Было время, когда бананы росли в Петербурге, прямо в Летнем саду. Царица Елизавета Петровна спрашивала своего садовника: «Как там наши музы бананские поживают? Подайте-ка мне нынче к завтраку пару пизангов!» (так их тогда называли). Углубиться в историю проникновения бананов в Россию меня побудила статья в газете 260-летней давности, вышедшая в 1759 году.
Удивительный садовник
«В саду при здешнем Императорском летнем дворце под смотрением садовника Эклебена созрели плоды обоих Пизангов или Муз бананских, - передали новость из Санкт-Петербурга «Московские ведомости» от 5 марта 1759 года. – Плоды сих растений подношены были неоднократно ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, и ныне находится еще немало созрелых на стеблях».
Далее из текста, если пересказать его понятным современным языком, следует: многие скептики сомневались, что бананы прорастут. Они пророчили, что оба дерева засохнут прежде, чем на них созреют плоды.
«Сколь сие ложно, столь напротив того правда, что в помянутом саду в половине минувшего Декабря месяца расцвел еще третий, не меньше прежних двух, на котором видно уже 55 плодов», - продолжала удивлять газета. И напоследок «добила» всех скептиков окончательно:
«Трудами ж помянутого садовника и ананасы до того приведены, что ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ во все месяцы во весь год подносятся свежие и зрелые фрукты, из которых в прошлую осень некоторые были весом с лишком по два фунта с половиною».
2,5 фунта – всего лишь 1 килограмм, ананасы как ананасы. Но это, видимо, с учетом акселерации. В середине XVII века люди были ниже, а фрукты – легче, я так полагаю, и килограммовый ананас казался настоящей бомбой.
Императорский садовник Генрих Эклебен умел удивлять. В царских садах он выращивал и финики, и шпанские вишни, поспевавшие зимой наряду с огурцами, и сибирское «гороховое дерево» (акацию), и другие редкости. Но в историю он вошел благодаря совершенно фантастическому ноу-хау по земледелию, который сегодня называется коэффициентом размножения семян. Из одного посеянного зернышка Эклебену удавалось получить больше 2 тысяч зерен. Михаил Ломоносов по поручению Елизаветы лично наблюдал и записывал в тетрадку опыты гениального огородника с зернами ржи и пшеницы, в результате которых при минимальных расходах зерна урожайность превосходила все разумные границы.
Однако, вернемся к нашим бананам.
«И нежно вспоминая иное небо мая…»
Если в XVIII веке бананы в России могла позволить себе одна лишь императрица, то в XIX и начале XX круг потребления постепенно расширился. Приобрести их можно было без особых проблем – правда, удовольствие это было не из дешевых.
Бананы лежали огромными гроздьями в витринах столичных гастрономов, таких как «Елисеевский», и на прилавках многочисленных лавок колониальных товаров в губернских городах. Их подавали в ресторанах.
«Бананов груда золотая
На всякий случай подана,
И продавщица восковая
Невозмутима, как луна», - писал в 1913 году Осип Мандельштам в стихотворении «Американ-бар» (говорят, заведение с таким названием действительно существовало в Петербурге).
В годы двух революций, Первой мировой и Гражданской войн России стало не до бананов. Они появились вновь в 1930-е, во время нэпа, но опять же были доступны не всем. Завсегдатаи дорогих ресторанов и валютных магазинов могли позволить себе полакомиться заморской экзотикой. Для большинства же граждан юного советского государства это был предмет роскоши. На тех, кто ел бананы с ананасами и жевал рябчиков, смотрели либо с презрением, либо с завистью, либо с грустью.
«В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда поет и плачет океан,
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальний караван...»
Как у Александра Вертинского, который на момент сочинения своего знаменитого танго в 1933 году, в эмиграции, ни разу не был в Сингапуре, у многих «банановая лимонность» далекой загадочной страны всегда ассоциировалась с мечтой, прекрасной и вечно ускользающей, словно сон.
Дважды в год бывает в жизни счастье
Несмотря на то, что Сталин уважал бананы и порывался внедрить их продажу на всех рынках страны, у него это по разным причинам не получилось. Массовым импорт экзотического фрукта стал лишь при Хрущёве, в середине 1950-х годов. Китай и Вьетнам поставляли их в СССР в счет оплаты долгов перед советским государством.
В 1960-х годов отношения с КНР охладели, а во Вьетнаме началась война с США – бананы снова исчезли с наших прилавков. Но в 1970-х по велению Брежнева их начали закупать в странах Латинской Америки и Африки. Постепенно банановый импорт рос.
Хотя абсолютно доступным этот продукт все равно сделать не удавалось. Советским гражданам приходилось выстаивать огромные очереди, чтобы порадовать себя и своих детей сладким заграничным лакомством. Во всем СССР цена на бананы была единой – 1 рубль 10 копеек. Но, кого ни спросишь, все твердо помнят: продавали их всегда по 2 рубля. И не больше двух кило в одни руки.
Чтобы гарантированно довезти закупленные партии бананов из-за океана в товарном виде, фрукты выбирались еще не созревшие. По дороге они не успевали не то, что сгнить, но хотя бы немножечко пожелтеть. Так и продавались у нас, совсем зеленые.
В моем детстве бананы случались пару раз в год. Один раз – зимой: их приносили с мороза (очереди выстраивались на улице у овощных магазинов) и прятали на шкаф, под самый потолок, укрыв сверху газетами. Забраться туда тайком без посторонней помощи было проблематично, да и бананы все равно были еще зелеными – оставалось лишь смириться и ждать, когда они там созреют.
Второй раз чудо происходило летом, в пионерском лагере. Родительский день всегда пах бананами, и после него этот запах еще долго держался на привезенных на смену футболках и гольфах. Как умудрялись взрослые так подгадать, чтобы заранее раздобыть где-то бананы и успеть их выдержать под газетами нужное время, навсегда осталось их тайной.
Бери – не хочу
Сейчас нет ничего проще, доступнее и, пожалуй, дешевле, чем перекусить парой свежих бананов, если проголодаешься, а денег или времени в обрез. На весах в гипермаркетах этот фрукт обычно значится под номером один. Он есть в наличии всегда и везде. Он больше не является ни мечтой, ни фантазией, ни роскошью, ни экзотикой. Бери – не хочу!
Вот интересно, что бы сказала, увидев прилавок с бананами в «Ленте» или «Пятёрочке», императрица Елизавета Петровна?
Анастасия Петрова