Иногда нам удавалось сотворить и настоящие производственные чудеса. Как-то раз, для позабытой мной уже причины, но связанной с нашим секретным кораблестроением, понадобилось сварить из двух титановых полос несколько тавровых профилей длиной примерно метра три. По-простому говоря, приварить одну полосу стоймя к середине, лежащей другой. И все бы ничего, но уж очень тонкие полоски запроектировали многоумные конструкторы, примерно 5 миллиметров толщиной, а ширина у полос вполне приличная – миллиметров двести. Поглядели на это чудо-юдо суровые сормовские мужики: сварщики- практики, и только руками развели: не получится так сделать, потому что поведет изделие винтом!
А в технологии, приложенной к чертежу, показано: закрепить струбцинами, клиньями зажать и приварить, а править готовый профиль нельзя, поскольку могут появиться микротрещины в сварном шве. Некоторые пробовали, крепили и струбцинами, и клиньями, варили осторожно, но каждый раз готовый тавр, как только отпускали струбцины, выгибался винтом наподобие штопора. И так крепили, и сяк, пробовали греть, но результат оставался неизменно годным только в металлолом. И все это недоразумение попало в конце, концов в нашу комплексную бригаду.
Ну и мы попробовали разок – полная фигня получилась. Ясно, что надо профиль выправить потом, но технология запрещает, а главное не на чем править: правильные вальцы во втором пролете, а мы - за стеной из огромных бетонных блоков в секретном третьем. Из пролета в пролет незаметно ничего не передашь, и сам не пройдешь, охрана бдит. Разве что сквозь стену, как Копперфилд, просочиться или, во всяком случае, наш профиль кривой протолкать. Но и не сделать работу тоже плохо, поэтому был разработан стратегический план.
Операция развивалась по двум направлениям: за спирт, который у нас был в изобилии, поскольку мы делали люминесцентный контроль сварных швов, договорились с хозяевами правильных вальцев, чтобы они в третью смену, глубокой ночью, когда в цехе мало народа, выправили наш злосчастный тавр. (Спирт, по правде говоря, был технический, ужасный, да еще и с размешенным в нем мелом, который надо было отцеживать, но пить его было можно.) А сами стали искать слабое место в той великой китайской стене, что разделяла наши пролеты. И, конечно же, место нашлось, что, не наши люди стену что ли делали?!
Стена была из здоровенных бетонных блоков, между которыми должен быть раствор, а снаружи кое-как поштукатурена. В углу цеха, в неприметном месте мы отбили штукатурку со стыка блоков, и, к нашей радости, раствора в этом стыке оказалось самую чуть. Выполнив из проволоки ковыряльные крючки, мы легко его весь вытащили, незаметно, конечно, как в «Побеге из Шоушенка», и получили чудесную сквозную Т-образную щель. И вот настал час «Ч» в день «Х»: мы сварили тавр из полос титана, и свеженьким, еще не остывшим, просунули в соседний пролет, там наши замотивированные спиртом коллеги его выправили до ровного состояния, и просунули к нам обратно. В некоторых местах шов действительно лопнул, но подварить его было делом техники. Потом сделали следующий, и так все, сколько надо. В щель в стене натолкали обратно комья раствора, на всякий случай, и повесили сверху какой-то стенд по охране труда.
И вот, утром, под барабанную дробь, мы сдавали готовую продукцию. Принимающие прямо ахнули, и в честь нашего невиданного успеха, начальник цеха приказал собрать производственное совещание по поводу обмена профессионализмом и опытом. В торжественной обстановке наш мастер, при всем честном народе, на вопрос: «КАК???», излагает написанную в задании технологию: «Закрепили, мол клиньями, осторожно варили, и вот!» «Да не трынди! - не верили горячие головы, - «Его же поведет, тавр – то этот!». Выражения в наш адрес были довольно крепкие и резкие, но, как Горбатый Шарапова в «Месте встречи», на вранье нас поймать не вышло. Все, как был в курсе секрета, молчали как рыбы. Бригаде объявили благодарность, и история эта ушла в анналы заводских легенд, как и многие другие.