Асфальт жжёт ступни и поблескивает на солнце. Дорога ровная, идеально гладкая. Я точно знаю, через пару десятков метров будет развилка, затем низенькое плоское бетонное ограждение, серый мелкий песок и карьер. Растительности в воде почти нет, зато в самом центре насыпан остров с березой на верхушке. Если подняться прямо к дереву на закате, можно увидеть, как солнце садится, и Земля делает очередной оборот. Торчишь, цепляясь за тонкий ствол, как на мачте юнга. И ничто не может заменить чувства, будто завтра никогда не наступит...
Сколько себя помню, мне всегда было 22. Даже когда было 5. Оглушающая темнота потолка, висящего над головой. Ты лежишь в том положении, в котором тебя привыкли укладывать, заткнутое одеяло, серый свет сквозь занавески. Слева от окна за шкафом стоят какие-то коробки, на них можно сидеть, свернувшись клубочком, подбирая ноги, чтобы ни в коем случае не коснуться пола. Шорох в тишине, забиваешься с головой под одеяло, умирая от трепетного страха и любопытства. Закрываешь глаза, ждёшь утра, как спасения.
Я не знаю откуда он появился. Даже если бы знала, не думала бы об этом. Желтые сухие листья под ногами шуршат от собственной тонкости, вырезанные из природной пленки, испещренные темными пятнышками. Клены смыкают ветви над крышей, мокрый камень мостовой, пристальные взгляды - каждая пара глаз следит за тобой. Следят, чтобы тебе оставалось пять, чтобы больше ничего не оставалось. Иногда мы видим не то, что есть на самом деле. Иногда есть то, чего мы не замечаем.
- Никогда не бывает так, что ничего нет...-
Он стоит на другой стороне поляны, смотрит прямо в меня. Воротник поднят, скрывает мочки ушей. Есть только голубые глаза и свет, проходящий сквозь радужку. Он протягивает мне большой, красный, как канадский флаг, кленовый лист. Тот дрожит в тонких пальцах, покручивающих черешок. Он встает в один рост со мной и смотрит внутрь моих зрачков. И я отвожу глаза.
- Здесь так много чистоты - говорю я. - Здесь очень спокойно днём.
- Ты не любишь людей? -
- Не понимаю. Я не понимаю их. Я их не слышу. -
- В Гренландии почти нет людей. Там дикий нетронутый мир, трудно представить, чтобы это выдумал человек. -
Глаза, наблюдающие за мной, вглядывающиеся в мои шевелящиеся шепотом губы с тревогой, с улыбкой моим детским песенкам и стишкам. Я поворачиваюсь спиной, продолжая возиться с букетом листвы. Люди, ищущие одобрения своим поступкам, алчущие внимания, похожи на гербарий, плотно сжатый между страниц чьего-то чужого романа.
Я читаю иностранные словари без запинки, я знаю всё, что еще не забыла. Я вижу мир, как мыльный пузырь, готовый вот вот лопнуть от собственного совершенства. Я с трудом дотягиваюсь до умывальника, чтобы вымыть чашку. И меня укладывают спать...
- Кем бы ты хотела быть? -
- Кем-то полезным, возможно врачом. Или пилотом. Или черт знает кем еще...Мамой. -
- Мамой? Это много ответственней чем всё прочее. Когда-нибудь ты поймешь. -
- Я ненавижу когда ты так говоришь. Завтра может не наступить...-
Я вылезаю в проем окна на лоджию, карабкаюсь на кирпичную перегородку, свешиваю ноги вниз. Бездна, как широкоугольный объектив фотокамеры - далекие деревья, асфальт, маленькие люди. Мэг сидит рядом и смотрит в бездну. Он не держится за раму, он просто затягивается и выдыхает дым вверх.
- На островах сейчас вечер. Там на Яве курят какую-то местную дрянь и танцуют под барабаны. Эта музыка называется кебьяр -
- Там жарко? -
- Очень...я думаю, прилипающая одежда не самое приятное. Но иногда можно пренебречь условиями...-
- Пренебречь целым миром?-
Он сбивает пепел в бездну и легким движением пальцев отстреливает окурок вслед.
- Вполне...-
Я не знаю откуда он появился. Мэг, он как случайно пойманное такси в три часа ночи. Как с первого раза открытая на нужном месте книга, в которой не оставляли закладки. Как возможно предложенный незнакомцем зонтик во время ливня. Некоторые вещи берутся из ниоткуда и ведут себя так, будто всегда были здесь. Нахально, упрямо, внимательно. Мэг очень внимателен. Он ждёт, пока меня уложат, пока выключат свет, дернув за шнурок ( уверена, это звучит как "чичик") и выйдут из комнаты. И тогда он приходит, поднимает краешек одеяла, аккуратно обнимает меня, забираясь рукой под подушку. Я вижу эту темноту гораздо четче, когда он рядом. В ней есть разные большие предметы, комод, лампа с абажуром, постель с кучей подушек, шкаф с книгами, столик со стопкой журналов. В ней есть мгновение, когда Мэг прикасается губами к моим векам, убирает локон с лица и долго смотрит в глаза, выжидая, когда тепло наполнит ступни. Когда он сможет свернуть меня, поглотить собой, скрыв от лунного света. Взорвать реальность. Никогда не бывает так, что ничего нет.