Она действительно заявилась в гости в джинсах и без макияжа, что само по себе было удивительно и странно - обычно для того, чтобы выглядеть подобающе для Александра Добродецкого, Катя проводила у зеркала часа два. Зная как важен для Саши визуальный ряд, она с особой тщательностью подбирала аксессуары и наносила макияж, но в этот раз решила изменить традициям.
Разнеженная после бассейна и сауны, в джинсах и легкомысленной розовой кожанке, она напоминала студентку. Возраст выдавали только легкие морщинки у глаз и жесткий прищур, но безмятежная улыбка смягчала ее лицо и делала еще красивее:
-Привет! - вышла из лифта, мгновенно обняла, чмокнула в щеку и тут же завалила вопросами, - Ты голодный? Давно приехал? Я вино привезла, твое любимое! Кстати, а кофе дома есть?
-Катька, остановись! - засмеялся Добродецкий, покружив ее над полом, - кофе есть, я голодный, ждал тебя, чтобы вместе поужинать, приехал давно, раз уже успел мясо запечь. На все вопросы ответил или что-то упустил?
-Ого,- уважительно протянула Катерина, - ты сегодня ужин готовишь?
-Только для вас, барышня. Не тяни время, я голодный еще со вчера! Вино оставим на утро, а пока вот.
Саша ставит перед ней стакан с водкой, разбавленной яблочным соком и ехидно усмехается. Вскинутая бровь - она принимает вызов, и спокойно пьет, чувствуя, как тело становится легким. Добродецкий точно знает, как действует на нее именно этот напиток - у Кати мгновенно слетают тормоза, и она становится собой. Это даже не опьянение в чистом виде, скорее терапия против легкой скованности.
Впереди у них традиционная стойка бара, которая заменяет в его доме стол. За ужином Катя живо рассказывает новости, жестикулирует, задает вопросы и кожей чувствует, как разговор становится все свободнее.
Саша смотрит на ее грудь, выделяющуюся под тонкой рубашкой, и взгляд тяжелеет, как всегда бывает, когда он возбужден:
-Прости, милый, я опаздывала , и мне было не до выбора нарядов.
В ответ он только легко прикасается к ее ключице, и это будто прорывает плотину. Остается только ее острое желание раздразнить, завести, затащить в постель и ни о чем не вспоминать.
"Не хочу ничего анализировать, я дико и постыдно соскучилась."
После ужина наступает то любимое Катино время, когда вдвоем с сигаретами они просто сидят в темной квартире. Круг света над барной стойкой, тишина, уже засыпающая Москва за окном.
«Как же я тебя люблю.»
Его футболка, которую она, улыбаясь, надевает прямо на Сашиных глазах, его запах и новая морщинка у брови, которую девушка заметила буквально только что – все это было столько раз, и ей всегда будет мало. Шуток, увлеченного монолога, рассказов. Он ставит передо Катей бокал, шутит, рассказывает про папу и детство, и она кивает в ответ, машинально подавая реплики, и только ловит межреберно свое: «Господи, как же я люблю тебя!»
С этим мужчиной нужно разговаривать, он всей сутью реагирует на удачные шутки, вкусные слова, но у девушки нет сил, и она ныряет под руку, целует спину, понимая, что не может оторваться от кожи – он нужен ей сейчас слишком сильно. Это знакомое, сильное тело, родинки, шрамы, и жизнь встала на место. Все миры сходятся в одной точке, когда после более чем откровенных разговоров, после постепенно встающего на место сознания, он, - Господи спасибо! - целует ту, по которой так соскучился. Ныряет под одеяло, накрывая своим телом и встречает ее руки. Несколько секунд до прикосновения кажутся вечностью, прежде чем Катя подается навстречу губам и не может оторваться. Прижимается, извивается, что-то говорит, и не может отпустить.
....«Как же я тебя люблю.»
В этой постели даже формального равенства не будет. Ее руки легко фиксируются за головой, и попытка вырваться и утвердить свои права заканчивается ожидаемым провалом. За своеволие расплачивается распаленная ожиданием грудь, и боль только усиливает удовольствие. Сто крат – от запаха, предвкушения и пальцев, ни в коей мере не деликатных, разрывающих напополам. Катю всегда поражало, как он это делает – в несколько движений, заставляя даже не застонать, захрипеть от удовольствия. Будто играет на музыкальном инструменте и клавиши легко подчиняются знающим рукам. Саша чувствует, как и что можно с ней делать, но это не пугает, а завораживает. И свое сорванное дыхание девушка слышит будто со стороны, распластанная тяжелым мужским телом и откровенно мокрая. Тело выгибается на несколько ярких секунд и благодарно падает в объятья. Катя цепляется за него отчаянно, пытаясь еще больше приблизить, удержать, дать понять, как сильно ей на самом деле не хватало этих рук. Здесь нет места лицемерию и ханжеству, только наэлектризованная кожа и ощущение идеального паззла – она засыпает, наконец, засыпает, уткнувшись ему в шею.
Бог ведает, как девушке удается уснуть в нелюбимой позе, но она упрямо не разжимает рук, чтобы утром проснуться с острым ощущением счастья.
Катя действительно счастлива сейчас. Счастлива, просыпаясь, касаться его, не желая, чтобы наступило утро. Счастлива ловить дыхание, когда он притягивает к себе – этот секундный порыв, бессознательное нежелание отпустить. Счастлива просто проснуться утром под его рукой, и лежа на животе чувствовать легкие прикосновения – от поясницы вверх, и обратно. Пальцы запутываются в волосах, и тут он делает, от чего у девушки переворачивается все внутри - подтягивает Катину голову к себе, и целует в макушку.
"Наконец-то ты рядом, Катька. Я не отдам, я не отпущу. Я совсем без тебя не хочу."
Глава одиннадцатая