Трудно себе представить, как жители осаждённого Ленинграда смогли пережить эти страшные 872 дня блокады (с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года). Самым страшным испытанием для блокадного Ленинграда была зима 1941-1942 годов. В городе почти не было еды и топлива. Единственным путём снабжения оставалось Ладожское озеро, но возможности его были очень ограничены, и уже к 20 ноября норма хлеба была сокращена до минимума. В ту холодную и голодную зиму горожане съели практически всё. Сначала выловили бродячих животных, а чуть позже постигла такая же участь и домашних питомцев. Жители выловили голубей в парках, уток в водоёмах, исчезли вороны, даже воробьёв не осталось.
В начале 1942 года в Ленинграде почти не осталось кошек.
Воспоминания
Блокадник Шабунин В. Ф.: «Мне было 9 лет и 8 месяцев. В блокадном Ленинграде я провел 1 год и 15 дней. Мы были детьми, на долю которых выпало тяжкое испытание. Витаминов не хватало, хлеба было мало. Да и хлебом его назвать было трудно – прогорклая масса, для иждивенцев 125 грамм, для работающих – 250. Зима была холодной. Если мороз в Ленинграде стоял 30°, то в Сибири он приравнивался к 50°. Люди шли, обессилев от голода и холода, останавливались отдохнуть и засыпали навечно. Трупы людей подолгу лежали на улицах, их никто не убирал. Однажды мы поймали кошку, ободрали, сварили и съели. Жира в ней было мало, только тонкий слой на животе. В течение нескольких дней во рту стоял мышиный запах. Ветки смородины стоящей под окном тоже порубили и съели…»
Блокадница Ирина Корженевская: «Внизу, в квартире под нами, упорно борются за жизнь четыре женщины. До сих пор жив и их кот, которого они вытаскивали спасать в каждую тревогу. На днях к ним зашел знакомый студент. Увидел кота и умолял отдать его ему. Еле-еле от него отвязались. И глаза у него загорелись. Бедные женщины даже испугались. Теперь обеспокоены тем, что он украдет их кота. О, любящее женское сердце! Вот единственный экземпляр на моем радиусе. Все остальные давно съедены».
Очевидцы вспоминают, как весной 1942 года одна полуживая от голода старушка вынесла своего мурлыку на улицу — погулять. К ней подходили люди — нет, не для того, чтобы отнять и съесть животное, — люди благодарили бабушку, что она сохранила котика.
В дневниках блокадников упоминается история про кота Максима в семье Володиных. Хозяйка кота вспоминала: «В нашей семье дошло до того, что дядя требовал кота на съедение чуть ли не каждый день, — Мы с мамой, когда уходили из дома, запирали Максима на ключ в маленькой комнате. Жил у нас еще попугай Жак. В хорошие времена Жаконя наш пел, разговаривал. А тут с голоду весь облез и притих. Немного подсолнечных семечек, которые мы выменяли на папино ружье, скоро кончились, и Жак наш был обречен. Кот Максим тоже еле бродил — шерсть вылезала клоками, когти не убирались, перестал даже мяукать, выпрашивая еду. Однажды Макс ухитрился залезть в клетку к Жаконе. В иное время случилась бы драма. А вот что увидели мы, вернувшись домой! Птица и кот в холодной комнате спали, прижавшись друг к другу. На дядю это так подействовало, что он перестал на кота покушаться…» Вскоре попугай погиб, а вот Кот Максим пережил блокаду и умер только в 1957 году, прожив почти 20 лет. После войны в семью Володиных ходили на экскурсии посмотреть на кота-легенду.
Тогда же, по воспоминаниям одной из блокадниц, на городской улице вдруг, откуда ни возьмись, появилась исхудавшая до костей кошка. И постовой милиционер, сам похожий на скелет, долго шёл за ней и следил, чтобы никто не поймал зверька.
Двенадцатилетняя девочка в апреле 1942 года, проходя мимо кинотеатра «Баррикада», увидела толпу у окна одного дома. Люди дивились на необыкновенное зрелище: на освещённом, весенним солнцем, подоконнике лежала полосатая кошка с тремя котятами. «Увидев её, я поняла, что мы выжили», — вспоминала много лет спустя та девочка, став взрослой женщиной.
К сожалению, это единичные случаи о выживших домашних любимцах.
Блокадники рассказывали ещё про кота Ваську, который жил на зенитной батарее под Ленинградом. Этого отощавшего кота привёз старшина расчёта. Под бомбёжками у него выработалось особое чутьё. По легенде, задолго до налёта немецкой авиации, Васька предупреждал о нём, и даже направление атаки знал, при этом советская авиация отрицательных эмоций у него не вызывала. Кот был поставлен на довольствие, а специальный солдат докладывал командованию о поведении хвостатого предсказателя.
Фашистские "союзники" - крысы
Отсутствие кошек в блокадном городе привело к тому, что у ленинградцев появился ещё один жестокий враг - крысы .
А у этих опасных грызунов нет ни единого естественного врага в городских условиях, за исключением кошек. Только кошки способны контролировать численность крыс, одна пара которых способна воспроизвести более 2000 потомков всего лишь за год.
Люди умирали, а крысы плодились и размножались в голодающем городе. Они пожирали всё, что еще можно было найти съедобного, а еды для крыс в голодном городе хватало. Серые твари сжирали те крохи еды, что оставались в городе. Они питались трупами на улицах. Очевидцы вспоминали, что грызуны заполонили всё и вели себя агрессивно, нападали на людей, покушались на музеи и дворцы. Они передвигались по городу большими колоннами и когда они пересекали дороги, даже трамваи останавливались. Одна жительница блокадного Ленинграда вспоминала, как она ночью выглянула на улицу и увидела шевелящуюся реку бегущих грызунов.
Блокадница Кира Логинова вспоминала, что «…тьма крыс длинными шеренгами во главе со своими вожаками двигались по Шлиссельбургскому тракту (ныне проспекту Обуховской обороны) прямо к мельнице, где мололи муку для всего города. В крыс стреляли, их пытались давить танками, но ничего не получалось: они забирались на танки и благополучно ехали на них дальше. Это был враг организованный, умный и жестокий…»
– Весной 42-го мы с сестрой шли на огород, разбитый прямо на стадионе на Левашевской улице. И вдруг увидели, что прямо на нас движется какая-то серая масса. Крысы! Когда мы прибежали на огород – там все уже было съедено, – вспоминает блокадница Зоя Корнильева.
С крысами активно боролись, их травили, были созданы специальные бригады по борьбе с грызунами, совершавшие многочасовые изнурительные рейды по городу, но число грызунов продолжало нарастать. Мерзкие твари не боялись ни бомбежек, ни огней, ни пожаров. Все виды оружия, оказались бессильными уничтожить «пятую колонну», объедавшую умиравших от голода блокадников.
«В доме во время бомбёжки вылетели стёкла, мебель давно стопили. Мама спала на подоконнике — благо они были широкие, как лавка, — укрываясь зонтиком от дождя и ветра. Однажды кто-то, узнав, что мама беременна мною, подарил ей селёдку — ей так хотелось солёного… Дома мама положила подарок в укромный уголок, надеясь съесть после работы. Но вернувшись вечером, нашла от селёдки хвостик и жирные пятна на полу — крысы попировали. Это была трагедия, которую поймут лишь те, кто пережил блокаду» — рассказывает сотрудница храма прп. Серафима Саровского Валентина Осипова
Кроме того, из-за полчищ крыс в городе возникла угроза эпидемий, входившая в планы Гитлера. А нам известно, что во времена средневековья это страшная болезнь сразила Европу. А виной тому, как раз, и было уничтожение кошек религиозными фанатами, которые считали, что кошки колдовские сообщники. Отсутствие кошек привело к нашествию крыс, которые и стали причиной заражения Европы.
Пушистый "спецназ"
И тогда, сразу же после прорыва кольца блокады (18 января 1943 года) в апреле 1943 года, вышло постановление за подписью председателя Ленсовета о необходимости «выписать из Ярославской области и доставить в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек». Дымчатые считались отличными крысоловами.
Ярославцы в короткие сроки выполнили стратегический заказ и наловили серых кошек, чтобы хоть как-то помочь жителям Ленинграда. Многие даже отдавали своих собственных животных. Кошек везли под усиленной охраной. В пути кошек не кормили, чтобы они были злыми и голодными, да и время было голодное. И, естественно, многие из них передрались и порвали друг друга.
И вот эшелон с "мяукающей дивизией" прибыл в полуразрушенный город.
В ожидании кошачьих вагонов люди с вечера выстраивались в гигантские очереди.
Часть из прибывших в Северную столицу котов распределили по продовольственным складам, а остальных, прямо с перрона, раздали людям. Очевидцы говорили, что кошек разобрали моментально. Конечно, на всех не хватило.
Из воспоминаний Антонины Александровны Карповой, коренной Ленинградки: «Весть о том, что сегодня в город доставят кошек, мгновенно облетела всех. Люди огромными толпами собрались на вокзале, возникла ужасная давка. Многие на перрон пришли целыми группами (в основном, это были семьи или соседи) и пытались рассредоточиться по всей его длине. Рассчитывали на то, что хотя бы одному из группы удастся взять кошку. И вот пришёл состав. Удивительно: четыре вагона кошек разошлись по рукам буквально за полчаса! Зато какие счастливые шли ленинградцы домой. Казалось, это приехали не обычные кошки, а бойцы нашей Красной Армии. Некое могучее подкрепление. И даже в тот день казалось, что Победа уже близка»…
– За кошку отдавали самое дорогое, что у нас было, – хлеб. Я сама оставляла понемногу от своей пайки, чтобы потом отдать этот хлеб за котенка женщине, у которой окотилась кошка, – продолжает Зоя Корнильева.
Конечно, нашлись и те, кто решил на кошках подзаработать.
Л. Пантелеев записал в блокадном дневнике в январе 1944 года: «Котенок в Ленинграде стоит 500 рублей» (килограмм хлеба тогда продавался с рук за 50 рублей)…
И вот "усатый спецназ" вступил в бой со своим врагом, очищая подвалы, улицы, чердаки, свалки от крыс. Ярославские кошки быстро справились с поставленной задачей и спасли город от эпидемии, но полностью решить проблему они не смогли, потому что четырёх вагонов было недостаточно, ведь крыс было такое количество, что они давали котам серьёзный отпор. И порой в борьбе были жертвами кошки. Многие кошки погибали, укушенные больными крысами, а иногда мерзкие твари целыми группами нападали на бедных кошек и загрызали их.
Ярославская «кошачья армия», как могла, защищала город, вплоть до полного снятия блокады.
Вторая "кошачья мобилизация"
Когда полностью была снята блокада в 1944 году, прошла еще одна «кошачья мобилизация». На этот раз самых умелых крысоловов отлавливали по всей Сибири специально для защиты бесценных произведений искусства Эрмитажа и других Ленинградских дворцов и музеев. Зимой 1944 года милиция Тюмени начала отлов животных для Ленинграда. Многие сибиряки пожертвовали своих домашних животных, чтобы помочь ленинградцам. Первым добровольцем стал черно-белый кот Амур, которого хозяйка принесла со слезами на сборный пункт с пожеланием: «внести свой вклад в борьбу с ненавистным врагом». За две недели жители Тюмени собрали 238 котов и кошек (возрастом до 5 лет), а дальше крысоловов доставляли из Иркутска, Омска, Ишима, Заводоуковска, Ялуторовска и других. В общей сложности из Сибири в Ленинград было привезено 5000 кошек.
Из воспоминаний Антонины Александровны Карповой: «Нашей соседке достался сибирский кот, которого назвали Барсом. Поначалу Барс очень боялся громких звуков, чувствовалось, что он натерпелся страха во время путешествия. В такие минуты он опрометью бежал к новой хозяйке. Она успокаивала кота, гладила его. И постепенно Барс проникся к новой семье огромным уважением и любовью. Каждый день он уходил на промысел и возвращался с добычей. Поначалу это были ненавистные нам крысы. А потом Барс ухитрялся где-то добывать воробьев, а ведь во время блокады в городе птиц не было. Удивительно: кот приносил их живыми! Воробьёв соседи потихоньку выпускали. Ни одного раза Барс ничего не взял со стола. Он ел то, что добывал на охоте сам и то, чем его угощали новые хозяева. Но еду никогда не клянчил. Создавалось такое впечатление, что кот понимал, что приехал в город, где люди пережили страшные муки голода»…
Вскоре сибирским и ярославским котам удалось почти полностью очистить Ленинград от крыс.
Говорят, не осталось документов, подтверждающих историю спасения города "мохнатым десантом", вся информация предоставлена только из воспоминаний блокадников.
Кошки - секьюрити
С тех пор кошки на особом, уважаемом счету в этом героическом городе, их здесь особо почитают и любят.
Сегодня в Эрмитаже служат более 50 кошек. Говорят, они являются потомками тех кошек-героев, которые Родину защищали. Они находятся в «штате служащих» по борьбе с мышами и крысами. О них заботятся, их лечат, а главное - уважают и любят за добросовестный труд. У каждого животного есть свой «эрмитажный паспорт» с фотографией и каждый считается высококвалифицированным специалистом по очистке Эрмитажа от крыс.
Кошачье сообщество имеет четкую иерархию. Тут есть своя аристократия, середнячки и чернь. Коты делятся на четыре отряда, каждый имеет строго отведенную территорию. На чужую территорию никто не смеет просто так появиться, во избежании кошачьих разборок.
Кошек узнают, даже из далека, все сотрудники музея, но дают имена именно те люди, которые их кормят. Они знают подноготную каждого кота-сотрудника.
В пенсионном возрасте каждого ветерана пристраивают в любящие семьи.
В военном Эрмитаже «служил» кот, который обнаружил старую, но действующую бомбу. Обнаружив опасную находку, кот громким мяуканьем призвал на помощь служащих музея, и они успели вовремя вызвать минеров.
А несколько лет назад в музее даже был создан специальный Фонд друзей котов Эрмитажа. Этот фонд собирает средства на разные кошачьи нужды, организует всяческие акции и выставки.
За вклад в мирную жизнь Северной столицы героические кошки были отмечены особо. В 2000 году на углу здания №8 на Малой Садовой установили монумент пушистому спасителю – бронзовую фигуру кота, которого петербуржцы сразу же назвали Елисеем. Через несколько месяцев у него появилась подружка – кошка Василиса. Скульптура красуется напротив Елисея — на карнизе дома №3. Так дымчатые крысоловы из Ярославля и Сибири были увековечены спасенными ими жителями города-героя.
В Выборгском районе Северной столицы на улице Композиторов, во дворе дома №4 есть ещё один памятник кошкам-спасителям. Это небольшая фигурка кошки, сидящая на стуле и греющаяся под торшером.
Эта трогательная скульптура является символом домашнего очага и создана в честь кошек блокадного Ленинграда.
В Тюмени, в день города 2008 года, был открыт сквер «Сибирских кошек» c 12 бронзовыми фигурками кошек в разных позах, в память о тех 5000 животных, которые спасли блокадный Ленинград от крыс и эпидемий.