Друзья

Автор: Дмитрий Доводин

Кажется, ещё Лермонтов заметил, что «из двух друзей всегда один раб другого». Хочется надеяться, что есть исключения, но в нашей истории всё обстояло точь-в-точь по Лермонтову. Первый из двух друзей, Ванька, был простым и бесхитростным малым, хотя и не обделённым способностями, в школе учился неплохо. Ещё в детские годы повелось так, что именно на него все шишки и валились. Бывало: приятель его нашкодит, а Иван без всяких уговоров, по своему почину, берёт всю вину на себя. А получив все причитающиеся ему тумаки, гордится, что спас друга и сделал доброе дело.

Приятель его, Володька, таких хлопот откровенно не стоил. Был он парнем дрянным, хоть это становилось заметно не сразу. Ни о ком, кроме себя он вовек не думал, никому добра не желал и не делал. Были ли у него способности, достоверно неизвестно, потому что был он махровым лентяем, и всё, что в нём когда-либо наклёвывалось, тотчас умирало, задушено бездействием. Одно только дарование в нём было бесспорно: был он артист, каких мало. Правда, амплуа у него было небогатое: всего только две роли и мог играть: роль благородного страдальца и роль возмущённой невинности. Но уж эти две исполнял так, что, ни с каким Станиславским к нему не подкопаешься.

Володька умел извлекать пользу из своего дарования. В школе, бывало, увидит у кого из друзей новые кроссовки, да и начнёт, как бы невзначай, разговор. Играет, при этом, роль страдальца: жалуется на бедность, на то, что обувь жмёт, а новую купить не на что, и прочее, и прочее. Глядишь, приятель уже шнурки развязывает: не переживай, мол, давай обувью меняться. Походит Вовка пару недель в новых кроссовках, заметит, что задники у них рвутся. Оно и неудивительно: друзья Володькины – не из миллионеров, родители всем покупают то, на что денег хватит. Но наш герой и здесь не промах. Подойдёт он вновь к тому же приятелю, изобразит из себя оскорблённую невинность, и давай негодовать на то, что друг у него добротную обувь хитростью выманил, обманул и был таков. И так ловко слова подбирает, что приятель его места себе не найдёт от стыда. Вернёт он Володьке обувь, а сам ещё неделю людям в глаза смотреть не может.

Словом, умел Володька жить. Друзья его и однокашники иной раз диву давались: вроде знаешь, что доверять ему нельзя, что он тебя вокруг пальца обведёт, а всё равно, скажет он: «иди», и ноги сами несут, скажет «дай», и рука сама тянется. Ни дать, ни взять, нечистая сила постаралась. Но, конечно, дурить людей без конца нельзя, а потому с годами друзей у Владимира становилось всё меньше. Один только Ванька и оставался при нём до конца, по какому-то особому своему простодушию.

В университет оба приятеля тоже поступили вместе, и даже на один факультет. И, хоть наступила для них новая жизнь, но шла она по-старому. Ванька за Вовку писал курсовые, да вкалывал на практике. А Вовка перед Ванькой попеременно разыгрывал то одну, то другую свою роль, и всё шло своим чередом. На третьем курсе был случай: начал Ванька встречаться с девчонкой, учившейся на год младше. Они даже о свадьбе уже задумывались. Увидел как-то Володька Наташку, да и вспомнил про феодальное право первой ночи. Сам-то он ленив был за девушками бегать, предпочитал на готовенькое приходить. Вот и явился он к своему другу, и давай благородные страдания изображать. Два часа рассказывал, как сильно любит Наташку, как ночей не спит по её вине, как судьба посмеялась над ним. В конце концов, Иван до того расчувствовался, что сам пошёл к подруге и уговорил её уйти от него и кинуться в пламенные объятья Володьки, который по его словам, так замечателен, что и сказать нельзя. Тут и сам Володька подключился к уговорам, и настолько убедительно у него получилось изобразить муки любви, что она сдалась.

Но Вовка не был бы Вовкой, если бы и здесь не отличился. Поматросил он, да и бросил девчонку беременную. Да ещё как бросил! Виртуозно, иначе и сказать нельзя. Наталья, хоть и была девушкой вполне покладистой, но как-то угораздило её то ли упрекнуть Володьку в чём-то, то ли косо на него посмотреть. И тут он так вдохновенно разыграл оскорблённую невинность, что уходила девчонка от него в слезах от раскаяния, в полной уверенности, что сама разрушила своё счастье.

Между тем учёба подходила к концу. Оба приятеля задумали было идти в аспирантуру, но так как место по их специальности было только одно, то и занял его Володька, отговорив друга от научной карьеры. После вуза друзья видеться стали реже. Но и теперь ездил приятель на Ванькиной шее безбожно: то главу для диссертации уговаривал написать, то по хозяйству что-то состряпать. И такая сила убеждения была в Володькиных словах, что чувствовал он себя в роли наездника вполне уверенно. Так и прожили они до тех лет, когда начинают маяться желудком и понимать классиков. Володька, как и ожидалось, сделал головокружительную карьеру, сколотил капитал, купил дорогущую квартиру, нашёл себе супругу со всеми параметрами по своему рангу. А Ванька тем временем ютился в съёмной комнатушке, жил чуть не впроголодь, работал на двух работах, семьи не имел, потому что и в одиночку едва концы с концами сводил.

Однако, ничто не вечно под луной, и в один прекрасный день случилось то, что вышибло Володьку из седла на веки вечные. Случилось это так: сидел он как-то дома и бюллетенил вовсю. И вдруг слышит: запертая дверь его квартиры открывается, в коридоре звучат шаги, поворачивается ручка двери в комнате, и на пороге появляется старая мегера. Посмотрел на неё Володька и обмер: это же та самая ведьма, которой он ещё в детстве душу заложил. Выглядит она, правда, немного иначе, чем тогда. Видно, приспособилась к городской среде: волосы не растрёпаны, одежда, хоть не с иголочки, но аккуратная. Но взгляд и выражение лица те же – хищные, и плотоядная улыбка – та же. Так и кажется, что того гляди запоёт: покатаюся-поваляюся Володиного мясца поевши.

Усмехнулась старуха и сказала:

- Вижу, милок, узнал ты меня. Тем лучше. Не надо объяснять, кто я и зачем пришла.

- Так разве это не кошмарный сон был? – Засуетился Володька.

- Не увиливай. Сам много лет пользовался тем, что по контракту получил, а теперь всё пустым сновидением представить хочешь. Не надейся, контракт твой у меня с собой. Вот, почитай.

Достала старуха из рукава бумагу, развернула её и прямо перед Володькой на стол положила. Смотрит он на контракт, узнаёт закорючку своей подписи, вспоминает условия и вздыхает:

- Эх, прогадал я тогда. Другие люди горы золота за душу получают, а ты меня за какую-то сомнительную способность купила.

- Это дар-то убеждения – сомнительная способность? – Только и усмехнулась старуха. – Да те, у кого есть такой талант, да в довесок к нему мозгов хоть самая малость, живут лучше, чем те, у кого миллионы в кошельке! Да и ты с этой способностью жил неплохо. Внушал людям помаленьку, что тебе было нужно, да и посиживал у них на шее. То-то все друзья от тебя разбежались, а ведь сколько их было! А теперь один Ванька лишь и остался, по простоте душевной.

- Постой-ка, - воскликнул вдруг Володька, который при упоминании Ванькиного имени, вспомнил, что есть у него ещё один козырь в рукаве, - а что если я найду такого человека, который согласится отдать тебе душу вместо меня?

Старуха тяжко вздохнула, брезгливо посмотрела на своего собеседника, и произнесла:

- Да, можно и так. Но скажу я тебе, откровенно, что хоть ведьма я и бесовка, но даже для меня ты теперь, после этих слов, подлец первостатейный. А ещё дурак патентованный, потому что не понимаешь, что если я душу у тебя сейчас заберу, то тебя в преисподней глубже четвёртого круга не отправят. Пожаришься там две-три тысячи лет, да и подавай прошение о досрочном освобождении. А вот если ты подлость с подменой одной души другой провернёшь, то жди после смерти седьмого круга, если не хуже. И не выпустят тебя оттуда, это точно.

Но Володька её увещеваний даже слушать уже не хотел, только вне себя от радости, и спросил её:

- Ну, так дашь мне двадцать четыре часа?

- Подавись, - говорит ведьма, - приду за тобой завтра, в это же время.

Потом, повернулась она, было к двери, и сделала уже шаг за порог, но вдруг воротилась.

- Да, чуть не забыла. Контракт ты, наверняка не читал и читать не станешь. Так вот, по нему, если ты отправишь в преисподнюю вместо себя кого-то другого, твой дар пропадёт.

- Хорошо, пусть так, - сказал Володька, и принялся собираться в путь.

Через час он был уже у Ваньки. Долго, конечно, Владимиру пришлось надрываться и источать красноречие. Никто в этом мире с жизнью досрочно без веских причин расставаться не хочет. Но Володька расстарался. В этот день роль благородного страдальца он играл как нельзя лучше. Без малого виделось Ивану, что святой мученик стоит перед ним и про житие свое рассказывает. В общем, кончилось всё тем, что дрогнул Ванька, да и сам вызвался пойти в преисподнюю за товарища. Так он и сгинул.

А у Володьки с той поры всё пошло кувырком. Казалось бы, живи, радуйся. Всё в твоих руках: и карьеру сделал, и жив остался. Ан, нет. Лишился он и единственного друга, и своего заветного дара. А без них особо и не живётся. Порой хочется Володьке все дела на кого-нибудь свалить. Рука привычно тянется к телефону, набирает знакомый Ванькин номер, а из трубки – чужой голос отвечает: здесь таких нет, вы ошиблись.

Или, к примеру, вздумается нашему мерзавцу втереть начальству очки. Приходит он к главному, и начинает выводить рулады. Врёт, как дышит. Того гляди слезу из глаз пустит. А начальник смотрит на эту комедию и только головой качает: что, мол, за бред? Не верю! И как я тебе, такой пустышке, раньше доверять мог? Так и приходится Володьке, поджав хвост, топать восвояси.

А вернётся он домой с работы, так и там ему не рады. Пока дар убеждения у него был, жена на него нарадоваться не могла. Муж у меня, говорила она, – золото. Пьёт, но не напивается, всю зарплату домой носит, по шальным девкам не бегает, у начальства на хорошем счету состоит. Счастье, да и только. А тут, вдруг, обнаружила она, что супруг её пьянчужка, что добрая половина номеров у него в телефоне – сплошь любовницы да сутенёры. Тут сразу скандалы начались, а когда и скандалить надоело, то собрала жена вещи и дверью хлопнула.

Вскоре и с работы Володьку попросили, и квартиры он лишился, потому что не смог убедить ни судей, ни приставов, что приобретать жилплощадь незаконными методами - это нормально. Сначала ютился он по съёмным квартирам, потом, когда сбережения закончились, и вовсе сделался бомжом, пил, дичал, терял человеческий облик. Привыкший сидеть на чужой шее, он ничегошеньки сам не мог сделать, как следует. Вот и оставалось спускаться на дно.

Как-то раз, после попойки, очнулся он на кладбище. Как туда забрёл – сам не помнил, и понять не мог. Но, всё же, решил прогуляться, посмотреть, не оставил ли кто на могилах какой-нибудь снеди. Ходил он так, и набрёл, случаем, на могилу, где обрёл покой Ванькин прах. Постоял Володька перед ней, поглядел на неё, как баран на новые ворота, да и заговорил:

- Это ты, Ванька, во всём виноват. Ты мне жизнь поломал. Это ты мне во всём помогал, поэтому я ничего-то не научился делать. Ты мне всё шею свою подставлял: на, мол, езди. Поэтому я на своих ногах никогда не стоял и до сих пор стоять не умею. А за это, скажу тебе так: горишь ты сейчас в аду, гори и дальше. Заслужил…

И долго он ещё так распинался, крыл друга матом, шипел, хрипел, плевался. Очевидно, вспомнил Володька, что давно уже роль оскорблённой невинности не исполнял. Вот и подвернулся случай отличиться на этом поприще.

Что тут можно сказать напоследок, в качестве назидания или морали? Есть в биологии понятие «животные-паразиты». Это, своего рода, хищники, которые поедают свою жертву в рассрочку, не убивая её разом, а постепенно вытягивая из неё все жизненные силы, пока не подойдёт смерть. Парадокс паразита состоит в том, что, убивая хозяина, он обречён погибнуть вместе с ним, но, не убивать его паразит не может, просто потому, что он изменил бы своей природе, если бы не выгрызал нутро своей жертве.

Всем известно, что полно паразитов и среди людей. Их не один, не два, их тысячи, их целые сообщества. Паразиты-люди тем невыгодно отличаются от клещей и цепней, что питаются плотью и кровью себе подобных, так что паразитизм их граничит с каннибализмом. Эти кровопийцы вооружены не хоботком комара и ни ротовой воронкой миноги. В их арсенале есть самые утончённые психологические орудия, какие только способен создать человеческий разум. Благодаря им, паразит может сосать кровь из человека, так что тот не будет замечать этого, или даже благодарить своего убийцу за оказанную честь.

Бывает порой, что прихлопнут одного какого-нибудь паразита, но тут, же взамен него лезут трое. Свято место пусто не бывает.

Но кто сказал, что люди-паразиты неискоренимы? Вшей – вычёсывают, клещей – выдёргивают, аскарид – травят. И то, что Ваньки из нашей сказки не получилось найти управу на своего дружка, не значит, что вовек одному ездить на шее у другого. Настанет день, когда у Ивана спадёт с глаз чешуя, и тогда найдёт он управу на паразита, оторвёт его от кровоточащей раны, посадит в стеклянную банку и крышкой закроет. День голоднёт в этой банке паразит, два, неделю, месяц. А потом и встанет перед ним вопрос: умереть голодной смертью или сделаться из клеща человеком? Что-то он выберет?

Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.

Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.