Смерть в бою - это чаще всего почетно. Особенно же красна она для полководца, лично ведущего на врага свои легионы - летящего впереди всех на белом коне. Все мы знаем о спартанском царе Леониде, сложившем голову вместе с горсткой храбрецов, пытаясь остановить в Фермопилах лавину персов. Античные летописцы славят бесстрашного Кратера - одного из лучших полководцев Александра Македонского. В битве у Геллеспонта он первым устремился на неприятеля, но был сражен копьем какого-то безвестного фракийца. Таких героических примеров много. Но бывало, что яркий и победоносный военачальник погибал совсем не под стать своему ореолу - его жизнь обрывала нелепая случайность. Об этом я и хочу немного рассказать.
Леосфен: жертва пращника
А начнем историю о трагических нелепостях рассказом об афиняне Леосфене. Как только в Греции стало известно о смерти Александра Македонского (323 год до н.э.), эллины забурлили. Из полисов стали выдворять македонские гарнизоны и в полный голос заговорили о свободе. Центром вначале гражданского, а затем и военного сопротивления стали Афины. Это неудивительно - колыбель демократии все же. Бразды руководства восстанием взял на себя Леосфен - знатный и небедный афинянин, при этом не обделенный военными талантами. Последнее свое качество он доказал довольно быстро - когда на подавление эллинского возмущения отправился с войском наместник Македонии Антипатр. Леосфен, возглавив армию, состоявшую преимущественно из наемников, заставил Антипатра запереться в крепости Ламия в Фессалии. Шансов вырваться у немногочисленного македонского войска практически не было - греки взяли Ламию в плотное кольцо. Антипатру оставалось только полагаться на удачу и на то, что вовремя подоспеет подмога из Азии (на помощь ему спешили соратники Александра Македонского Леоннат и Кратер). При этом никаких гарантий того, что подкрепление прибудет вовремя, не было. Однако нелепая случайность спасла македонян.
Как-то поздно вечером Леосфен обходил позиции своего войска. Неожиданно из-за городских стен полетели камни - "заговорили" македонские пращники, которые этим легким обстрелом решили устроить себе разминку, чтобы не уснуть. И так получилось, что один из булыжников попал точно в голову Леосфену. Прямо в висок. Командующий греков упал и через три дня испустил дух.
Оставшись без Леосфена, греки сняли осаду Ламии и вернулись к своим пенатам. Войну македонянам они в итоге проиграли. Дух свободы пьянил голову недолго.
Пирр Эпирский: падение черепицы
Жизнь царя Пирра похожа на авантюрный роман. Он, без сомнения, был великим человеком. Начал свою блестящую, богатую на крутые повороты карьеру как царь Эпира - небольшого государства на северо-западе Греции. Затем на короткое время примерил диадему царя соседней Македонии. Имел возможность при более благоприятном стечении обстоятельств стать властителем Италии и Сицилии. Однако во время войны с Римом, в которую Пирр ввязался по приглашению греческого города Тарента, царь допустил ряд грубых политических ошибок и, несмотря на громкие победы над римскими легионами при Гераклее и Аускулуме, вынужден был не солоно хлебавши вернуться в Грецию. В неформальном рейтинге полководцев современники ставили Пирра на второе место после Александра, но при этом считали, что повторить свершений своего великого предшественника он не мог - не та натура. Пирр, по образному выражению одного из древних, был игроком в кости, который умеет сделать удачный бросок, но не знает, как воспользоваться последствиями своей удачи.
По возвращении из Италии Пирр продолжал много воевать, вернул себе на короткое время трон царя Македонии, ходил войной на Спарту, пытался подчинить своей власти древний Аргос на Пелопоннесе. В этом городе в 272 году до н.э. он и нашел свою смерть - во время ожесточенного плотного боя на городских улицах. Конечно, не таким должен был быть конец блистательного Пирра. Он мог погибнуть от римского пилума или от македонской сариссы, а стал жертвой... черепицы, брошенной старухой с крыши.
"Пирр, оглядев бушевавшие вокруг бурные волны (боя - Авт.), снял диадему, украшавшую шлем, передал ее одному из телохранителей и, доверившись коню, напал на врагов, следовавших за ним по пятам, - описывает последние минуты жизни эпирского царя Плутарх. - Копье пронзило ему панцирь, и он, получив рану, не смертельную и даже не тяжелую, устремился на того, кто нанес удар. То был аргосец, незнатный человек, сын бедной старой женщины. Она в это время, как и остальные аргивянки, с крыши дома глядела на битву и, увидев, что ее сын вступил в единоборство с Пирром, испуганная грозящей ему опасностью, сорвала с крыши черепицу и обеими руками бросила ее в Пирра. Черепица ударила его в голову ниже шлема и перебила позвонки у основания шеи. У Пирра помутилось в глазах, руки опустили поводья, и он упал возле святилища Ликимния, почти никем не узнанный".
Юлиан Отступник: не вовремя ввязался в драку
Римский император Флавий Клавдий Юлиан, которого христиане прозвали Отступником, за то, что он попытался возродить в империи языческие обряды и традиции, так же, как и Пирр, был воином. На его счету - блестящие победы на Рейне над германцами-аламаннами. Однажды, после наиболее удачного похода за Рейн, он захватил шесть десятков германских поселений. Варвары трепетали от одного его имени! И нет ничего удивительного, что конец свой Юлиан встретил в походе, правда, в восточном, против персидского царя Шапура II. Причем смерть императора была совершенно необязательной.
В течение весны и лета 363 года римская армия продвигалась вглубь вражеской территории, на юг вдоль Евфрата, стремясь к столице Шапура II Ктесифону. У стен этого города Юлиан одержал, казалось, решающую победу над войском Сасанидов, однако вышло иначе. Штурмовать огромный, хорошо укрепленный город римляне не рискнули. Приближалась зима, припасы заканчивались, поэтому Юлиан, посовещавшись с военачальниками, принял решение отступать в Сирию. Персы не были окончательно разгромлены, они продолжали терзать растянувшееся на несколько километров римское войско. Правда, это были мелкие, хотя временами и болезненные укусы. И точно не делом главнокомандующего, а тем более императора было отражать эти наскоки. Но Юлиан был воином, а поэтому, когда персы в очередной раз попытались разорвать походную колонну его армии, лично устремился в атаку, чтобы заделать брешь. Спешил так, что не надел даже доспехи. Что случилось потом, мы знаем из подробного и обстоятельного рассказа Аммиана Марцеллина, участника того похода:
"Персидский отряд катафрактов совершил нападение на находившиеся в центре наши центурии. Заставив податься левое крыло, неприятель стремительно стал нас окружать и повел бой копьями и всякими метательными снарядами... Император поспешил сюда и бросился в первые ряды сражавшихся... Забывая о себе, Юлиан, подняв руки с криком, старался показать своим, что враг в страхе отступил, возбуждал ожесточение преследовавших и с безумной отвагой сам бросался в бой. Кандидаты которых разогнала паника, кричали ему с разных сторон, чтобы он держался подальше от толпы бегущих, как от обвала готового рухнуть здания, и, неизвестно откуда, внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени. Пытаясь вырвать его правой рукой, он почувствовал, что разрезал себе острым с обеих сторон лезвием жилы пальцев, и упал с лошади. Быстро бежали к нему видевшие это люди и отнесли его в лагерь, где ему была оказана медицинская помощь. Вскоре, когда мало-помалу утихла боль и прошел ужас, он, борясь смелым духом со смертью, потребовал оружия и коня, чтобы, вернувшись в ряды сражающихся, поднять боевой дух своих и показать, что он, забыв о себе, озабочен лишь судьбой других".
Увы, в бой Юлиан больше не вернулся. Вскоре он скончался. А эта война закончилась для Римской империи позорным мирным договором, который подписал с Шапуром преемник Юлиана Иовиан. Ее результатом стали значительные территориальные уступки.
Мариан Аргир: жертва цветочного горшка
Византийский военачальник Мариан происходил из знатного анатолийского рода Аргиров. Выдвинулся он при императоре Константине VI Багрянородном, когда был назначен стратигом (военным наместником) фемы Лагувардия в южной Италии и довольно успешно воевал там с арабами. Молодой император Роман II, правивший после смерти Константина, оценил полководческий талант Мариана и назначил его командующим войсками Запада. В этой должности в 961 году Мариан добавил звонких монет в копилку своих воинских подвигов - разгромил венгров, прорвавших дунайскую границу империи.
Но вскоре его карьера пошла по нисходящей. В 963 году Роман II внезапно умер, и в Византии на некоторое время воцарилось безвластие. Мариан поставил не на ту карту - занял сторону евнуха Иосифа Вринги и красавицы-императрицы Феофано. Когда восточная армия провозгласила василевсом Никифора Фоку именно Мариан должен был остановить поход Никифора на Константинополь. Но не успел. Его воины потерпели поражение в бою со сторонниками Никифора на улицах города, а сам полководец кончил свои дни примерно так же, как тысячу с лишним лет до него царь Пирр.
"Мариан и Пасхалий (патрикий, участник заговора против Романа II, близкий друг Мариана - Авт.), беззаботные и исполненные пустого хвастовства, передвигались по улицам (Константинополя) с отрядами македонян, не переставая вызывать все новые и новые возмущения, так что разъярившийся народ в конце концов прибег к силе и, сразившись с ними в рукопашной схватке, обратил их в явное бегство... Говорят, что в то время как это случилось, какая-то женщина бросила в Мариана с крыши глиняный горшок, наполненный землей, из тех, что употребляют в садах, и угодила ему прямо в висок. Удар оказался настолько сильным, что был проломлен череп и поврежден мозг; на следующий день Мариан умер", - пишет византийский хронист Лев Диакон.
Никифор Фока без боя овладел Константинополем и вскоре его императорские полномочия признало все государство.
Симон де Монфор: удар катапульты
Завершает рассказ история о добром христианине и безжалостном истребителе еретиков-катаров Симоне де Монфоре. Его именем на протяжении столетий пугали маленьких детей в Окситании (историческая область на юге Франции), может, и сейчас где-нибудь в глухих деревнях пугают. Его имя называется в числе первых, когда говорят об Альбигойском крестовом походе. Действительно, карательная операция против еретиков, - а в начале XIII века "заразой" катаризма была охвачена фактически вся южная Франция, - вряд ли была бы успешной, если бы не железная рука Монфора. Его жестокость стала притчей во языцех. Например, взяв одну окситанскую деревню, он приказал 150 человек сжечь заживо. Жителей другого населенного пункта оставил без ушей, носов и губ. Просто за то, что те были катарами. Симон де Монфор ярко выделялся даже на фоне совсем не вегетарианского Средневековья.
Поэтому когда он погиб, многие во Франции, во всяком случае те, кто не желал отрекаться от своей альбигойской веры, вздохнули с облегчением. А погиб он, как вы уже догадались, довольно нелепо. В 1218 году войска Монфора осаждали Тулузу. Осада длилась уже девять месяцев, больших подвижек не было и не предвиделось. Осада и вовсе провалилась, потому что одним из июльских дней камень, запущенный катапультой из-за городских стен, попал в голову Симону де Монфору, оставив войско без предводителя.
"Камень был пущен точно и угодил графу Симону прямо в железный шлем, снеся половину черепа, так что глаза, зубы, лоб и челюсть разлетелись в разные стороны, и он упал на землю замертво, окровавленный и почерневший", - сообщает Гийом Тудельский, автор "Песни об Альбигойском крестовом походе".*
Жители Тулузы ликовали - "рожки, трубы, бубенцы, колокола и барабаны мгновенно наполнили город звуками". Особенный же восторг у горожан вызывало то, что камнемет, погубивший кровавого Симона, изготовили женщины.
* - цитата по книге Зои Ольденбург "Костер Монсегюра".
Источники: Диодор Сицилийский. Историческая библиотека/ Плутархю Сравнительные жизнеописания/ Аммиан Марцеллин. Римская история/ Лев Диакон. История