О постройке моста через Севастопольскую бухту разговоры то начинаются, то сходят на нет: сложный проект, да и затратный. Но часто ли при этом вспоминают, что через севастопольские бухты мост уже строился, и не один?
Впервые о мосте - одном, последнем, - мы узнали во время экскурсии по Южной бухте в свой первый приезд. Гид-капитан, указывая на незнакомое место незнакомого берега (незнакомым было тогда еще всё), вкратце поведал о последних днях осады города и сюрпризе для победивших союзников, получивших в свое распоряжение безлюдные пожарища и руины вместо города, пусть и расстрелянного.
Наверное, способ связать Городскую и Северную стороны, или хотя бы Городскую и Корабельную через более узкую Южную бухту, обсуждался и в начале 19 века, но напоминал больше маниловские проекты: "А вот построить бы мост от Москвы до Санкт-Петербурга..." Но грянула война. За ней осада. И мост внезапно стал не роскошью, а средством выживания. Две части города, разделенные Южной бухтой и практически отрезанные друг от друга, должны были сообщаться.
О том, чтобы соорудить капитальный мост, не могло быть и речи. Но у наших саперов был опыт постройки наплавных, понтонных мостов. На просмолённые бочки укладывались плоты, вся конструкция ставилась на якоря, и движение по морям-по волнам открывалось до первого сильного шторма.
Первый севастопольский мост прослужил до второй бомбардировки. Соединявший с сентября до марта Городскую и Корабельную сторону, он пал под тоннами железа и огня, обрушенными на город за десять дней. Но после прекращения обстрела адмирал Нахимов лично распорядился о постройке нового моста, который на этот раз перенесли подальше от линии огня. Город продолжил жить единым целым.
Чуть раньше, в феврале, был сооружен еще один мост - через Северную бухту от Павловского до Екатерининского фортов. Он был необходим для скорейшего снабжения с Северной стороны Волынского и Селенгинского редутов, защищавших подходы к Малахову кургану - стратегически важной высоте. Контролировавший ее владел городом. Потерявший...
Именно это и случилось в августе, но до него было еще несколько месяцев, а пока Севастополь истекал кровью, напрягал последние силы - но держался.
Но когда потеря города стала неизбежной, встал вопрос о способах эвакуации на Северную сторону военных и гражданских. Павловско-Екатерининский мост мог помочь войскам, отрезанным на Корабельной стороне. Но основная-то масса людей была на Городской! Склады, резервы, уцелевшие горожане, госпиталя... Как спасти их всех?! "По мосту, - сказал генерал-лейтенант Александр Бухмейер. - От Николаевского форта до Михайловского".
Сперва его предложение было встречено в штыки. Какой может быть мост, если расстояние от одной точки до другой почти километр, и любой мало-мальски сильный шторм если не разметает его, то сделает проход по нему неосуществимым?! Но Бухмейер настаивал: Николаевский форт укроет проход от взглядов и ядер врага, а от Городской стороны до Северной места уже, чем это, просто не оставалось!
Другого выхода не было. Князь Горчаков, командовавший русскими силами, скрепя сердце, согласился. Из Херсона были приведены 300 подвод с лесом, и несколько сотен саперов, мастеровых и солдат принялись за дело. За полмесяца всё было готово. Плавучая дорога шириной в 5 метров протянулась через бухту в ожидании тех, кого ей предстояло увести от смерти.
Ждать пришлось недолго. 27 августа после падения Малахова кургана Горчаков отдал приказ о тотальной эвакуации. В семь часов вечера движение по мосту Бухмейера было открыто. Люди, в ужасе жавшиеся друг к другу, не решались ступить на шаткую конструкцию, но еще больше боялись остаться в гибнущем городе. Но усилившийся обстрел, унесший на пристани несколько жизней, и приказы командиров быстро преодолели сомнения, и войска, артиллерия и обозы с ранеными под проливным дождем и резким ветром двинулись к спасению. Или к гибели? До последнего шага идущие не были уверены, что доберутся до той стороны. Море штормило, и стоявшие наготове строители то и дело заменяли вырванные бочки на новые, не давая мосту рассыпаться. Но добрались все.
После военных шли гражданские с навьюченными на плечи узлами: им разрешили взять только то, что смогут унести на себе. За их спинами начинали рваться устоявшие во время осады дома и укрепления. Разгорались пожары. Это отряд добровольцев, отправленный в опустевший город, взрывал остатки боеприпасов, укрепления и дома, чтобы врагу не досталось ничего.
В восемь часов утра следующего дня генерал Бухмейер развел остававшиеся целыми мосты: через Южную бухту и этот. Два дня продолжались в городе взрывы и пожары такой интенсивности, что союзники не решались войти в свой заветный приз. А когда пришли, то не нашли от мостов и следа. 25 000 человек переправились в безопасность Северной стороны.
Позже император наградит Бухмейера со словами: "Вы спасли мою армию".
К 50-летию обороны Севастополя на Южной стороне, там, где начинался мост, на месте Николаевского форта, которого больше нет, был установлен памятный знак, который мы и видели с воды.
А в 2016 году у Михайловской батареи - конечной точки перехода - заложили памятный камень. И может, когда-нибудь и на Северной стороне вознесется обещанный им мемориал в память о подвиге российских саперов.