Маяк.

Глава 1.

Соленые волны бились о скалистые края острова. Строго говоря, этот крошечный клочок суши в океане едва ли мог таковым зваться. На грубой породе высился маяк, пронзая низкое серое небо, по которому неслись мрачные тучи. Это и стало местом моего добровольного изгнания. Пережив долгие часы на судне, и все еще не придя в себя от приступов морской болезни, после полудня я высадился на берег. Краткая экскурсия по моей новой обители инструктаж и пару часов спустя я остался один.

Кого-то пугает мысль остаться в одиночестве, в дали от городов, цивилизации и нормальной связи с миром, но не меня. Я сознательно искал возможность остаться в покое и тиши. Не так давно вышел в свет мой первый роман и не терпелось приступить к новой работе. Пока что, золотых гор я не имел, а сие означало, что подработка помимо писательства не будет лишней.

Упорно искал то, что не будет отнимать много сил и времени, при этом обеспечивая стабильный доход. И вот, мой давний товарищ, с которым познакомились еще в годы учебы в колледже, предложил работу на маяке. Он сказал: «Приятель, если ты готов по два месяца торчать в одиночку на острове, и писать там свои книженции, эта работа тебя ждет!»

О подобном предложении я мог разве что мечтать, и согласился незамедлительно. На что он добавил: «Смотритель пропал, некоторое время назад от него перестали поступать сообщения, приехавшие за ним люди, не обнаружили ничего. Исчез как в воду канул. Гмм… такой вот каламбур. Замена требуется в самое ближайшее время, готов?»

О, то был глупый вопрос! Разумеется, мне не терпелось! Меня не смутила история о предшественнике, а зря, но мог ли я тогда предположить? Сердце трепетало, в груди от приятного волнения. Картины прекрасных видов острова, с четырёх сторон омываемого океаном проплывали перед мысленным взором. Волны, чайки, желанный покой и уединение.

По прибытии картина была несколько иной. Пустынный участок, из одной лишь горной породы. Завывающий ветер, нещадно продувающий, казалось со всех сторон. Он доносил брызги ледяной воды. Я плотнее запахнул куртку, но это не помогло. Казалось, холод пробирал насквозь, а порывом меня вот-вот собьёт с ног. Мой провожатый шел слегка впереди, так же тщетно пытаясь защититься от суровой непогоды.

Его звали Клод Уилкинс, лет сорока, но уже седой, ростом выше меня на пол головы, крепкого сложения. Немного намечался животик, что навело меня на мысль о любви мужчины плотно поесть и, возможно пропустить пару кружек пива. Пальцы были желтоваты, как я заметил, когда при встрече мистер Уилкинс пожимал мою руку. Эта примета давала понять, что он так же является заядлым курильщиком.

Невольно при этом вспомнился мой отец, его пальцы тоже имели подобный оттенок. Он не отпускал папиросу из рук целыми днями и в итоге эта дрянь свела его в могилу. Сам я зарекся не курить, и следовал данному обещанию почти пять лет. Даже когда моя жена заявила, что подает на развод, потому, что ей надоело засыпать одной, пока я ночами сижу над романом. Даже когда узнал, что полгода уже она спит со своим коллегой, не закурил.

- Мистер Кэстлер! – Уилкинс обернулся и щурясь от бьющей в лицо мороси окликнул меня, пытаясь перекричать плеск и вой ветра. – Почему вы остановились? Идемте скорее!

Я коротко кивнул и мы продолжили путь. Провожатый отпер замок видавшим виды ключом, и мы поспешно вошли внутрь.

Пространство было завалено различным хламом. Видны были лишь очертания предметов, но вот щелкнул выключатель, и теплый свет рассеялся по тесному помещению. Здесь даже было по-своему уютно.

- Бардак, остался от Старика Джерома. Жил здесь до вас.

- Мне говорили, он пропал? – припомнил я.

- Да, верно, - Уилкинс кивнул и со вздохом продолжил, - стар он был, проработал на маяке добрых двадцать лет. Думается, утонул, иначе, куда б ему деться? А когда хватились, поздно было, у моря короткая память. Давно я говорил, одному здесь не гоже, а уж тем более, старику, глядишь инфаркт случится и что делать? Да, кто ж меня слушать-то будет? – Он досадливо махнул рукой и перевел взгляд на меня, - Впрочем, заболтался, идемте, покажу вам здесь все.

По пути мы коротко обсудили детали моей работы, выпили по чашке травяного чая, который обнаружился в кухне. Тем временем шторм понемногу стихал, а волны уже не вздымались так высоко. Уилкинс засобирался в обратный путь. Уходя он серьезно взглянул на меня и проговорил:

- Знаете, здесь, отрезанным от мира, в одиночку, вам порой будет тяжко. Особенно вначале. Вы будете задыхаться от одиночества и скуки, иногда будет казаться, что сходите сума или теряете счет времени. Не давайте себя сломить этому чувству. Мы с вами увидимся через пару месяцев, припасы и все необходимое в кладовой.

Мы попрощались и мужчина отправился в обратный путь. Что он хотел сказать своей прощальной речью? Я искал уединения и был готов к нему, поэтому едва ли меня могло смутить отсутствие людей вокруг. Напротив, ничто не помешает мне работать над романом, а потому, я едва сдержался, чтобы не посмеяться над бессмысленностью сказанных слов.

Как я был глуп! Через некоторое время сия мысль посетила мою голову впервые и за тем не отпускала до конца. Самоуверенно было полагать, что человеческое общество мне не требуется вовсе. Оторванность от мира все же оказала на мое сознание гнетущее действо.

Вспоминая сейчас произошедшее, я готов поверить, что на моей психике сказалась это своего рода заточение, и многое породила буйная фантазия. Тогда же все воспринималось как реальность, неотступная и ужасающая.

Первые дни прошли спокойно, я разобрал хлам, навел порядок. Натирал глицерином и чистил стекла, на ночь зажигал свет в маяке. Следил за оборудованием. Ночами, в часы своей вахты работал над романом. Обязанностей было не то что бы много, но они требовали времени.

Погода улучшилась, и мне довелось осмотреть остров целиком. Я обнаружил грот, уходивший в глубь породы, а в дальней части спуск в воду был плавный, при желании, там можно было купаться. Солнце грело бурые камни, над головой порхали чайки, издавая протяжные крики. Небо сияло безукоризненной голубизной, а горизонт простирался на многие мили. Устроившись на каменистом берегу, я писал.

Подходило время начала моей ночной смены, а потому вскоре пришлось прерваться и отправиться к маяку. Вскоре я уже взбирался вверх по винтовой лестнице. Тут-то впервые я его и услышал. Странный скребущий звук за стеной. За недолгое время пребывания здесь, мною не было обнаружено следов наличия крыс или чего-либо подобного. Тем не менее, природа звука указывала, что нечто царапает стену. Видимо, все же завелась какая-то живность, нужно будет поискать ловушки утром и проверить все еще раз.

Позднее, пройдя по дому и маяку, я, как и прежде не обнаружил никаких следов грызунов. С внешней стороны была гладкая стена, ничего подозрительного. Последующие две ночи звук не тревожил меня.

Работа шла ни шатко, ни валко, я все чаще уходил в себя, думая о прошлом. Воспоминания терзали меня, не давая покоя. О семье, приятелях, Аманде - бывшей жене. Здесь было тихо, не считая шума волн и редких чаек, и в этой тишине мне порой становилось не по себе. Плохо до сего момента я представлял, каково это, глухое одиночество, душащее тебя. Уже скоро признал, сам того не желая, что Уилкинс был прав.

Кроме своих обязанностей, я спал, готовил себе еду, так же в одиночку съедал все до последней крошки. Временами рыбачил, бродил по каменному островку. Работал над романом, хотя, порой это давалось с трудом, что-то внутри мешало сосредоточиться. Иногда зависал над ноутбуком, погружаясь в непрошено наплывающие волны памяти. Меня уносило далеко, и я переставал замечать что-либо вокруг, реальность тонула в них.

И вот, в очередной такой момент, ночью, нечто отвлекло меня от раздумий. Я не сразу осознал, что это был скребущий звук, он доносился от лестницы. Царапающий скрежет шел оттуда же, что и раньше. На сей раз я внимательно осмотрел стену, попробовал простучать. То, что было по ту сторону, реагировало на стук! Оно перемещалось, по направлению ударов моей руки по стене, скребя еще ожесточеннее.

Я попробовал проверить другие места, но, похоже лишь часть стены была кем-то обитаема, а в том. Что это некое животное сомнений не осталось. К этой части относилось и окно на пролет выше, но оно было наглухо заколочено. Почему-то не обратил на это внимание раньше? На мой негромкий стук по ставням меня ждал ответ с противоположной стороны.

Опрометью я бросился вниз, выбежал наружу и устремил взгляд на маяк. Там никого не было, голая стена, глухое окно, ничего. Странно, подумалось мне, как же такое возможно? Нелепые предположения, одно бредовее другого лезли в голову.

Я стоял уставившись вверх, пока не начал замерзать от стылого сырого ветра, продувающего остров безжалостными порывами. Нужно было возвращаться. Но прежде я зашел в небольшую пристройку – сарай и нашел лом. Завтра попробую выломать доски. И, пожалуй, стоит получше исследовать сам маяк. К тому времени, как я возвратился наверх, царапанье прекратилось.

На следующий день, с самого утра шел дождь. Было самое время отдохнуть, но сон не шел. Натянув свитер и твидовые брюки, я спустился вниз. Даже теплая одежда не вполне спасала, от холода. Погода была не столь мерзкая, как в день моего прибытия, тем не менее, бродить по острову желания не было.

Я приготовил себе завтрак, заварил большую чашку чая, после тщательно прибрал кухню и вымыл посуду. В последнее время это вошло в привычку. Сказалось чрезмерное количество свободного времени, спешить то мне уж точно было некуда, и скука.

Покончив с уборкой я стал прикидывать, с чего начать. В итоге принял решение сперва исследовать подвал. Бывать там мне уже доводилось, но не долго. Пару раз спускался к полкам со снедью, и вскоре покидал неуютное, пахнущее сыростью место. Запах был не сильным, тем не менее, удовольствия не доставлял.

Дом при маяке я повторно обходить смысла не видел, потому как его за время проживания успел изучить достаточно хорошо, ничего необычного. Разве что смутила литература, но мало ли какие увлечения встречаются у людей? Среди книг на полке мне попалось несколько с уклоном в оккультизм. Теории о различных потусторонних мирах и сущностях. Не было желания подробно вникать в странные увлечения старика, а несомненно фолианты принадлежали ему.

Добравшись до спуска в подвал я зажег свет. Вниз вела небольшая крепкая лесенка, перила ее местами потрескались от времени. Помещение было крупным, здесь хранились основные запасы пищи и питьевой воды. Тут же, справа, размещалась морозильная камера, где ждали своего часа овощи, брикеты масла и мясо.

Внимательно я изучил углы, проверил целостность упаковок с крупами. Нет, ни единого следа грызунов. Не видно так же и нор. Пакеты и коробки стояли аккуратно. А еще надо признать, рацион оказался весьма неплох. Нет свежих овощей и фруктов, но это переживу. Поблуждав меж стеллажей, я направился прочь, захватив с собой банку консервированных персиков.

Далее, еще раз обошел нижний этаж маяка, заодно протер налетевшую невесть откуда пыль, поднялся по высокой винтовой лестнице, простукивая стены, на всякий случай. Ничего странного не обнаружилось. Служебные помещения для меня уже не таили ничего нового, но на всякий случай повторно изучил их тоже.

Несколько разочарованный я отправился в дом, пришло время обедать. Во время еды украдкой косился на вид из окна, и как-то спонтанно принял решение обойти остров внимательнее. И здесь меня ждали открытия.

В западной части клочка суши, где разместился мой временный приют располагался грот. Он вел в небольшую на вид пещеру, чтобы попасть внутрь пришлось бы ползти на четвереньках, далее темнота не позволяла разобрать ничего. Заинтригованный, я, чувствуя себя будто ребенок, который обнаружил у себя на заднем дворе клад, практически бегом вернулся в дом, чтобы раздобыть фонарь.

Нетерпеливо обыскав полки в прихожей, обнаружив искомое так же спешно возвратился к пещере. Щелчок переключателя и луч яркого света пронзил тьму. Потолок дальше поднимался, пещера становилась значительно шире. Стены были будто обтёсаны, создавалось впечатление, что она была создана рукотворно, а вовсе не появилась естественным образом.

Любопытство толкало меня незамедлительно спуститься и разведать, что же скрывается под островом, но останавливал страх. С одной стороны, это развлекало меня и вносило хоть какую-то живость в однообразную жизнь. С другой, я мог пораниться или провалиться невесть куда, будучи один одинешенек на острове в океане. В раздумье я сидел у спуска, подперев подбородок рукой. В итоге решился осторожно забраться внутрь, уж больно интригующей казалась моя находка.

Аккуратно, держась за стены я полез в пещеру. Спустя пару минут стало возможно подняться на ноги. Сам лаз спускался под углом вниз все дальше под остров. Шаг за шагом, изучая стены и потолок, стараясь глядеть под ноги, я брел вперед. Ничего интересного мне пока не попадалось. В какой-то момент я понял, что извилистый коридор уж очень долго не кончается, выходило, что где-то над моей головой бушует океан.

Внезапно, в десятке ярдов от меня послышался шум, как будто кто-то ударил по стене. Звук был отчетливый, не спутать ни с чем. Я был здесь не один! Внутри все похолодело, сердце гулко забилось в моей груди. Что же делать? Кто это мог быть? Я один на острове! Ощущение неправильности, нереальности происходящего захлестывало мое трепещущее сознание.

Что же делать? Вглубь идти я опасался, тем не менее, от чего-то возвращаться, идти на встречу неизвестному тоже не хотелось. Точнее сказать, сама мысль пугала меня. Откуда-то из подсознания вырывалась тревога. Предчувствие, можно сказать. Все это время я лихорадочно вслушивался в тишину. Больше до моих ушей ничего не доносилось, даже успел подумать, не почудилось ли, но тут звук послышался вновь, только из глубин пещеры. И, кажется, я не был уверен даже в тот миг, теперь же сомнения мои еще больше, услышал тяжелый вздох.

Не в силах оставаться на месте, охваченный паникой я бросился прочь. По пути дважды оступился, едва устояв на ногах. Никого не оказалось, разумеется, но до самого выхода я не сбавлял ритм. У входа снова чуть не упал, камни были мокрыми. Не хватало еще расшибить себе голову, носясь как полоумный!

Я перевел дух, опершись о край грота. Морось немилосердно била по щекам, ветер только усилился. С одной стороны, мое поведение казалось глупым, ведь в самом деле, кто же мог там быть, на маленьком пустынном острове? С другой, в сознании еще были свежи недавние впечатления. Страх, тревога. Списав все на разыгравшееся воображение, я отправился в дом.

За чашкой кофе раз за разом прокручивал в голове недавние события. Может быть, услышанные мною звуки породили толщи воды, простирающиеся над тоннелем? А что, вполне логично, решил я. И все же любопытно, что находится в конце и как велика протяженность лаза. Нужно спуститься туда снова, но уже не сегодня. Необходимо было вздремнуть перед вечерней вахтой, и проверить оборудование.