Мои родители проживают в подмосковье. Я давно уже вылетел из семейного гнезда, живу отдельно, но по мере своей возможности, всегда стараюсь на выходные приехать к ним в гости, за одно и с бывшими однокашниками-приятелями потусоваться в Истринском районе, на берегу реки Истры. Традиция у нас такая заведена. Вот и тогда, в очередной раз, собрались мы отдохнуть, но мой приятель, на этот раз, взял с собой троюродного брата, который занимался раскопками. Черные копатели таких зовут. Я сразу понял, что отдых был обречен.
Истра-река у города Дедовска под Москвой. Здесь рвались к Москве немцы. Здесь пало много героев. Леса вокруг нашпигованы ржавыми остатками войны и костьми убитых.
В 3 километрах от берега реки мы поставили палатку. Она была на краю леса рядом с обширным полем. Друзья ставили палатки и собирали ветки для костра, а я косился на металлоискатели и злился на этого товарища, который мне испортил всю малину. Говоря откровенно, тяги к раскопкам я никогда не имел.
В шесть часов вечера, когда все было готово, мы пошли втроем в поле. Я с лопатой, друг с пожелтевшей картой из архивов и его брат с металлоискателем. Я и поверить не мог, что 70 лет назад в этом тихом мирном поле убивали людей и земля содрогалась от взрывов. В земле могли быть неразорвавшиеся снаряды, поэтому мы все проверяли металлодетектором. Я уже час слушал его мерное посвистывание,которое начало сливаться со звоном цикад, как вдруг он сильно запикал. Приблизительно в метре под нами было что-то, чего я так долго ждал. Мы дружно вонзили лопаты в землю. Под их звон сбоку от нас насыпалась куча рыхлой, неприятной на ощупь земли. Я стоял по колено в земле, когда мы нашли трухлявую деревяшку с гвоздем внутри. Она рассыпалась прям в руках, и была размером с компьютерную мышь. Брат моего друга, Антон, тут же определил, что это была подпорка от стены окопа. Сомнений не было. 70 лет назад тут копали окоп.
Металлоискатель пищал и свистел прям у меня под ногами. Я снял слой земли, и обнаружил ржавый кусок металла, напоминающий скорлупу. Я его вытащил, и обнаружил что это была советская каска. Она была навылет прострелена. Под ней мы нашли останки советского солдата без документов. Рядом, под его лопатками лежала ржавая винтовка Мосина без приклада, который очевидно сгнил. Там же лежал череп, точно также прострелянный насквозь. Внезапно стало пасмурно, и мы решили продолжить раскопки завтра, а окоп закрыли дерном. Мы прибежали в палатку, захватив с собой только ржавую гранату, найденную около бойца.
Пошел дождь. Мы уселись в палатку и стали играть в карты. Снаружи становилось темно, и светился только фонарь, подвешенный под потолком палатки. Мне занадобилось выйти по делам. Я подошел к кусту снаружи. Прогремел гром и молния тут же озарила темное поле. В этот момент я хотел просто пропасть. Предо мной стоял советский солдат. Его форма была вся в гари, заляпана кровью. За поясом висела граната. Его лицо было перекошено болью и ужасом, забрызгано кровью. Толстая бардовая полоса спускалась у него из под прострелянной каски. Он смотрел на меня, стоя неподвижно. Солдатик словно ждал от меня чего-то. Еще раз прогремел гром. Молния озарила лес. И я увидел огромное количество солдат стоящих повсюду вокруг меня. Немецкие, советские. С перекошенными от боли лицами. Один солдат в 4 метрах от меня еле стоял. Его рука болталась на обрывке формы. Все солдаты были заляпаны кровью. Они стояли и ждали от меня чего-то.
Громкий вопль, перемешанный с матом был явно не тем, чего они ждали. Я рванул к палатке и влетел в нее как обезумевший. Я начал еле переводя дыхание объяснять товарищам то, что увидел. Они, к счастью, отнеслись ко всему, что я им сказал серьезно, но когда мы вышли в поле ничего не увидели. Только дождь барабанил по крыше палатки.
Первое, что мы сделали на следующий день, это отнесли назад в окоп гранату и закопали так, как будто ничего и не было. В торопях уехали домой, и долго всех уверяли что ничего не нашли. До сих пор я помню разорванных, измученных войной и болью солдат, ждущих от меня чего-то...
