Первый вызов к «Театру Эстрады».
Он галантно распахнул дверь, она втиснулась на заднее сиденье. Попыталась продвинуться дальше, но потерпела фиаско: мешали габариты организма и длинные полы вечернего наряда, цепляющиеся за шпильки. Он обошел машину и обрушился рядом.
- Хороший у вас автомобиль, - деликатно сообщил он мне в спину, - просторный…
- Согласен. – говорю. – Куда отправляемся?
- Большая Никитская, дом н-цать.
- Отличный выбор.
- Аха-ха! – развеселились сзади, - Ларочка, ты слышала? Чем это он такой отличный?
- Тем, что на Большой Никитской.
- Аха-ха!
- Какую музыку предпочитаете в это время суток?
- Тишину, пожалуйста! – властно командует Ларочка. – Мне хватило шума там.
Машина вырулила на Большой Каменный мост. Время близилось к полуночи, дорога была свободна, обстановка к тишине не располагала.
- Ларочка, ты видишь этот зеленый особняк в три этажа?
- Ну…?
- Ведь я, дурак такой, мог его приватизировать в девяносто третьем…
- Саша, прошу тебя, как родного мне человека: прекрати этих разговоров про то, чего ты мог сделать, но не сделал. Мне и так больно.
- Тебе больно?!
- А как ты думаешь, если я живу с идиотом, а могла бы с миллионером?
- Где ты возьмешь миллионера?!
- О, идиот… Если бы ты приватизировал этот особняк в девяносто третьем, ты был бы миллионером!
- Если бы я его приватизировал, меня бы убили…
- Чем нынче потчует Геннадий Викторович? – предпринимаю попытку сгладить семейный конфликт.
- Говном! – немедленно реагирует Ларочка. – И это, заметьте, после кулинарного техникума!
Хорошие пассажиры.
Последнее время я очень благодарен всем, кто после погрузки тела в салон, не пристает с вопросом, не жалко ли мне убивать хорошую машину в такси. Конечно, жалко, черт подери. Еще как жалко! Но еще жальче себя и своего времени.
Новый заказ.
Хлопают двери, салон мгновенно наполняется удушающими ароматами парфюма и прокуренных одежд: три юных леди покидают ночной клуб..
- Он такой классный… - рыдает первая, продолжая беседу, начатую раньше. – Кольцо вот. Это он подарил. Он клевыыый… У него папа какой-то… ну… короче, в Кремле работает. Дом на Рублевке, квартиру вы видели… На Мальдивах две недели…
- Так чего ты ломаешься? – вникают подруги.
- Да не ломаюсь я! – первая в отчаянии. – У него член шесть сантиметров!
В воздухе повисает тяжеляа пауза.
- Ты измеряла, что ли? - неуверенно уточняют подруги.
- Было бы чего мерить.
- Шесть… Это сколько? Дай сигареты.
- Простите, - вклиниваюсь в разговор, - курить в машине нельзя.
- Нам не курить. - отмахиваются пассажиры. – Так… Это сколько? Какую сторону смотреть? Простите, вы не знаете, какой размер у пачки сигарет? – последний вопрос ко мне.
- Шесть на девять. - отвечаю.
- Мля!!! – дружный возглас мне в ответ.
- А я что говорю! – сквозь слезы слышатся торжествующие нотки. – Почему все так несправедливо, а? У Ромы, козла, восемнадцать!
- Ого! Ты измеряла, что ли?
- А ты бы не измерила? Наградил бог идиота…
Нет в жизни справедливости.
Год назад я был мелким, но преуспевающим предпринимателем, а теперь двенадцать часов кряду кручу баранку, чтобы принести домой усталость, раздражение и немного денег. Да, нынешний таксист не то что давешний.
О, эти удивительные, неповторимые типажи, именуемые бомбилами! Они стояли у вокзалов и клубов, поигрывая ключами зажигания, и на лицах несли отпечаток неизбывной скорби и сочувствия к пассажирам. В Бирюлево? - три тысячи, печально сообщал бомбила, и в глазах его было столько страдания, что пассажир понимал сразу и вовеки: дешевле никак. Московское правительство в лице старика Батурина износило семь железных кепок в борьбе с бомбилами, а действенного инструмента так и не изобрело.
Но тихо-мирно, без шума и пыли, без посвистов и покриков рынок перевозок захватили три богатыря: Yandex, Gett и Uber, и обратили элемент красивой жизни в утилитарную доставку организма из пункта А в пункт Б. И бомбила исчез, растворился в утреннем смоге Садового Кольца. Нет его больше. Нету...
Новый заказ, еще пассажир. Мой любимый тип: яппи.
Это стройный метросексуал в дорогом костюме и модных лоферах. Он молча садится назад и утыкается в планшет. Он равнодушен к музыке, не произносит ни слова за все время пути и молча покидает салон в пункте высадки. Если у водителя хватает ума и терпения поддержать тишину в салоне, то по завершении поездки его гаджет мелодично квакнет, оповещая о поступлении чаевых. Хороший пассажир.
Кстати, о чаевых.
В этом смысле верность традиции хранят пассажиры Яндекса, ибо платят преимущественно наличными и не требуют сдачу, если размер ее не превышает полтинника. Пользователи Gett и Uber о чаевых вспоминают редко. Не потому что жадные, а просто кэш отсутствует в их карте мира.
Вообще, работая в такси, становишься немного философом. Капитализм повинен во многих грехах, однако одно доброе дело можно занести в его актив: хозяев советской жизни - официантов, продавцов и таксистов – он опустил на положенную им ступень социальной лестницы низкооплачиваемых, неквалифицированных рабочих.
И это, пожалуй, правильно.