Был у нас тут один такой. Пашей звали, старшим смены или кем-то там в универмаге электроники работал. Молодой — только после института, зато вредный, что твой управдом Бунша из фильма Гайдая: везде со своей правдой лез, до всего ему дело было. Не успел толком вещи по местам расставить после переезда, а уже по квартирам пошёл деньги собирать — на замок кодовый. А то у нас, видите ли, в парадной чем только не занимаются, потому что доступ неограниченный. Мол, зайти иной раз страшно, не говоря об общем, так сказать, впечатлении. Ну, мы с жильцами подумали тогда — а чего, собственно, плохого то? Не последнюю ж краюху хлеба отдаём, а так хоть зимой внутрь снегу не наметёт да лёд не намёрзнет. А что это, гадить перестанут, так то навряд ли — в тепле оно уютней как-то.
Петька Меринов с пятого, правда, возмущаться стал, потому как свой «цимес» в этом деле имел. Он часто в этой самой парадной с перепоя ночевать оставался, и совсем ему не хотелось под этим делом с замками кодовыми возиться. Но Павлик его быстро вывел из строя. И не «поллитрой», как обычно бывало, а накатал на него заявление «в органы», и Петьку нашего забрали и закрыли на этот раз надолго. Он, оказалось, досрочно освобождён был за хорошее поведение, и хоть таковым давно уже не отличался, мать-старуха, Тамара Лексевна, не хотела без сына оставаться и упорно его пьяные буйства терпела, а вместе с ней и все окрестные жильцы. А Павлик вроде как порядок навёл, значит.
Так вот и стали мы жить с ним, потихоньку с нововведениями свыкаться. То на краску для стен сдадим по косарю, то на уборщицу, чтоб раз в неделю приходила, хорошо ещё — мусоропровода не было в нашей пятиэтажке, иначе б и за него взялся хозяйственник этот. С одной стороны — нам-то и грех жаловаться, ведь делалось всё, результат был, дом стал ухоженный — того гляди, фикусы в кадках на этажах появятся — да только мало всего этого было Павлуше. На то она и молодость, наверное, чтобы одним своим присутствием старикам дискомфорт создавать.
Заметил он как-то по весне, что территория возле мусорных баков, которыми наш дворик пользуется, уж больно грязная. Вроде бы, и мусорников достаточно, и комунальщики не халтурят — забирают отбросы ежедневно, а всё равно почти каждое утро площадка перед домом безобразная. Будто кто-то специально в контейнерах по ночам роется, да сор во все стороны разбрасывает. Зимой ещё не так заметно было, а как снежок сошёл окончательно, так вся правда и вылезла наружу. Ко всему, вдобавок, все ёмкости снизу оказались повреждены: краска ободрана, вместо углов — дыры, дно — что решето, хотя прослужили совсем недолго — прошлой осенью заменили, так что проржаветь да износиться пока не должны были, вроде как.
Когда Павел об этом со мной в очередной раз разговор завёл, я уж было подумал, захочет деньги на новые контейнеры собирать или на сторожа для них. А он, значит, говорит:
— Надо узнать, кто этим вандализмом занимается, и отвадить. Я, — продолжает, — уже заявление писал в жилищный департамент, чтобы провели дератизацию в связи с нашей ситуацией. Сначала отказали, потому что плановая обработка была в прошлом месяце, но я в итоге добился вызова инспектора и даже вместе с ним в подвалы спускался. Вот только ничего мы подозрительного не нашли. Значит, либо бродячие животные повадились, либо кто-то другой хулиганит.
Сказал так и глянул на меня многозначительно, вроде я должен быть в курсе.
— Дык, кому это может понадобиться? — удивился я. — Местные — народ спокойный, если буянят, то всё по норкам, для компаний лавочных ещё не сезон. Кабы было что — давно заметили б. Двор не особо чтобы проходной, вон — четыре дома всего, угол к углу почти, да от вокзала далече, чтобы тут бродяги куролесили с перепоя. Может, собачки какие забегают или кошки, или птицы ночные — сычи или филины, к примеру, а под утро и нету их? Только я сплю крепко и ничего обычно не слышу.
Рассуждаю я вслух, значит, а сам думаю, не иначе как это камень в мой огород, мол, я в курсе и хулиганов этих покрываю, потому что живу на первом этаже, и мои все окна во двор выходят, прямиком на эти мусорники. А у Пашки, значит, окна, как назло, на проспект смотрят, вот он и бесится.
— Вот поэтому надо разобраться, — между тем, отвечает он мне, — пока чего похуже не случилось.
Ну, надо — так надо. Понятно только, кому больше всех.
— Хорошо, — говорю, — что предлагаешь-то?
И зарядил Пашка свою пластинку о гражданской ответственности да о соседской выручке, а сводилось всё к тому, что я, как самый приближенный к эпицентру беспорядка, должен внести свою лепту посредством ночного дежурства и наблюдения за смрадным местом. Только я это сразу просек, поэтому отказался и тут же, не дав ему разобидеться, предложил альтернативу:
— Ты, Павлуша, раз хочешь во всем разобраться, бери с собой «тормозок», попить чего-нибудь, да приходи ко мне с ночевкой — у меня как раз следующая неделя в ночную, так что никто тебя стеснять не будет, кроме, разве что, Васьки моего, да его спровадить в коридор — нефиг делать, чай — кот, а не московская сторожевая. Может, кого-нибудь и выследишь.
Соседушка на минуту задумался, но затем, все же, приободрился, идеей проникся.
— Я, — говорит, — на всякий случай, возьму хлопушек и петард, бабахнет так, что любая одичавшая стая мигом забудет дорогу в наш двор. Соседи ещё спасибо скажут.
Мне только и оставалось, что кивнуть да пойти готовиться к ночным дежурствам с надеждой, что ни один сердечник в округе не пострадает от полуночных залпов Пашкиной артиллерии.
Я в то время у нас на литейном дни до пенсии дорабатывал — неделя через неделю, копейки получал сущие, конечно, завод-то стоял почти весь, кроме нескольких цехов, а что они, разве могли накормить народ? Вот и для меня халтурка нашлась, подработка, так сказать: в ночные смены утварь домашнюю чинил, по мелочи: то ручку кастрюле припаяю понадёжнее, то шнур к утюгу присобачу. А на досуге поделки разные из мусора производственного делал, картинки из проволоки со стружкой, а потом их за червонец на блошином рынке в выходные загонял.
* * *
Так и подошёл срок наших с Павлом бдений. Парень, надо отдать должное, пришёл без опоздания, с полным рюкзаком за спиной, даже бинокль на грудь повесил. Я запасную связку ключей отдал, с замками показал как справляться, котяре супчика куриного плеснул в миску и поплелся на автобусную остановку.
Это сейчас мобильники у каждого школьника есть, а тогда и стационарные телефоны не в любой квартире-то были. У меня, вот, не было, поэтому о результатах его затеи мне предстояло узнать только утром, хотя, сказать по чести, не шибко и хотелось. Мысли в тот день занимало обещание сослуживца подогнать трофейный видеомагнитофон «Сони» со сломанным чем-то-там, так сказать, «в безвозмездное пользование», ежели удастся отремонтировать. А у меня в кладовой уже давненько метровая стопка видеокассет пылилась (так же трофейная, между прочим), поэтому вся эта эпопея с мусорником волновала не сильнее вспышек на солнце или близящихся выборов.
А на следующий день ждала меня дома в буквальном смысле немая сцена: Павел сидел на диване и меланхолично поглаживал скрутившегося у него на коленях Ваську, не забывая делать глубокие затяжки и выдувать сизые кучери дыма прямиком в открытую форточку — что твой червяк в «Алисе из Зазеркалья». Я даже не знал, что он курит — никогда у меня сигаретки не стрельнул — а тут постарался, значит, окурков полная банка из-под сардин (ужинал, видать). И лицо бледное-бледное, с зеленоватым оттенком — ясно, что не в прок папиросы уже, а он всё тянет, как заведённый, да ни на что больше не реагирует. Про таких ещё говорят: пыльным мешком пришибленный.
Ну, я на это всё поглядел, поздоровался, разулся, и пошёл на кухню — чайник ставить. Даже собирался из буфета достать чекушку коньяка, которую, если честно, до выходного припас, вот только уж больно у парня лицо кислое было — даже совестно стало, что одного тут оставил. А пока с со всем возился, Павел оклемался — зашёл на кухню, спешно попрощался, виновато даже как-то, и ушёл. Сказал только, что вечером обязательно придёт, и в дверь выскочил — я ничего спросить не успел.
Думал, на том всё и закончится, да только начало это было. Стал Павел приходить каждый вечер. Я ему не мешал, понял уже, что раз вбил чудак что-то в голову — не успокоится, пока не доведёт до конца. А тут что-то явно ему покоя не давало. Он даже тактику сменил — одолжил у друга видеокамеру и её каждый раз с собой приносил. Хотя видно было, что без особого успеха — парень всё угрюмей становился, нервозней, результатами не желал делиться. Под конец намекать начал, что скорей всего понадобится ещё неделя дежурств (как он выразился, «пока Луна на убыль идёт»), но не успел я всерьёз за это на него рассердиться...
* * *
В пятницу я задержался — зарплату в кассе забрать, поэтому до дома добрался в девятом часу и попал прямо на скандал. Дело до драки почти дошло.
Дворничиха Тамара и наш Павел стояли на пятачке возле мусорных баков и орали друг на друга, совершенно не стесняясь в выражениях. Раскрасневшаяся Томка грозно размахивала увесистой метлой перед слабо обороняющимся парнем, периодически норовя задеть черенком продолговатый объектив камеры, которую тот не выпускал из рук, а как только я подошёл ближе, накинулась с обвинениями и на меня.
Продолжение уже на канале . https://zen.yandex.ru/media/id/5e5d0fda134ebf5fba291b38/po-sosedstvu-ch2-5e5d15bca5280a20310be5c0
Подписывайтесь)