха не хва­та­ло. Я не уме­ла на не­го сер­дить­ся и все мог­ла ему про­стить за до­б­ро­ту и чув­ст­во юмо­ра. Он лег­ко га­сил все мои гнев­ные вспыш­ки. На сер­ди­тые сло­ва «ах ты та­кой-ся­кой!» смеш­но от­то­пы­ри­вал гу­бы, что при его му­же­ст­вен­ной гру­бо­ва­той внеш­но­сти вы­гля­де­ло край­не ко­ми­ч­но, и го­во­рил: «Я не та­кой и не ся­кой. Я -- твой го­луб­чик» -- и умиль­но смо­т­рел на ме­ня го­лу­бы­ми гла­за­ми. Мое серд­це та­я­ло. И я улы­ба­лась.

Ко­г­да тер­пе­ние воз­на­гра­ж­да­ет­ся

Пер­вые пол­то­ра го­да на­шей свя­зи Гун­тарс но­ми­наль­но жил у се­бя до­ма. Я бы­ла не про­тив то­го, что­бы он жил с семь­ей. Но В. ме­то­ди­ч­но до­с­та­ва­ла его же­ну уг­ро­за­ми и бра­нью и на­ко­нец до­би­лась сво­его -- Гун­тарс, из­дер­ган­ный скан­да­ла­ми, от же­ны ушел. Но не к В., а ко мне. Явил­ся ко мне в кон­це ап­ре­ля в том, в чем вы­шел из до­ма, с па­рой ла­тов в бу­ма­ж­ни­ке. Же­на да­же па­с­порт ему не от­да­ла, не вер­ну­ла его ве­щи и спор­тив­ные на­гра­ды. На­де­я­лась, что под та­ким прес­син­гом он вер­нет­ся. На сле­ду­ю­щий день я по­шла и ку­пи­ла ему зуб­ную щет­ку, ком­п­лект бе­лья и ру­баш­ку. Он рас­стро­ил­ся из-за то­го, что все ос­та­лось у же­ны. Но я бы­ла сча­ст­ли­ва и ска­за­ла, что нам ни­че­го не на­до -- мы на­ч­нем с ну­ля и все ку­пим са­ми. Он ос­тал­ся в мо­ей од­но­ком­нат­ной квар­ти­ре.

Чер­ный тай­фун

А я ста­ла для В. пер­вым и глав­ным вра­гом. Она зво­ни­ла мне и ру­га­лась, би­ла ок­на в ма­ши­не Гун­тар­са, ло­ми­лась в на­шу дверь.

На этой машине Гунтарс побеждал в гонках. Фото: Фейсбук, "Автоспорт в СССР"

Я ей ни­ко­г­да не от­кры­ва­ла. И вско­ре мне при­снил­ся сон, что че­рез дверь в мою квар­ти­ру впол­за­ет не­что чер­ное, вро­де об­ла­ка, и мой чер­ный кот с ши­пе­ни­ем его про­го­ня­ет.

На сле­ду­ю­щий день я уби­ра­ла ле­ст­ни­ч­ную клет­ку и об­на­ру­жи­ла под двер­ным ков­ри­ком зе­м­лю и ли­с­ток бу­ма­ги, сра­зу все по­ня­ла и по­хо­ло­де­ла. Зе­м­ля бы­ла с клад­би­ща -- есть та­кой ри­ту­ал с за­го­во­рен­ной на смерть зе­м­лей, что­бы из­ве­с­ти со­пер­ни­цу. Я вы­бро­си­ла эту зе­м­лю, а ли­с­ток со­жгла со сло­ва­ми: «Пусть все зло вер­нет­ся к по­слав­ше­му его трое­крат­но». Вско­ре мой кот-за­щит­ник умер от ра­ка. А до­ч­ку В. с бал­ко­на пя­то­го эта­жа уро­нил на ас­фальт пья­ный муж ее се­ст­ры.

Но, ви­ди­мо, по­то­му, что я зла ей не же­ла­ла, де­во­ч­ка ос­та­лась жи­ва, толь­ко ру­ч­ку и нож­ку сло­ма­ла. И на не­сколь­ко лет В. вро­де бы ус­по­ко­и­лась. Но ко­г­да мы с Гун­тар­сом, ко­то­рый пре­кра­с­но за­ра­ба­ты­вал в сво­ем ав­то­сер­ви­се, ку­пи­ли но­вень­кую ма­ши­ну и трех­ком­нат­ную квар­ти­ру, она бу­к­валь­но с це­пи со­р­ва­лась. Ре­ши­ла, как бы хо­ро­шо жи­ла, ес­ли бы все это ей до­с­та­лось. Она под­сте­ре­га­ла его на ули­це и уг­ро­жа­ла ему: ес­ли он ме­ня не бро­сит и к ней не вер­нет­ся -- че­рез год сдох­нет. Рас­ска­зы­ва­ла про ка­кую-то баб­ку, ко­то­рая за­го­во­рит его «на смерть». Я ис­пу­га­лась и по­про­си­ла Гун­тар­са ни­ко­г­да и ни­че­го не брать из ее рук, ведь она ре­гу­ляр­но бе­га­ла к не­му в ав­то­сер­вис, умо­ля­ла и жа­ло­ва­лась. А он по до­б­ро­те ду­шев­ной по­мо­гал ей день­га­ми для до­ч­ки-ин­ва­ли­да, дро­ва к ее до­му при­во­зил. Я об этом зна­ла, но мол­ча­ла: вряд ли кто-то бу­дет уп­ре­кать сво­его муж­чи­ну за его ве­ли­ко­ду­шие и ще­д­рость.

По­с­лед­няя осень

Той ве­ли­ко­леп­ной те­п­лой осе­нью, в суб­бо­ту, мы по­еха­ли в Си­гул­ду. Этот день я по­м­ню весь, по ми­ну­там, за не­пе­ре­да­ва­е­мое, до слез ощу­ще­ние сча­стья. Мы дер­жа­лись за ру­ки, бро­ди­ли по раз­ва­ли­нам и по ал­ле­ям, за­би­ра­лись на баш­ню Ту­райд­ско­го зам­ка, фо­то­гра­фи­ро­ва­лись, по­том по­обе­да­ли. У нас бы­ло мно­го та­ких дней -- мы гу­ля­ли по Ста­рой Ри­ге, хо­ди­ли в зоо­парк. Ез­ди­ли в Пи­тер на все­рос­сий­ские гон­ки -- встре­ча­лись с его друзь­я­ми по сбор­ной Со­ю­за. Где бы Гун­тарс ни по­я­в­лял­ся, все бы­ли ему ра­ды. Его все лю­би­ли -- та­кой он был че­ло­век. Мы взя­лись за ре­монт квар­ти­ры, и он ска­зал: «По­ра бы нам по­же­нить­ся! И бу­дем мы вме­сте до кон­ца дней сво­их». И я по­ду­ма­ла: «И прав­да -- по­ра! Ка­ко­го чер­та я от­ка­зы­ва­юсь? Че­го еще на­до? Вот муж­чи­на, с ко­то­рым не страш­но со­ста­рить­ся, и я с ним сча­ст­ли­ва». Я то­же бы­ла уве­ре­на, что бу­ду с ним жить до кон­ца сво­их дней. И ска­за­ла: «Да, ко­не­ч­но, вот толь­ко ре­монт за­кон­чим -- что­бы бы­ло ку­да гос­тей звать».

Смерт­ный при­го­вор

Ре­монт мы так и не за­вер­ши­ли. В но­я­б­ре Гун­тарс по­жа­ло­вал­ся на боль в спи­не. Ма­ну­аль­ный те­ра­певт ему не по­мог, и я по­про­си­ла его схо­дить на то­мо­гра­фию по­зво­но­ч­ни­ка. Он при­вез сним­ки и про­тя­нул мне: «По­смо­т­ри. Я ни­че­го в них не по­ни­маю». Я про­чи­та­ла ди­аг­ноз -- «рак в чет­вер­той ста­дии с ме­та­ста­за­ми в ко­с­тях» и по­ня­ла: у ме­ня в ру­ках -- его смерт­ный при­го­вор. «Это у те­бя по­с­ле ава­рий на гон­ках», -- ска­за­ла я не дрог­нув­шим го­ло­сом. От­го­во­рив­шись ка­ким-то хо­зяй­ст­вен­ным де­лом, бе­гом спу­с­ти­лась к со­сед­ке и пла­ка­ла у нее ча­са пол­то­ра. По­том вы­тер­ла сле­зы и вер­ну­лась.

Я уго­во­ри­ла всех вра­чей в Вал­ми­е­ре и Ри­ге пи­сать в до­ку­мен­тах – «об­щее за­бо­ле­ва­ние». Они со­г­ла­си­лись объ­я­с­нять ему все сим­пто­мы бо­лез­ни «по­с­лед­ст­ви­я­ми спор­тив­ных травм». Я хо­те­ла убе­речь со­з­на­ние лю­би­мо­го че­ло­ве­ка от это­го ужа­са. Он­ко­лог мне ска­зал: «Де­лать опе­ра­цию, об­лу­чать и про­во­дить хи­ми­о­те­ра­пию -- позд­но. Мо­ж­но толь­ко сни­мать боль. Он про­жи­вет не боль­ше го­да». В «Гай­льэ­зер­се» для не­го раз­ра­бо­та­ли про­грам­му, бла­го­да­ря ко­то­рой он был на но­гах до по­с­лед­не­го дня.

«Гра­ж­дан­ская же­на»

У нас тот год про­шел в та­кой люб­ви, что сло­ва­ми не пе­ре­дать. Я мог­ла пла­кать на ра­бо­те -- до­ма при нем слез я се­бе не по­з­во­ля­ла. А ко­г­да ос­та­ва­лась од­на, вы­ла как вол­чи­ца -- от бо­ли, от­ча­я­ния и не­спра­ве­д­ли­во­сти. Мне мно­гие не по­ве­рят, но я ка­кой-то ча­стью ду­ши ис­пы­ты­ва­ла сча­стье, по­то­му что он все еще был со мной. Я не иг­ра­ла и не при­тво­ря­лась -- смо­т­ре­ла на не­го и ду­ма­ла, что все -- не­прав­да, это­го про­с­то не мо­жет быть! Мы по-пре­ж­не­му спа­ли вме­сте, дер­жась за ру­ки. Я ста­ра­лась его чем-то ка­ж­дый день по­ра­до­вать: вку­с­ной едой, про­гул­кой, бе­се­дой, ви­зи­том гос­тей... Он вел се­бя с по­ра­зи­тель­ным му­же­ст­вом и тер­пе­ни­ем: ни ра­зу не по­жа­ло­вал­ся, ни ра­зу го­лос на ме­ня не по­вы­сил и ни­ко­г­да ни­че­му не раз­дра­жал­ся. Все­гда го­во­рил: «Хо­ро­шо се­бя чув­ст­вую, вот толь­ко сла­бость -- на­до уро­вень ге­мо­гло­би­на по­вы­сить». Его до­к­тор мне ска­за­ла: «Он все зна­ет. Но бе­ре­жет вас так же, как вы бе­ре­же­те его».

А за ме­сяц до смер­ти Гун­тар­са, в ка­нун его дня ро­ж­де­ния, ко­г­да я бы­ла на ра­бо­те, к не­му при­ез­жа­ла В., уго­ва­ри­ва­ла уе­хать с нею, обе­ща­ла его вы­ле­чить. Он от­ка­зал­ся. И на сле­ду­ю­щий день по­лу­чил от нее эсэ­мэ­ску: «Те­бе цве­ты на день ро­ж­де­ния при­не­с­ти или сра­зу на мо­ги­лу?» Он очень рас­стро­ил­ся, а я от зло­сти чуть не за­дох­ну­лась.

Умер он в боль­ни­це. В день смер­ти Гун­тар­са вме­сте с его род­ст­вен­ни­ка­ми я при­шла в загс за справ­кой. Ста­ли за­пол­нять до­ку­мен­ты, и чи­нов­ни­ца ме­ня спра­ши­ва­ет: «А кем вы ему при­хо­ди­тесь?» Я, сму­тив­шись, от­ве­чаю: «Гра­ж­дан­ская же­на». Она вы­со­ко­мер­но на ме­ня по­смо­т­ре­ла и из­ре­к­ла: «В лат­вий­ском за­ко­но­да­тель­ст­ве нет та­ко­го по­ня­тия. По­э­то­му я за­пи­шу pazis­tama -- зна­ко­мая».

23 но­я­б­ря мы его по­хо­ро­ни­ли. На по­хо­ро­ны со­бра­лось 362 че­ло­ве­ка -- из Лат­вии, Рос­сии, Лит­вы. Я сто­я­ла у его гро­ба, и у ме­ня бы­ла толь­ко од­на мысль: «Не дай бог В. явит­ся с до­ч­кой и ус­т­ро­ит ис­те­ри­ку «с бро­са­ни­ем на крыш­ку гро­ба». И я ее убью». Но она не при­шла и боль­ше мне не зво­ни­ла.

Про­ща­ние

Сколь­ко я слез за сле­ду­ю­щий год вы­пла­ка­ла – на­вер­ное, це­лый бас­сейн. Ут­ром иду на ра­бо­ту, ве­че­ром ле­жу и пла­чу, по­ка не ус­ну.

Ми­нул год, и в ти­хий пред­рас­свет­ный час Гун­тарс при­шел ко мне про­стить­ся. Я не спа­ла, ле­жа­ла с за­кры­ты­ми глаз­ми и слы­ша­ла, как он от­во­рил дверь, во­шел, лег ря­дом. И я по­чув­ст­во­ва­ла тя­жесть его го­ло­вы на сво­ей гру­ди -- ему все­гда нра­ви­лось так ле­жать. Я бо­я­лась от­крыть гла­за и по­ше­ве­лить­ся: вдруг он пой­мет, что я про­сну­лась, и ис­чез­нет. Мне очень хо­те­лось его об­нять и при­жать к се­бе, но я не ре­ша­лась. Я чув­ст­во­ва­ла, как он ды­шит, как до­вер­чи­во при­жи­ма­ет­ся ко мне. Ко­г­да я на­ко­нец от­кры­ла гла­за -- его не бы­ло. Толь­ко смя­тая по­душ­ка и ском­кан­ная про­сты­ня. Боль­ше я его во сне не ви­де­ла. Ни­ко­г­да.

Во­п­ро­сы, на ко­то­рые у ме­ня нет от­ве­тов

Вы­хо­дит, лю­бая жен­щи­на спо­соб­на кол­дов­ст­вом до­ве­сти сво­его быв­ше­го лю­би­мо­го до смер­ти или по­гу­бить со­пер­ни­цу и раз­ру­шить чу­жое сча­стье? Мо­ж­но ли бы­ло как-то убе­речь­ся от ка­та­ст­ро­фы? На что нам сле­до­ва­ло об­ра­тить вни­ма­ние и ко­г­да мы со­вер­ши­ли ошиб­ку? Не­у­же­ли до­б­ро­та и со­чув­ст­вие на­ка­зу­е­мы и нам нель­зя по­мо­гать тем, с кем мы рас­ста­лись?..

Ком­мен­та­рий Ин­ги Янов­ской, эзо­те­ри­ка:

«Но­вый год обя­за­тель­но за­кон­чит­ся...»

Что­бы кол­дов­ст­во или пор­ча ока­за­ли на нас воз­дей­ст­вие, на­до от­крыть для чу­жой энер­гии дверь. Уяз­ви­мы­ми нас де­ла­ют оби­да -- тот, кто оби­жен, жи­вет про­шлым, а не на­сто­я­щим, и чув­ст­во ви­ны -- тот, кто ви­но­ват, вну­т­рен­не же­ла­ет на­ка­за­ния и под­ста­в­ля­ет­ся под все уда­ры. Силь­ный и до­б­рый муж­чи­на ока­зал­ся столь без­за­щит­ным пе­ред чу­жой злой во­лей, по­то­му что был оби­жен на мать и чув­ст­во­вал се­бя ви­но­ва­тым пе­ред не­ко­г­да бли­з­ки­ми ему жен­щи­на­ми. Оби­жать­ся на ко­го-то бес­смы­с­лен­но. Не­пу­те­вая ма­ма сбе­жа­ла -- вы­кинь ее из го­ло­вы – «ро­ди­ла, и спа­си­бо за это», и лю­би ба­буш­ку с де­душ­кой. Брак не удал­ся -- ска­жи пре­ж­ней же­не: «Ме­ж­ду на­ми боль­ше ни­че­го нет. Раз­во­жусь. О ре­бен­ке бу­ду за­бо­тить­ся все­гда». Жал­ко быв­шую лю­бов­ни­цу -- ку­пи ей квар­ти­ру и боль­ше с ней не встре­чай­ся. Не вну­шай ло­ж­ных на­дежд сво­и­ми воз­вра­ще­ни­я­ми, не от­ку­пай­ся по­дар­ка­ми и день­га­ми, по­то­му что не­до­б­рый че­ло­век за об­ма­ну­тые на­де­ж­ды мстит очень же­с­то­ко. Не­рас­торг­ну­тый брак, про­дол­жа­ю­щи­е­ся се­к­су­аль­ные кон­та­к­ты и да­же про­с­то жгу­чая смесь из вос­по­ми­на­ний о бы­лом, раз­дра­же­ния, гне­ва и жа­ло­сти да­ют обо­им парт­не­рам не­кую власть друг над дру­гом. Они по­доб­ны со­об­ща­ю­щим­ся со­су­дам и лег­ко ока­зы­ва­ют вза­им­ное вли­я­ние. Нет ни­ка­ких кон­та­к­тов -- и мы за­щи­ще­ны от сгла­за и пор­чи.

Мо­ж­но ли бы­ло пре­дот­вра­тить ка­та­ст­ро­фу? От коз­ней пре­ж­них парт­не­ров нас обе­ре­га­ет брак. Он за­кры­ва­ет все две­ри в про­шлое и на­кла­ды­ва­ет эмо­ци­о­наль­ные и энер­ге­ти­че­с­кие узы, по­з­во­ля­ю­щие вы­та­щить лю­би­мо­го че­ло­ве­ка из про­па­с­ти и за­щи­тить от опа­с­но­сти. И не име­ет зна­че­ния, ка­ким об­ря­дом вы со­че­та­лись: об­вен­ча­лись, рас­пи­са­лись, обош­ли три раза во­к­руг ел­ки, на­еди­не об­ме­ня­лись коль­ца­ми и ска­за­ли «от­ны­не мы -- муж и же­на». Суть од­на -- ме­ж­ду ва­ми воз­ни­к­ла мощ­ная энер­ге­ти­че­с­кая связь. Ко­г­да муж­чи­на пред­ла­га­ет жен­щи­не рас­пи­сать­ся, за его сло­ва­ми ча­с­то пря­чет­ся прось­ба о по­мо­щи и стре­м­ле­ние на­ко­нец-то рас­стать­ся с про­шлым и жить бу­ду­щим. У же­ны боль­ше воз­мо­ж­но­стей по­мо­гать му­жу, чем у лю­бов­ни­цы.

Но бу­ду­щее нам не­ве­до­мо. Бы­ва­ет и так: кто-то в бра­ке от­да­ет всю энер­гию ну­ж­да­ю­ще­му­ся в по­мо­щи парт­не­ру и уга­са­ет сам. Или по­мощь при­хо­дит слиш­ком позд­но, ко­г­да ме­ха­низм раз­ви­тия бо­лез­ни за­пу­щен и ни­че­го уже не по­пра­вить. По­э­то­му на­до про­с­то лю­бить: ме­сяц, пять или де­сять лет сча­стья -- это боль­ше, чем ни­че­го. Как го­во­рят де­ти: «Но­вый год обя­за­тель­но за­кон­чит­ся, так не­у­же­ли луч­ше, что­бы он во­об­ще не на­сту­пал?»

Рас­сказ На­та­льи Бе­се­ди­ной за­пи­са­ла Га­ли­на Зай­це­ва