Сегодня мне хочется поделиться личным. Отчасти потому, что хочется свидетельства со стороны (нет, это ни к чему не обязывает: ни комментировать, ни дочитывать до конца). А отчасти потому, что вдруг кому-то это откликнется и даст опору или проход. Или надежду.
В какой-то мере это будет продолжение вот этой истории о фобии (Нет, читать её необязательно).
И небольшой дисклеймер: если анализ сновидений, полевые практики и феноменологический подход вы считаете чем-то несерьёзным и вообще, ересью - то вам сюда не надо.
Итак, всё началось (или продолжилось?) с генных ключей. Надо отметить, что как бы мне ни нравилась тема Дизайна человека и около него, в меня она, хоть убей, «не влезает». Т.е. вот я сажусь читать и через пару абзацев всё в голове плывёт и я перестаю понимать что-либо. А тут ВДРУГ (как обычно это и бывает) я открыла свой хологенетический профиль и погрузилась.
И вот последнее из прочитанного и зацепившего:
Прежде всего, величайшая возможная способность 56-го Дара лежит в общении. Он в состоянии развлечь и отвлечь внимание других.
А дальше был сон. И снилась мне снова – война. Я в городе, похожем на Питер. На город наступает враг, а командование, войска и администрация уже покинули его. В городе – только гражданские. И – непонятно зачем – необученные молодые мальчики-студенты, которым всучили винтовки и немного патронов. Я спускаюсь в полуподвальное помещение, где сидят четверо. Один – за главного - криво улыбаясь говорит: Что ж они нам обуви не выдали? Винтовки – выдали, а ботинки – нет?
Я смотрю на его ноги, он в тапках – качает ногой и улыбается, будто извиняясь, за такую несуразицу. Мне трудно смотреть на него – ведь я понимаю, что ботинки им совсем ни к чему: их убьют после первого же выстрела.
Тогда я иду к трём другим: нежным угловатым почти-подросткам. Они сидят неподвижно, раздавленные неотвратимостью смерти. Я подхожу к каждому из них, глажу по лицу, заглядываю в глаза….глаза темно-темно-синие, глубокие, невероятные!
«Посмотри!» - окликаю я Главного. «А ты видел какие невероятно синие глаза у твоих ребят? Уверена, что ты таких в жизни никогда не встречал!!» «А то!» - откликается он, всё также криво улыбаясь. А я не могу оторваться от этих – всё глажу, всё заглядываю, пытаюсь как-то расшевелить, отвлечь (!) и шепчу-уговариваю: «Не бойтесь! Это будет быстро, как один миг. Вы только выстрелите пару раз – и всё. Вы даже не успеете ничего почувствовать! Зато тем быстрее мы сможем встретиться ТАМ, на той стороне. Ну, это, конечно, если верить в жизнь после смерти.» Задумываюсь. И продолжаю со смехом: «Поэтому я предпочитаю верить – так хотя бы не настолько страшно!»
Тут я смотрю в окно – куда направлены застывшие неживые взгляды ребят: там показались первые захватчики.
Я понимаю, что сделала всё, что могла и выхожу на улицу.
По каналу и улицам втекают они – враги. На удивление не фашисты. Скорее форма напоминает хроники первой мировой. Они неспешно занимают пространство. Не стреляют, не орут. Уверенно и спокойно. Я двигаюсь некоторое время с ними. Подхожу к высокому красивому зданию городской администрации. За огромным окном второго этажа виден стол, за которым работают две пожилые дамы – этакие Клара Цеткин и Роза Люксембург. Боевые подруги, на которых оставлено управление. Высоко уложенные волосы, блузы с брошами и воротничками-стоечками. Они одновременно вздрагивают, бросают взгляд на двери и быстро идут к окну. Вылезают на карниз, смотрят друг на друга – невозмутимо и решительно. И прыгают, повисая на верёвках. А я думаю «Надо же, какая сила Духа!» Одна умирает сразу, а вот вторая долго дёргается, руки бесконечно поднимаются к горлу и я ужасаюсь – почему же она никак не умрет, почему так мучительно долго расстается с жизнью?? Поднимаю взгляд – у окна толпятся ворвавшиеся в кабинет враги. Они растеряны.
Проснулась я с болью в горле и страшным отеком, который не уходил несколько дней. И ощущением, что этот сон – описание какого-то процесса. Покрутив так и эдак с моей коллегой пришли к выводу, что – да. Это война. С которой я никак не вернусь. Я расстроилась: уже сколько в это место было сделано, сколько проработано – а тема вот она! Да, не фашисты, да – не концлагеря и не узники. И люди, хоть и обреченные на смерть, но относительно свободные. И даже я не умираю и мне ничего не грозит. И всё же – война.
Что же еще можно сделать, как, наконец, расстаться с ней?
Ответ пришел быстро. Простой до безобразия: похоронить. А дальше стали приходить образы, я очень быстро нашла всё необходимое и сложился ритуал. Зажгла свечу, сделала куклу-скрутку, завернула её в белую тряпицу и уложила в кусок березовой коры – то ли лодочка, то ли гроб без крышки. Вместе с куклой в саван завернула попавшийся по дороге (пока к берёзе за корой ходила) куриный бог. Я сначала удивлялась – зачем он нужен? Поняла только на следующий день – но об этом позже.
Присела на улице на скамейке. Сижу-думаю, сегодня хоронить или уж до завтра отложить. На автомате взяла телефон, открыла ФБ – и первый же пост в ленте с видео «Первый поезд Победы». Посмотрела, всплакнула. Решила, что это знак, что я на верном пути. Почитала про место, в котором я находилась (за Боровском). Да, тут стояли немцы. Обдало холодом от мысли, как же близко от Москвы они были!! Взяла совок и пошла в поле. Хоть и зима в этом году – одно название, а земля промерзнуть успела. Копать было тяжело. И каким-то чудом показались несколько зерен в этой мерзлоте – уже проросшие. Жизнь!
В общем, похоронила я их. Именно их. Неупокоенных, непохороненных, неоплаканных, забытых, пропавших, правых и неправых, героев и предателей, жертв и палачей, умерших какими угодно смертями. Смалодушничавших и тех, кто поразил своей силой духа даже врага. Тех кто оставался честен, и тех, кто мучился совестью до конца дней своих. Словом, всех причастных. И вдруг поймала себя на том, что Смерть – как таковую – я из процесса исключила. Почему-то. И пригласила ее в процесс. Она – знает, КАК управиться с этим. И как только я с этим согласилась – в ту же могилу, ставшую какой-то бесконечной – ухнул поток всех, кто погиб во время с 1917 года и до 1945: белые, красные, раскулаченные, репрессированные, и так далее, и так далее.
Я молилась за них – как умела. Пока не почувствовала пустоту и тишину. Как гора с плеч.
А куриный бог при чём? Я не сразу поняла. Этот камень – изначально оберег – нам известен как талисман, связанный с надеждой, удачей, загадыванием желаний. Он – вне конфессий, вне возраста и пола. Ведь при таком «массовом захоронении» - по какому обряду провожать? Такая вот «унификация» получилась.