О причинах поражения Франции в 1940-м написаны горы литературы, в т.ч. серьёзных, аналитических книг и статей разного жанра (из последних можно рекомендовать https://zen.yandex.ru/media/mlozha/pochemu-soiuzniki-proigrali-bitvu-za-franciiu-5e2cfec2ecfb8000b92ce1b7). Главными причинами стремительного краха Третьей республики стали: общее превосходство Германии в численности населения и уровне экономического развития; затянувшийся во Франции, по сравнению с другими развитыми странами, экономический кризис; недостаточное финансирование армии и военных проектов, в первую очередь обучения личного состава; социально-политическая нестабильность; пораженческие настроения, раздувавшиеся фашистскими движениями и коммунистической партией.
Следует отметить, что исследователи проблемы зачастую обращают недостаточно внимания на специфическую идеологию и стратегию оборончества, которые, в частности, сильно повлияли не только на состояние общее французской армии, но даже на особенности французской военной техники.
После Первой Мировой войны, в которой Франция понесла самые большие по отношению к численности населения потери (1,7 млн. погибшими и пропавшими без вести из 39 млн.), в стране до небывалого уровня развились антивоенные настроения – в противоположность Германии, в которой реванш стал национальной идеей. На всех выборах в 1920-30-е гг. большинство голосов получали те французские партии и политики, которые клялись не допустить новой войны. Франция была парламентской республикой, и все военные и военно-технические вопросы решались в профильных парламентских комиссиях, где заседали убеждённые пацифисты. За мир и разоружение вступали сильнейшие Партия радикалов и радикал-социалистов, Народная демократическая партия, а также социалисты и коммунисты. В 1925 г. по инициативе Франции Лига Наций развернула дискуссию о всеобщем ограничении вооружений и разоружении, причём представитель Франции Поль Бонкур занимал крайние позиции, требуя у всех стран мира, включая собственную, начать разоружение.
В 1930 г. военный министр Андре Мажино представил парламенту оборонительную стратегию военного развития, которая была принята. Её основой стала знаменитая «линия Мажино», пожравшая и без того скудные расходы на оборону, но так и не достроенная к началу блицкрига. В соответствии с доктриной главным родом войск признавалась пехота, и «все остальные рода войск используются в интересах пехоты» (Французский пехотный устав. Ч. П. Бой. Перевод с французского. М., 1940, стр. 5). Таким образом, значение танков даже не недооценивалось – они вообще не рассматривались в качестве ударной силы. Танки должны были играть исключительно роль поддержки пехоты; если подобные взгляды в Великобритании, Германии и СССР были изжиты после Гражданской войны в Испании 1936-39 гг., то во Франции они сохранились до самого поражения в войне.
На французских танках хотелось бы остановиться подробнее. Когда пишут о Французской кампании 1940 г., приводятся сухие цифры, которые не могут не удивить: Германия - 2909 танков, Франция - 3967 танков (в разных источниках приводятся разные цифры, но эта встречается наиболее часто), не считая 1580 лёгких Renault FT Первой Мировой войны, распределённых по 2-3 единицы по пехотным подразделениям и использовавшихся для охраны военных объектов. Это сравнение заставляет задуматься о том, что либо французские машины были как-то особенно плохи, либо никуда не годными были французские танковые экипажи. Однако следует учитывать, что немецкие танки все были боеготовыми, а вот число боеготовых французских машин установить не представляется возможным. Например, из 403 числившихся тяжёлых Char B1 боеготовыми были 342, т.е. примерно 80%; можно предположить, что и по другим моделям ситуация была схожей. Следовательно, боеготовых танков, по-видимому, было около 3100 единиц. Но это всё равно превосходит численность немецких танков.
Проблема французских танков была в том, что они разрабатывались как средства поддержки пехоты. Более того: парламентарии, утверждавшие военные проекты, тщательно следили за тем, чтобы французская военная техника не носила наступательного характера (хотя различия между наступательным и оборонительным вооружением абсолютно произвольны: ружьё, пистолет или топор могут быть как наступательным, так и оборонительным оружием).
Как сделать танк оборонительным? Очень просто: максимально уменьшить его наступательные возможности. Поэтому французские танки создавались в соответствии с такими требованиями: пушка должна быть короткоствольной (ведь функция танка – поддержка пехоты), а скорость и запас хода – небольшие. При этом парламентские комиссии не разрешали ставить на танки радиостанции: ведь из танков, снабжённых радиосвязью, можно сформировать полноценное танковое соединение, способное к самостоятельным действиям, а это противоречит концепции оборонительной войны!
Но вернёмся к численности французских танков. Из 3967 машин 2970 единиц составляли однотипные лёгкие Renault R35, Hotchkiss H35, AMR 35, FCM 36 и Char D1. Пять (!) типов лёгких танков! Ни одна другая страна в мире не позволяла себе ситуации, когда в армию поступают пять однотипных, но конструктивно разных машин, в которых узлы и агрегаты не взаимозаменяемы. Снабжение столь разнотипного парка в условиях войны было для снабженцев сущим кошмаром.
Но дело в другом. Все эти пять типов танков – не что иное, как развитие знаменитого Renault FT 1917 г. Эта поистине великая машина полковника Ж.-Б.Этьена – прародитель всех современных танков, сыгравшая огромную роль в победе Антанты в 1918-м. очень лёгкая, с противопульной бронёй, крайне тихоходная, с короткоствольным 37-мм орудием, она прорывала немецкую оборону в конце Первой Мировой войны за счёт того, что с танками тогда просто не умели бороться – не было ни противотанковой артиллерии, ни мощных гранат. Да и страх перед ревущими железными коробками был велик.
Но с точки зрения военного в 1940 г. эта машина… вообще не была танком. Дело в том, что экипаж этого прото-танка состоял всего из двух человек - механика-водителя и командира, занимавшегося также обслуживанием пушки. Опыт Гражданской войны в Испании, Японо-китайской войны (фактически велась с 1932 г.), Чакской войны Боливии с Парагваем в 1932-35 гг. однозначно показали, что экипаж танка должен состоять из 4-5 человек. Бронированные машины с экипажем менее 4 человек к 1939 г. во всех странах, кроме Франции, боевыми танками не считались: они назывались танкетками, лёгкими разведывательными, малыми (по советской классификации) или сверхлёгкими (ultra-light, по британской классификации) танками. Пять типов лёгких (6,6-12 т) французских танков, о которых идёт речь, разведывательными считаться не могут из-за низкой скорости и ограниченного запаса хода. Поскольку функционально они были машинами поддержки пехоты, их правильнее всего считать лёгкими самоходными орудиями (в британской, японской и американской армиях во время Второй Мировой войны были специальные танки поддержки пехоты – обычно вооружённые гаубицами, игравшие примерно такую же роль, но гораздо более сильно вооружённые).
Сверхтяжёлые танки Char 2C, изготовленные всего в 10 экземплярах, стоит упомянуть только из-за их диковинной истории. 75-тонная машина с экипажем из 13 (!) человек и мощной 75-мм пушкой была разработана ещё в конце Первой Мировой войны. После её окончания заказ на танк-монстр был отменён, но в 1921 г. правительство приказало изготовить партию из 10 машин исключительно по соображениям политического престижа – ни у кого таких нет, а у Франции – есть! К 1940 г. танк давно устарел, хотя, имея толстую броню и мощное орудие, он мог бы сыграть какую-то роль в войне, будь он выпущен в сколько-нибудь значительном количестве.
Но даже имевшиеся танки использовать против немцев французские танкисты не смогли: в суматохе отступления не удалось снять их с эшелона, доставившего бронированные чудовища к фронту – куда-то пропали специальные съезды (диверсия? халатность?). Машины были взорваны собственными экипажами, чтобы не достались врагу…
Итак, остаётся около 1000 танков. Это тоже много. AMC 35 и Char D2 – лучше бронированные и более тяжёлые машины (14,5 и 19,7 т) с экипажами из 3 человек. Три танкиста – это в полтора раза лучше, чем два, но всё равно абсолютно недостаточно для того, чтобы считаться полноценным танком. Впрочем, об этих моделях рассуждать не стоит, поскольку их вместе было всего 147 штук.
Итак, настоящими танками могут считаться тяжёлый (32 т) Char B1, которых насчитывалось 403 единицы (347 боеготовых) и средний (19,5 т) Somua S35 (427 штук). Char B1 имел экипаж из 4 человек, и был вооружён мощной 75-мм пушкой в спонсоне и 47-мм (что для 1940 г. совсем неплохо) пушкой в башне. Надо сказать, что этот танк разрабатывался с 1921 г. (!), но начал производиться только в 1934-м, и к тому времени представлял собой очень архаическую конструкцию. Столь долгая подготовка к производству была вызвана не только постоянной нехваткой средств, но и яростным противодействием парламентариев-пацифистов, выступавших против создания тяжёлого танка – ведь это наступательное оружие! Дошло до того, что французские депутаты жаловались в Лигу Наций на собственное правительство, якобы нарушавшее принципы разоружения. Надо отметить, что именно эти танки оказались серьёзным противником для немецких танкистов: прославленный французский танковый ас Пьер Бийот 16 мая 1940 г., командуя Char B1, в бою у деревни Стон уничтожил 2 Pz Kpfw IV, 11 Pz Kpfw III и 2 противотанковых орудия.
При этом роли членов экипажа в танке Char B1 распределялись крайне неудачно. Командир машины был одновременно и наводчиком, и заряжающим, и стрелком из башенного орудия, а механик-водитель - стрелком из 75-мм орудия и пулемёта. Такое распределение обязанностей было гораздо хуже, чем в советских и английских, не говоря уже о немецких танках, в которых оно было идеальным. Так что подвиг Пьера Бийота свидетельствует о лично его высоком мастерстве, а также о высоком качестве французской броневой стали (в бою у Стона танк Бийота получил 140 попаданий немецких снарядов, но не вышел из строя).
Танк Char B1 был очень похож на появившийся чуть позже американский М-3, воевавший в Северной Африке и на Восточном фронте. Советские танкисты, называвшие эту машину «братской могилой для семерых», использовали его в качестве самоходного орудия. Его французский прообраз можно расценивать так же.
И, наконец, танк Somua S35 – самый современный французский танк, который, по мнению некоторых комментаторов, не только превосходил немецкие машины, но и вообще был чуть ли не самым лучшим танком в начальный период войны. Прекрасно бронированный и обладавший достаточно мощным для 1940 г. орудием, Somua S35 страдал теми же недостатками, что и остальные французские танки: его башня была одноместной, и командир, исполнявший обязанности наводчика и заряжающего, был настолько перегружен, что не мог действовать столь же эффективно, как его германские противники. На машины этой модели всё-таки начали ставить радиостанции, но только перед самым блицкригом, и получить их успели только половина машин. Кроме того, радиостанции производились в страшной спешке, и они оказались маломощными, так что толку от них почти не было.
В результате всех перечисленных недостатков французские танки, включая самые совершенные, не могли действовать в составе танковых соединений, которые всё-таки были созданы перед самой войной. Танковым дивизиям не хватало бронетранспортёров и машин снабжения – их просто не успели изготовить в достаточном количестве. Малый запас хода не позволял французским машинам совершать далёкие марши – им не хватало горючего, не хватало и машин-заправщиков, потому что сами дивизии создавались впопыхах, и многое не предусмотрели. А перегруженность обязанностями командиров танков приводила к тому, что французские экипажи действовали гораздо медленнее немецких. В нескольких боях французские танкисты сумели оказать немцам серьёзное сопротивление (при Жамблу французские танкисты даже разбили немецкую танковую дивизию), но немцы в конце концов всякий раз одолевали: они быстро заметили, что противники действуют медленно и неуверенно, чем и воспользовались. При этом немецкие танки не имели лучшего вооружения и бронезащиты, но оптимальное распределение обязанностей экипажей и прекрасная радиосвязь сводили на нет все положительные качества французских машин. Умение немцев обеспечить взаимодействие танков, мотопехоты, артиллерии и разведки французам было совершенно недоступным: они в силу технических проблем не могли наладить взаимодействие даже между танками в составе одного подразделения!
Таким образом, можно считать, что французская армия в 1940 г. танков, в современном для того времени понятии, не имела. Таковыми назывались лёгкие самоходные орудия поддержки пехоты, которых неудачно пытались использовать в качестве танков.
Неудивительно, что трофейные французские танки немцы не смогли использовать по назначению – их в основном переделали в тягачи и самоходные орудия, и только небольшое количество было передано союзникам Германии и тыловым частям на оккупированных территориях. Несмотря на острую нехватку танков, немцы понимали, что французские машины в качестве танков использовать невозможно.
«Оборонительный» характер французских танков, превративший их во что угодно, но не танки, конечно, не был единственной и самой важной причиной поражения, но свою роль в крахе Франции он сыграл. Всё-таки именно глубокие прорывы танковых частей вермахта разрушили французскую оборону.
В заключение стоит отметить, что провальная оборонительная доктрина сыграла негативную роль не только в отношении французских танков – она нанесла урон и авиации. Французские лётчики не отрабатывали штурмовку наземных целей, а специализированных штурмовиков французская авиационная промышленность не производила: парламентские «мудрецы» сочли штурмовую авиацию наступательным оружием. И на губительные атаки немецких Ju 87 французам ответить было нечем…