Когда ты учишься в закрытом учебном заведении, то больше чувствуешь скорость внешнего мира.
Уже 12 лет прошло, а я до сих пор помню, словно это было вчера, когда на праздник Преображения Господня нас зачислили в иконописную школу. В этот день мы особенно готовились, оделись во все праздничное. На литургии исповедовались и причастились, чтобы Господь укрепил, если кто-то из нас не поступит.
На праздничной трапезе отец Алипий зачитал списки поступивших. В первом списке, кто поступил на первый курс, моей фамилии не оказалось. Следом зачитал список, кто не поступил, увы, я была в списках не поступивших. У меня всё перевернулось внутри. И только потом о.Алипий зачитал третий список, рекомендованных на подмастерство, и там оказалась моя фамилия. Я буквально ликовала! Ведь я остаюсь!
Подмастерство.
Подмастерство - это подготовительный курс. А вообще если честно, под мастерство, это курс, на котором "выезжает"вся иконописная школа. Подмастерья обычно выполняют всю хозяйственную работу, пока те кто учится и пишет иконы на первом, втором, третьем, четвертом, пятом курсах. Они отважно кормят куриц, моют полы, туалеты, обрабатывают огород, разносят полдники, сидят на вахтах, и ещё успевают выполнять иконописные работы, правда на бумаге и акварелью, но тем не менее, так сказать, готовятся для поступления на первый курс. И изредка, самому трудолюбивому подмастерью повезет, и его могут забрать помочь золотить большую икону, или левкасить доску.
Как поступивших, нас переселили из тюремного замка в четырехэтажку. Это было старое кирпичное здание. На первом этаже располагалась семинарская библиотека. На втором, располагался медпункт изолятор. На третьем, находилось регентское отделение (его негласно называли факультетом в "церковных невест" ). И на четвёртом, самом последнем этаже, было общежитие иконописной школы.
У этой четырехэтажки была странная особенность, когда кто-то из регентского отделения мылся на третьем этаже, то до четвертого, последнего этажа не доходила горячая вода. Это случалось, по странному, стечению обстоятельств, как раз в тот момент, когда ты только намылил голову. Словно какой-то закон подлости. Нередко приходилось домываться ледяной водой.
Устав и традиции иконописного отделения.
В иконописной школе есть свой устав и свои благочестивые традиции. Например: прежде чем зайти в чужую келью, должен прочитать Иисусову молитву: "Господи Иисусе Христе сыне Божий помилуй мя грешнаго". А если слишком торопишься, то можно просто сказать кратенько: "Господи помилуй!" - в ответ обычно слышалось - "Аминь!" - как разрешение войти.
Так же был ряд запрещений. Он в основном распространялся на подмастерство и первый курс. Запрещалось: иметь сотовые телефоны, Mp3 плееры, ноутбуки и общение с семинаристами. Общение с родителями осуществлялось по средствам писем, и стационарного телефона в школе.
Сотовые телефоны, мы всё равно имели. Прятали, конечно, при удобном случае, доставали и общались со своими родителями. Что касалось mp3 плееров, то на тот момент уже появились mp3 плееры размером с ладошку. Так что его вполне можно было спрятать в одежде, а наушники с тоненькими проводками под плотно завязанной косынкой.
Когда ты поставлен в жёсткие рамки просыпается особая изобретательность и юмор. Такая изобретательность проявлялась больше в самой семинарии у семинаристов. Например: пожарить яичницу на утюге или хранить вино в грелках, кто разберет вода там или вино.
Помню, как однажды произошёл презабавный случай. Всё уже готовились к отбою, а моя однокурсница Маргарита, с которой я особенно была близка, решила поговорить со своей мамой по сотовому телефону. Буквально в этот же момент, внезапно, зашла в келью классная дама, проверить все ли на месте перед отбоем, и моя подруга не нашла ничего удобнее, как засунуть телефон под себя и сесть на него. Мама, на другом конце провода, не поняв, что случилось, решила тут же перезвонить. И старенький синий Motorola, может кто помнит, такие были особенно популярны в начале двухтысячных, под ней буквально зажужжал, как трактор. Представьте лицо моей однокурсницы. Она сидела как на "пороховой бочке", постоянно меняясь в цвете лица, уж очень громко вибрировал телефон, сотрясая кровать, на которой она сидела. Классная дама, Анна Викторовна на удивление ничего не поняла и не услышала звук жующего телефона (а может услышала, но сделала вид, что ничего не происходит) и тем не менее обратилась к Маргарите: " А ты почему не переодеваешься? Давай раздевайся и спать?" - а телефон тем временем предательски разрывался и жужжал под ней. Маргоша через натянутую улыбку, обратилась к Маше: "Маша, ты не могла бы мне передать ночнушку с бельевой веревки?" Маша, через задавленное хихиканье, передала ночнушку. Классная дама ничего не поняла, и благополучно удалилась. А мы еще долго смеялись и вспоминали этот случай.
Вот такими мы были проказницами. Самым смешным был запрет на общение и дружбу с семинаристами. Заведующий о.Алипий как "курица наседка" следил за нами, своими цыплятами, но и это запрещение удавалось обходить. Писали записки, подкладывали, оставляли в тайных местах. Ходили гулять на кладбище - очень романтично, кроме покойников свидетелей не было. Ну тем не менее, мы всё равно были послушными девочками и очень любили нашу иконописную школу с её непростым уставом.
Святительские дни.
Одним из грандиозных событий семинарии были "святительские дни". Шли они обычно пять дней. Было такое ощущение, что вся Тобольско-Тюменская епархия: духовенство, паломники, воскресные школы, православные гимназии, духовное училище - съехались в Тобольск и разместились в семинарии. И семинария становилась буквально резиновой, в праздничном темпе переваривая гостей.
Приезжих делили на группы, и проводили экскурсии, водили на службы, концерты, и конференции. Нас, как подмастерий, ставили на дежурство в семинарской трапезной, и мы обслуживали, убирали, мыли за группочками посуду.
Пять дней, с ура до вечера - тарелки, тарелки, тарелки... Они нам даже снились по ночам. Просыпаюсь как-то раз ночью, а Люда, моя однокурсница во сне: "Вытри! Вытри со стола!"
На праздничные столы семинаристам выдавали по стопочки вина, вино заливалось в белые эмалированные чайники и разносилось на столы. В перерывах между группочками, я по обыкновению сидела в посудной комнате и читала книгу. Вдруг заходит семинарист с чайником в руках, и забравшись по стремянке, ставит его на самую верхнюю полку. Потолки в трапезной были "будь здоров", метров пять не меньше, и посудная кандейка была доверху заставлена всевозможной кухонной утварью на стеллажах, которые упирались в потолок. На мой вопросительный взгляд, ответил: "Я там компотик поставил, позже заберу. Хорошо?" Как только он удалился, мы тут же с девчонками поспешили достать этот злополучный чайник, а вместо этого чайника поставили такой-же, только с брусничным киселем. Через час-другой, во время перерыва между очередным наплывом группочек, семинарист достав с верхней полки чайник с киселем, с радостным лицом и быстрыми шагами выскочил из посудной. Но буквально через минуту, вернулся озадаченный: "Простите, а никто не трогал мой компотик?" - "Нет." - давясь от смеха ответила я. Какая судьба постигла чайник с вином, который мы оставили стоять в кучке белых, чистых чайников, я не знаю. Но до сих пор при воспоминании эта история, вызывает улыбку.
Поступление на первый курс.
Вот так и закончилось наше подмастерство. Летом приехали другие абитуриенты, немножко юродивые, смешные, и теперь уже мы смотрели на них, как на "чудотворцев". А они ходили, вздыхали, им всё было в новинку, казалось чудесным.
Следовали экзамены, собеседования, но нам было уже не так страшно и волнительно, мы уже знали, что перед нами открываются новые горизонты, новые вершины, которые надо достигать. И со светлым спокойным взглядом на будущее мы ждали объявление списков поступивших.
Продолжение следует...
Тобольские записки. Жизнь в Иконописной школе. 1 часть.
Господь не мучитель грешников. Ад - это последняя капля милости Божией.
10 мифов о попадьях, то бишь женах священников.
Если понравилась статья, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!