Мысль о том, что выиграть войну на Восточном фронте не удастся, пришла на ум ряду немецких генералов уже после поражения в Сталинградской битве. Последняя отчаянная попытка вермахта нанести войскам Советов максимальный урон и тем самым свести войну к ничьей провалилась в июле 43-го в битве на Курской дуге. После этой эпохальной баталии у Германии уже не было ни сил, ни средств для широкомасштабных наступлений. Демографический потенциал страны был исчерпан, так как уже в 1943 году Берлину не удалось восстановить численность войск до уровня 1942 года. Оставалось одно – уходить в глухую защиту.
В этот период позиционная оборона была возведена в господствующий принцип ведения боевых действий. 12 августа 1943 года в Журнале боевых действий (ЖБД) Верховного командования вермахта отмечалось: «Начальник Генерального штаба сухопутных войск передаёт командованиям четырех групп армий на Восточном фронте приказ фюрера №10 о немедленном сооружении Восточного вала». На этом оборонительном рубеже предполагалось измотать Красную Армию в оборонительных боях, заставить её понести значительные потери и вынудить руководство СССР к подписанию мира.
Но вступать в дипломатические переговоры с Германией никто не собирался. Напротив, войска антигитлеровской коалиции готовились к нанесению мощных ударов по противнику. На встрече лидеров СССР, США и Англии в Тегеране (в ноябре 1943 г.) было принято решение об объединении усилий и проведении в июне 1944 года – с одной стороны – высадки англо-американских войск в Нормандии, с другой – масштабной наступательной операции на Западном фронте.
Союзники были верны своим обязательствам, и 6 июня 1944 года – в день высадки союзнического десанта на французском побережье – Сталин отправил Черчиллю сообщение, в котором говорилось: «Летнее наступление советских войск, согласно уговору на Тегеранской конференции, начнётся к середине июня на одном из важных участков фронта». Какой участок окажется важным, не сообщалось.
Между тем речь шла об операции под кодовым названием «Багратион».
Вид с «белорусского балкона»
К 1944 году советско-германский фронт значительно сдвинулся к западу. Группа армий «Север» отступила от Ленинграда, группа армий «Юг» оставила Крым. И только группа армий «Центр» в Белоруссии достаточно уверенно чувствовала себя в обороне. На этом огромном участке фронта длиной в 970 км немецкие позиции выдавались далеко вперёд, образуя так называемый «белорусский балкон».
Предпринятые зимой советскими войсками попытки наступать в районе Витебска и Орши оказались неудачными. При этом были понесены большие потери в живой силе и технике. Причиной этих неудач послужило то, что командование Западного фронта не достигло эффекта внезапности действий своих войск; армия демаскировала себя выдвижением на исходные позиции войсковых колонн, обозов, движением автомашин. Подавить артиллерию противника не удавалось, и та встречала наступающие советские части мощным заградительным огнём. К тому же преодолеть сильную фортификационною систему немцев с её минными полями, противопехотными и противотанковыми заграждениями было достаточно трудно.
О накале боёв на белорусском направлении свидетельствует сравнительное количество потраченных боеприпасов. Так, если 6-я армия Фридриха Паулюса в сентябре 1942 года в период интенсивных боёв в районе Сталинграда израсходовала 77 тыс. выстрелов к 150-мм полевым гаубицам всех типов, то 3-я танковая армия генерал-полковника Георга Рейнгардта в декабре 1943 года на Витебском направлении потратила аналогичных снарядов в 2,5 раза больше.
О том, что артиллерия является главным козырем немецкой обороны, свидетельствуют статистические данные другого участка фронта, обороняемого 4-й армией генерал-полковника Ханса фон Зальмута. При отражении очередного советского наступления её артиллеристами было израсходовано огромное количество боеприпасов: 4 марта – 500, 6 марта – 700, 8 марта – 1000 тонн. Фронт потреблял снарядов по несколько железнодорожных эшелонов в день.
Неприятным сюрпризом для наступающих стало и массовое применение немцами с осени 1943-го реактивных миномётов «Nebelwerfer» (нем. «туманомёт»).
В результате только в ходе февральского наступления (с 3 по 17 число) войска Западного фронта потеряли убитыми 9651, ранеными – 32 844 человека. Количество безвозвратных потерь немцев был значительно ниже – 1721 солдат.
Не менее драматично заканчивались и атаки бронетехники. В советские войска ещё массово не поступали танки Т-34-85, способные на равных биться с «тиграми» и «пантерами». А средние танки Т-34 в большинстве случаев проигрывали противостояние с тяжёлой немецкой бронетехникой.
Тот же «тигр» представлял собой настоящую стальную крепость весом почти 60 тонн. Толщина его лобовой брони достигала 100 мм. 88-миллиметровая пушка была оснащена точным бинокулярным прицелом, и пробивала броню «тридцать четвёрки» на расстоянии до 2 км. Стрелок производил выстрел просто нажимая лбом спусковую прицельную планку. Это давало немецким танкистам серьёзные преимущества в огневой дуэли с советскими танками.
И хотя «Т-34» превосходил «тигра» в скорости и манёвренности, бронезащита и мощность вооружения этих образцов бронетехники были не сопоставимы. Снаряд 76-мм пушки против лобовой брони тяжёлого немецкого танка был бессилен. Его можно было вывести из строя лишь попаданием в борт с очень близкого расстояния – 500-600 метров, проявляя при этом чудеса выдержки и меткости. Так что не удивительно, что во фронтальном бою потери сторон были не сопоставимы.
По данным, приведённым в ЖБД 3-й танковой армии, в период с 19 декабря 1943-го по 16 февраля 1944-го 501-й батальон «тигров» (17 единиц) претендовал на уничтожение 250 советских танков, а командир 519-го батальона «Хорниссе» (39 машин, в том числе 10 в краткосрочном ремонте) заявил об уничтожении за тот же период 290 советских танков при безвозвратной потере 6 самоходок.
Безоговорочно доверять этой «окопной» немецкой статистике не стоит, но определить тенденцию роста боевых потерь с советской стороны вполне можно.
О ещё одном – буквально за месяц до легендарной операции – неудачном советском наступлении, практически не упоминаемом в учебниках отечественной истории, свидетельствует на страницах своей книги «Война всё спишет» участник тех боёв Леонид Рабичев.
«…С воздуха бомбили вражеские укрепления наши бомбардировщики.
Шестёрками, одни за другими, пролетали наши штурмовики Ил-2. Но с ними творилось что-то странное: когда они долетали до третьей линии немецкой обороны, выполняли задание и пытались развернуться, ничего из этого не получалось, и один за другим они взрывались и падали.
Назад возвращался один из шести…
Через два часа пошла в атаку наша пехота. Две первые линии пробежали, а у третьей залегли и подняться на ноги уже не смогли. Заработали, и совсем не с тех позиций, которые бомбила наша авиация, немецкие пушки и пулемёты. Жуткий перекрёстный огонь совершенно не пострадавших немецких пулемётных и миномётных позиций. Появление немецких бомбардировщиков, гибель тысяч наших пехотинцев, пытавшихся вернуться на исходные позиции…
29 мая наступление наших войск снова провалилось. Дальше третьей линии немецких укреплений не прошли и понесли огромные потери.
А через день перед строем читали нам адресованное командующему 3-м Белорусским фронтом маршалу Черняховскому страшное письмо Ставки Верховного Главнокомандования о том, что 3-й Белорусский фронт не оправдал доверия партии и народа и обязан кровью искупить свою вину перед Родиной».
Таким образом, «белорусский балкон» держался прочно. Хотя, по сути, группа армий «Центр», имеющая развитую систему оборонительных сооружений и при этом не обладающая сколь-нибудь значимыми резервами для возможного затыкания брешей в пробитом фронте, являлась колоссом на глиняных ногах. И чтобы этот исполин рухнул, нужен был сокрушительный удар.
Там, где не ждут
Командование вермахта полагало, что летнее генеральное наступление Красной Армии начнётся на юге, так как её успешное продвижение на Правобережной Украине создало хороший плацдарм для следующего броска на Львов и Румынию. Именно на этом направлении немцы сконцентрировали свои лучшие подразделения, оттянув часть сил с белорусского фронта. И – для сравнения – если группа армий «Северная Украина» к июню 44-го располагала 7 танковыми дивизиями, то группа армий «Центр» – всего 1.
Но Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о нанесении главного удара там, где враг его меньше всего ждал, то есть именно в районе «белорусского балкона». Хотя, конечно, планирование операции на направлении, где до этого была череда неудач, было непросто, в том числе психологически.
План операции «Багратион», утверждённый 20 мая, предусматривал концентрацию на белорусском направлении превосходящих сил и практически одновременного нанесения ими ударов в 6 местах. Сначала предполагалось пробить оборону немцев на флангах. Группе «А» (1-й Прибалтийский, 3-й Белорусский фронты) предстояло взять Витебск, а группе «Б» (1-й, 2-й Белорусский фронты) – Бобруйск. Затем эти две ударные группы должны были, двигаясь одновременно на Минск, отрезать пути отхода всей вражеской группировке. Таким образом планировалось полностью уничтожить группу армий «Центр». Общая глубина операции намечалась – 250 км, а её продолжительность – 45-50 суток.
Во главе фронтов на белорусском направлении встали генералы, зарекомендовавшие себя прежде как талантливые полководцы: Иван Баграмян (1-й Прибалтийский), Иван Черняховский (3-й Белорусский), Георгий Захаров (2-й Белорусский), Константин Рокоссовский (1-й Белорусский). Координировали действия войск группы «А» специальные оперативные группы Генштаба во главе с маршалом Александром Василевским, группы «Б» – во главе с маршалом Георгием Жуковым.
Из неудачной зимней кампании 1943-1944 гг. были извлечены необходимые уроки. Внезапность нападения должны были обеспечить обстановка строжайшей секретности при перемещении войск к передовой и их тщательная маскировка.
Цена ошибки могла быть колоссальной. Если бы немецкое командование заметило перемещение крупных воинских соединений противника перед белорусским выступом, оно бы отдало приказ о переброске сюда с Украины танковых и авиационных частей. И в условиях наступления по труднопроходимой болотисто-лесистой местности с ограниченным количеством дорог это обстоятельство могло стать роковым для красноармейских соединений.
Поэтому подготовка к операции осуществлялась в строжайшей тайне. Движение войск в сторону фронта разрешалось только с 22 до 4 часов. Колоннам, не укладывающимся в график движения, надлежало останавливаться там, где их застал рассвет, и принимать меры к маскировке.
За исполнением приказа следили с высоты птичьего полёта лётчики, осуществлявшие патрулирование прифронтовой полосы. В случае обнаружения плохо замаскированной части они сбрасывали близ неё вымпел, что обязывало командира срочно исправить положение.
Подготовка к операции аккумулировала небывалые ресурсы. Объёмы железнодорожных перевозок приобретали воистину колоссальные масштабы. В общей сложности в Белоруссию было доставлено 400 тыс. т боеприпасов, 300 тыс. т горючего, свыше 500 тыс. т продовольствия и фуража. Для этой цели фронтам в среднем подавалось до 100 поездов ежедневно.
Неразгаданные планы
Усиленные меры по сохранению тайны при передислокации войск, безусловно, сыграли свою роль. Однако было бы неверным говорить о том, что эти масштабные перемещения солдат, техники и боеприпасов остались не замеченными немецкой разведкой.
Командир 78-й пехотной дивизии Траут на допросе в советском плену уверенно говорил о выявленной в июне подготовке советских войск к наступлению. Генерал отмечал, что разведка зафиксировала увеличение количества машин, движущихся в направлении фронта, в 4-5 раз. Также посредством аэрофотосъёмки и наблюдения было установлено увеличение на советских позициях артиллерийских стволов.
Данные о готовящемся наступлении также подтверждались показаниями перебежчиков и пленных, захватываемых дозорами и ударными отрядами.
Настороженность у командиров немецких дивизий вызывало и то обстоятельство, что в радиоэфире противника наблюдалось полное молчание, что было неестественно.
Но беда для вермахта заключалась в том, что из всех вскрытых признаков готовящегося Красной Армией наступления в ставке фюрера были сделаны неверные выводы.
В ставшем советским трофеем документе «Бюллетень оценок положения противника на Восточном фронте» от 13 июня 1944 года указывается, что готовящиеся наступательные действия советских войск «против группы армий… «Центр» имеют цель ввести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем».
Между тем, к июню 1944-го соотношение сил в Белоруссии оказалось далеко не в пользу Германии. Общая численность ГА «Центр» составляла около 900 тыс. человек, но более 380 тыс. из них были представители тыловых частей и обслуживающего персонала. Советская сторона, как свидетельствуют многие книжные источники, обладала 2,5 млн. солдат и офицеров. Но эта цифра требует уточнений. Дело в том, что непосредственно в боевых действиях участвовало 1,2 млн. человек. Другая часть: тыловые подразделения и более половины личного состава 1-го Белорусского фронта в активной фазе операции задействованы не были.
Четырём тысячам советских танков и самоходных установок противостояло 530 единиц германской бронетехники, а против 5675 самолётов (включая 1800 штурмовиков и 2,5 тыс. истребителей) немцы могли выставить 688 своих. Из них было лишь 66 истребителей, способных эффективно противостоять наступающим советским частям. И это соотношение сил обеспечивало полное господство Советов в воздухе.
О том, что планы руководства Красной Армии на летнюю кампанию остались неразгаданными противником, свидетельствует тот факт, что за три дня до начала операции «Багратион» командующий ГА «Центр» генерал-фельдмаршал Эрнст Буш отправился в отпуск, оставив вверенные ему армии под прицельным ударом всей мощи четырёх советских фронтов.
Гремя огнём, сверкая блеском стали
На последнем этапе подготовки операции «Багратион» особая задача возлагалась на сапёров. Им предстояло за несколько дней в ночное время полностью расчистить свои минные поля. И сделать всё это нужно было так, чтобы противник не заметил этих действий, потому как снятие мин перед своими позициями означает лишь одно: подготовку к наступлению.
Для того, чтобы уложиться в сроки, советские сапёры не выкапывали полностью мины, а лишь выкручивали из них взрыватели. И с одной стороны им удалось за две короткие летние ночи сделать немыслимое: обезвредить 34 тыс. мин, но с другой – такое поверхностное разминирование впоследствии аукнулось Красной Армии. После начала операции в одном из отчётов представителя бронетанкового управления говорилось, что наибольшую опасность для танков в начале наступления представляют мины, особенно свои...
В учебники истории дата – 23 июня 1944 года – вошла как начало наступления советских войск в Белоруссии. Но справедливости ради надо сказать, что боевые действия там начались 22 июня с разведки-боем, плавно переросшей в прорыв обороны противника.
И уже 25 июня войска 3-го Белорусского фронта окружили Витебск. Немцы предприняли отчаянные попытки прорвать кольцо: в течение 26 июня они 22 раза атаковали, но безуспешно. Один из таких прорывов был предпринят в районе деревни Заозерье. Здесь немцы пошли в наступление, прикрываясь местными жителями в качестве живого щита. Расчёт был на то, что советские воины не будут стрелять в своих людей. Но уловка не удалась. Без единого выстрела красноармейцы пропустили стариков, женщин и детей через свои боевые порядки, и уничтожили немецких солдат в яростной рукопашной схватке.
27 июня советскими войсками были освобождены Орша и Витебск. В этот же день соединения 2-го Белорусского фронта окружили Могилёв, и в следующие сутки взяли его штурмом.
Вступивший в дело позднее остальных – 24 июня – 1-й Белорусский фронт, наиболее мощный и многочисленный из участвующих в операции фронтов, наступал в довольно сложных условиях местности. В частности, 65-я армия генерала Батова по настеленным гатям преодолела полукилометровое топкое болото, на немецких картах обозначенное как «непроходимое», и пробила слабую в этом месте оборону противника. И хотя 3-я армия генерала Горбатова и 48-я армия генерала Романенко встретили упорное сопротивление, на общую картину наступления это мало повлияло. Так что 29 июня немцы были выбиты из Бобруйска.
В своих мемуарах маршал Жуков решения руководства вермахта в период проведения операции «Багратион» оценивал так: «Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их главного командования, мы, откровенно говоря, удивлялись их грубо ошибочным манёврам, которые обрекали войска на катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные группировки, немецкие войска втягивались в затяжные фронтальные сражения восточнее и северо-восточнее Минска».
Этому «феномену» войсковой неоперативности было своё объяснение. Ещё 8 марта 1944 года Гитлер, пытаясь выработать новую оборонительную стратегию, подписал приказ №11, гласящий о создании так называемых «крепостей». Их задачей было при создании критической ситуации во что бы то ни стало удерживать узлы дорог с целью ухудшить условия снабжения наступающих войск противника, даже ценой своей гибели. Таким образом, «крепостями» в Белоруссии были объявлены города Пинск, Лунинец, Бобруйск, Могилёв, Орша, Борисов, Витебск, Минск, Брест, Вильно, Слуцк, Барановичи, Люблин, Полоцк.
Своеобразной деталью устройства «крепостей» стала личная письменная клятва их коменданта, примерно следующего содержания: «С приказом фюрера №11 я ознакомлен. Обязуюсь удерживать укрепрайон до последнего солдата, даже при условии окружения».
Однако на деле «крепости» оказались ловушками для оборонявших их гарнизонов. О бесполезности специально создаваемых укрепрайонов говорит тот факт, что все «котлы», в которые попадали гитлеровские войска, ликвидировались в считанные дни.
Не имеющая аналогов в истории
Операцию «Багратион» предваряла невиданная до этого по размаху акция партизан, отряды которых в лесных чащах и непроходимых болотах Белоруссии стали грозной силой. Достаточно сказать, что за лето 1944-го к наступающим советским войскам примкнуло 194,7 тыс. партизан. На их плечи и легла миссия по разгрому немецкого тыла.
Масштабные действия по уничтожению неприятельских коммуникаций начались в ночь с 19 на 20 июня. Всего партизаны произвели 10,5 тыс. подрывов, уничтожая железнодорожные пути и эшелоны с техникой. Так что переброска немецких оперативных резервов с Украины в район обороны ГА «Центр» была задержана на несколько дней.
Немецкий историк Пауль Карель так оценил действия белорусских партизан: «Не только железные дороги были парализованы – много хуже, что в тысячах мест были перерезаны телефонные линии. И поскольку в 1944 году не существовало такой вещи, как контроль за движением поездов по радио, отказал весь управляющий аппарат транспорта ГА «Центр». Тотальный паралич железнодорожного движения явился решающей причиной катастрофического развития событий».
Советские же войска, успешно наступающие с двух фланговых направлений, 3 июля взяли Минск и тем самым замкнули «котёл», в котором оказалась около 105 тыс. немецких солдат и офицеров.
Второй этап операции «Багратион» прошёл с 5 июля по 29 августа, дробясь на такие операции как Вильнюсская, Шяуляйская, Белостокская, Люблин-Брестская, Каунасская, Осовецкая.
Видя, как на глазах рассыпается Восточный фронт, Гитлер ещё 28 июня снял с командования Буша и назначил на его место генерала-фельдмаршала Вальтера Моделя, который был способен находить выход из самого сложного положения и именовался в вермахте не иначе как «пожарным фюрера». Но даже этому гению обороны, которому в помощь для латания белорусского фронта были переброшены из ГА «Северная Украина» 5-я танковая дивизия и 505-й батальон «тигров», а из ГА «Север» – 4-я танковая, 28-я егерская и 170-я пехотная дивизии, не сумел остановить краснознамённую лавину.
В результате наступление, начатое 23 июня, остановилось только 29 августа, после выхода Красной Армии к Висле, границе Восточной Пруссии и берегу Балтийского моря. Войска четырёх фронтов за два месяца боёв продвинулись на 550-600 км на запад, и это был беспримерный результат, превзошедший все ожидания Ставки.
В ходе боёв в летнюю кампанию 1944-го на белорусском фронте потери немцев составили около 500 тыс. человек (из них 280 тыс. пропавших без вести). В плен попало 150 тыс. солдат и офицеров вермахта.
До «Багратиона» в отечественной военной истории не было случаев взлома статичного фронта, его полного разгрома и продвижения войск на более чем полтысячи километров за столь короткие сроки. Так что в военные хрестоматии операция вошла как образец масштабного наступления, в ходе которого состоялся крупнейший разгром германской армии за всё время её существования.
Вас могут заинтересовать статьи:
- "Тайфун", прошедший под Москвой (о попытке вермахта захватить Москву)
- 28 панфиловцев: мифы и реальность