В XVII—первой половине XVIII в. подношения чиновникам являлись составной частью их содержания. Закон преследовал только те подношения, которые провоцировали чиновника на нарушение закона. Такие незаконные подношения назывались «посулами», в то время как законные, способствующие быстрому и благожелательному рассмотрению дела в соответствии с законом и обычаем, — «почестями».
Для высших должностных лиц на местах — воевод вплоть до 1760-х гг. повсеместно практиковался и хорошо сохранился обычай древнего кормления, который осуществлялся следующим образом. От трех до четырех раз в год (Рождество, Пасха, Петров день и Масленица) крестьянские общины, проживавшие на подвластной воеводе территории, по очереди приносили корм, или взятки, которые определялась традицией. Например, одноразовый праздничный корм воеводы Царевококшайского уезда Позднеева в 1762 г. включал 1 гуся, 3 «части» говядины, полоть свинины, 6 бараньих туш и 3 их «части», 275 яиц и 80 коп. денег. Для того чтобы следить за регулярностью и правильностью поступления корма, воевода вел приходно-расходные книги — факт сам по себе примечательный, говорящий о законности взяток.
В свою очередь и сами дарители фиксировали «подношения» в своих приходно-расходных книгах, в которых наряду со всякими другими расходами открыто фиксировали взятки чиновникам. Например, в расходной книге г. Аткарска Саратовской губернии за 1796 г. читаем: «За купленную для гостинца рыбу 1 руб. шесть гривен, <…> за купленную в подарок городничему рыбу — 90 коп., куплено масла коровьего для общественной надобности на 5 рублей, <…> дано городничему Ивану Даниловичу (Куткину) денег 10 руб., губернаторскому секретарю — 20 руб. <…> приказным присяжным при отдаче оных денег— 60 коп., полштофа ерофеича 40 коп. <…> губернскому стряпчему сани-розвальни 1 руб. 40 коп., стряпчему Окорокову отослана туша в 3 руб. Скрепил градский голова Ф. Карлин».
Как видим, «подарки» давались деньгами, разными продуктами, напитками, угощениями, предметами домашнего и хозяйственного обихода. Все «подарки» чиновникам зафиксированы в разделе книги, посвященной расходам на «общественные надобности», вперемежку с другими подобными расходами. Это говорит о том, что взятки признавались обычными расходами на «мирские надобности», считались нормальной платой за услуги чиновников. Описанная практика взяток сохранялась в Аткарске в течение всей первой половины XIX в., и она распространялась не только на коронных чиновников, но и на служащих городской думы.
До Великих реформ подобное наблюдалось повсеместно — в городах и весях. В 1859 г. министр внутренних дел С. С. Ланской направил начинающего юриста В. П. Мещерского, недавно закончившего Училище правоведения, в окружной суд Петербурга для наведения законности и порядка. Служащие в нем чиновники и судьи встретили с недоумением его отказ брать подношения от истцов и ответчиков.
Действовали и другие факторы, поддерживавшие институт взятки. Согласно многочисленным свидетельствам, чиновники имели общую кассу, куда складывались все взятки, а потом делились между всеми согласно чину и должности. Чиновник и литератор М.А. Дмитриев, находившийся на службе 36 лет, в 1811—1847 гг., и дослужившийся до действительного статского советника и обер-прокурора Сената: «Мало-помалу усовершенствовались взятки в царствование Николая Павловича. Жандармы хватились за ум и рассудили, что, чем губить людей, не лучше ли с ними делиться. Судьи и прочие, иже во власти суть, сделались откровеннее и уделяли некоторый барыш тем, которые были приставлены следить за ними; те посылали дань выше, и таким образом все обходилось благополучно». Подтверждая широкое распространение взяточничества при Николае I, Дмитриев вместе с тем отмечает, что известные слова императора («Я думаю, во всей России только я один не беру взяток») — это «гипербола, но ее можно перевести так: только тот не берет взяток, кому они не нужны!».
Источник: Б.Н. Миронов, "Российская империя: от традиции к модерну", том 2, глава 8