* * *
Странное чувство вызывал у Феликса этот сухонький старичок, с которым они по стечению обстоятельств оказались за одним столом в "Фортуне". Тот так доброжелательно махнул ему рукой, когда он подыскивал взглядом свободный столик в кофейне, словно поджидал Крушинского. Может, и впрямь, эта встреча предопределена? Как будто указание свыше... Такое случается в жизни: вдруг встречается человек, случайный попутчик или собеседник, словно специально посланный высшими силами... Кто знает, для чего? Может, помочь снять тяжесть с души исповедью - иногда и этого достаточно, чтобы взглянуть на свою жизнь со стороны, распрощаться с прошлым и подправить жизненные ориентиры - чтобы знать, куда идти дальше. Чтобы появилось желание и силы продолжать путь.
Поймав на себе заинтересованный взгляд зеленоватых глаз старика, неожиданно ясных, даже пронзительных, для его преклонного возраста, Феликс ощутил внезапное расположение к этому убелённому сединами человеку. Что-то было в нём притягивающее, давно искомое, словно старик излучал само Знание, к которому тщетно тянулся Крушинский всю свою жизнь, пытаясь нащупать, разгадать смысл происходящего с ним. Неторопливой манерой разговора швейцарец отдалённо напомнил ему отца, и смутная тоска охватила Феликса, отчего слегка осип голос и задрожали пальцы.
Крушинский чувствовал неловкость, от того, что старик мог заметить его странное волнение, и не знал, как прервать затянувшуюся паузу. Поэтому он даже обрадовался, когда сосед по столику первым начал разговор. Протяжные завывания ветра за окном, потоки воды, стекающие по стеклу, аромат только что приготовленного кофе, уютная обстановка кафе – всё располагало к приятной беседе. Ровная, с чётким выговором, плавная речь собеседника действовала успокаивающе, и Феликс отбросил, наконец, свою вечную защитную маску безучастности, позволив себе расслабиться. И тогда одним лишь вопросом о причинах, приведших Феликса в Цюрих, сосед по столику сумел всколыхнуть в его памяти всё, что давно требовало выхода, искало и не находило его.
Старик отрекомендовал себя профессором лингвистики и астрологом. Странное сочетание увлечений. Однако Феликс давно уже ничему не удивлялся – жизнь бывает так непредсказуема порой. Всякое случается в судьбах человеческих. И Крушинский решился рассказать профессору историю своей жизни откровенно, не утаивая ничего. Он чувствовал, что если не сделает этого сейчас, то никогда ему уже не избавиться от той тяжести, что преследует его повсюду, ослабляя свою хватку лишь здесь, в предгорьях Альп, у прозрачной свежести спокойных альпийских озёр. Ведь ему ли, с его необъяснимым даром, не знать, что если даётся шанс – используй его, иначе более дано не будет.
Крушинский прикрыл на миг глаза, смакуя хороший кофе. Здесь, в Швейцарии, ему всё казалось особенно вкусным. Может, так и было на самом деле? Или же секрет в том, лишь здесь, освобождаясь от привычного напряжения, к нему возвращался здоровый аппетит?
Профессор фон Шассен налил в чашку горячий ароматный чай из пузатого, сверкающего белизной чайника. Наблюдая за постепенно исчезающими над белоснежным фарфором лёгкими завитками пара, Феликс почувствовал, как уплывает куда-то в сторону гул голосов, наполняющих кофейню, уступая место тихой поступи памяти. И тогда он начал свой рассказ.