Как сиделось в тюрьмах узникам царской России
Тюрьмы Российской империи всегда имели плохую репутацию — каждому школьнику известно, что в казематах Петропавловской крепости томились лучшие умы России — от декабристов до Чернышевского и Горького, а в Шлиссельбурге умирали от туберкулеза и цинги даже царские особы — там закончила свои дни Евдокия Лопухина, первая жена Петра Великого. Действительно ли условия в дореволюционных тюрьмах были так невыносимы? Историки и даже мемуары самих узников свидетельствуют об обратном.
Камеры с обоями — как в Европе
В конце 2008 года после долгой реставрации в Петропавловской крепости открылся музей — казематы Трубецкого бастиона. В советское время о казематах Петропавловской крепости многое умалчивалось — например, условия жизни заключенных в ней сознательно выписывали в более мрачном свете.
— В основном в казематах Трубецкого бастиона сидели подследственные, — рассказал сотрудник Государственного музея истории Петербурга Владислав Чугунов. — То есть те, кого еще не осудили. (Осужденных каторжников после вынесения приговора отправляли в тюрьму Алексеевского равелина, в Шлиссельбург или ссылали в Сибирь.) Поэтому условия в казематах были очень мягкими, даже по тем временам. Чтобы перенять «передовой» опыт, строители тюрьмы в 70-х годах XIX века ездили в Европу и посещали западные тюрьмы.
Камеры в Трубецком бастионе занимали площадь не меньше 22 квадратных метров и были обязательно одиночными — возможность переговариваться друг с другом исключалась. Между стен проложили толстые прокладки из войлока, чтобы соседи не могли перестукиваться. Зато глаз заключенных радовали цветастые обои!
— В камерах стояла деревянная мебель — кровать, стол, табуретка, — рассказывает Владислав Чугунов. — Каждому полагались матрас, перьевые подушки, две наволочки и два пододеяльника. Правда, уже в 80-х годах, после бунта заключенных (они сломали мебель и оборвали обои), правила ужесточили — стены покрасили в серый цвет, деревянные кровати поменяли на железные. Кстати, сначала в застенках были керосиновые лампы, но после того, как одна из узниц облилась керосином и подожгла себя, их заменили свечами. Все «номера» были оснащены отхожими местами (тюремными «парашами»).
Рацион узников
В своих мемуарах многие подследственные признавались — довольствие было настолько хорошим, что из Петропавловки кое-кто выходил даже поправившимся на пару килограммов. В день заключенному полагалось два фунта хлеба (около 800 граммов), на обед первым блюдом традиционно шел гороховый суп (иногда щи), на второе — гречневая каша. В постные дни мяса не полагалось, но в остальные дни его давали — вместе с картошкой. Узников поили либо чаем, либо квасом, иногда предлагали компот. По праздникам выдавали по два блина с вареньем. До смерти Александра II ежедневно на питание и политических, и уголовников государство тратило 30 копеек. После убийства царя-освободителя норму для уголовников снизили до 22 копеек, а для политических — до 27.
Жёны передавали записки через поцелуи
Подсудимым разрешались встречи с родственниками, правда, не чаще, чем раз в четыре дня. Сначала не существовало особых ограничений в общении с посетителями, можно было сидеть рядом с ними, обнимать, держать за руки. Потом правила свиданий ужесточили — было замечено, что жены через поцелуи передают своим мужьям записки. В комнате для встреч поставили большой стол, а разговаривающих родственников сажали в разные концы стола. Для сравнения: уже к середине 1930-х годов в лагерях и тюрьмах свидание с заключенным предоставлялось раз в несколько месяцев. Да и просто узнать, где находится арестованный или осужденный родственник, было невозможно.
Максима Горького выпустили из-за чахотки
Больше всего узники страдали от сырости, царившей в казематах. Народоволец Михаил Фроленко писал в воспоминаниях, что «весь пол камеры к утру оказывался покрытым будто каким-то серебряным налетом. За ночь грибки успевали вырастать настолько, что получалась сплошная беловатая корка». Несмотря на то, что в Трубецком бастионе каждый день топили печь, поддерживая температуру 18 — 20 градусов тепла, у многих заключенных, непривычных к таким условиям, начиналась чахотка.
— Максим Горький сидел в Трубецком бастионе всего месяц в 1905 году, — рассказывает Владислав Чугунов. — После этого у него пошла горлом кровь. Из-за болезни его выпустили под залог в 10 тысяч рублей.
Главным наказанием для узников была вынужденная бездеятельность. В тюрьме создали библиотеку с неплохим выбором художественной литературы и устаревших журналов, раз в день заключенных выводили на прогулку на 20 минут, раз в две недели водили мыться в баню — вот и все развлечения.
— Некоторые не выдерживали тишины и одиночества, сходили с ума, — рассказывает Владислав Чугунов. — Но вот, например, анархист Петр Кропоткин устраивал себе каждый день «прогулку» — девять шагов от стенки до стенки. Когда он пересекал камеру 150 раз, то считал, что прошел версту. Вместо гири он поднимал табуретку.
Бакунин потерял в Шлиссельбурге зубы
Те узники, кто имел возможность сравнить заточение в Шлиссельбургской крепости и в Петропавловской, сходились в общем мнении — петербургская тюрьма была чуть ли не санаторием. Режим в Шлиссельбурге справедливо называли «близким к могиле». Камерам там было далеко до «европейского» образца — всего пять шагов в длину. Обитатели крепости лишались имени: им присваивался порядковый номер, и только комендант знал, кто укрыт под тем или иным кодом. Заключенные не имели информации о том, что происходит в мире за стенами их темницы, — библиотеки не было. За нарушение тюремного режима могли поместить в карцер «с содержанием на хлебе и воде, с наложением оков», применить розги, лишить матраса на койке, обеда, ужина или чая. Нарушением режима считались такие повинности, как пение, свист, перестук с соседями.
В тюрьме свирепствовали цинга и туберкулез, например Михаил Бакунин, проведя в заточении в Шлиссельбурге три года, потерял все зубы и из тюремной пищи мог есть только щи. А участник польского восстания Бронислав Шварце, проживший семь лет в крепости, писал в своей книге впоследствии: «Окно было закрыто решеткой из дюймовых полос железа, свет к нам не попадал. В камере было настолько сыро, что белье, несколько дней пролежавшее в камере, полностью покрывалось плесенью». О качестве жизни узников говорит статистика: за 1884 — 1906 годы из 69 осужденных, отбывавших наказание в Шлиссельбургской крепости, 15 были казнены, 16 умерли от цинги и туберкулеза, трое покончили с собой. Своеобразным рекордсменом стал борец за польскую независимость Валериан Лукасинский — он провел в одиночной камере Шлиссельбурга 37 лет. Так и умер в крепости.
Сравните
Еще недавно в «Крестах» в камерах площадью 8 квадратных метров размещалось по 15 — 16 человек. Теперь по 3 человека. Но, согласитесь, до тюремного метража царских времен (22 метра на человека) все равно далеко.
Автор текста: Надежда Максимова
Знаменитые узники
Петропавловская крепость
Достоевский Фёдор Михайлович
Каховский Пётр Григорьевич
Княжна Тараканова
Кропоткин Пётр Алексеевич
Кюхельбекер Вильгельм Карлович
Максим Горький
Муравьёв Александр Михайлович (декабрист)
Перовская Софья Львовна
Пестель Павел Иванович
Пилсудский Юзеф
Радищев Александр Николаевич
Рылеев Кондратий Фёдорович
Ткачёв Пётр Никитич
Троцкий Лев Давидович
Чернышевский Николай Гаврилович
Шлиссельбургская крепость
Бакунин Михаил Александрович
Авель (Васильев)
Бирон Эрнст Иоганн
Лопухина Евдокия Фёдоровна (первая жена Петра I)
Рокоссовский Константин Константинович
Ульянов Александр Ильич (брат Ленина)
Шейх Мансур
Читайте также: