Претензия вторая.
В первой публикации на тему сталинских ошибок и «преступлений» я рассказал, как я избавился от одной из претензий к Сталину: от обвинения его в «неправильной», слишком «жёсткой» коллективизации сельского хозяйства.
Следующая претензия к Сталину, которая не давала мне покоя долгое время – это репрессии невинных людей, которые проводились в основном в 1937-1938 годах. Я уже упоминал, что во времена моей юности мне немало пришлось читать, слышать и видеть на телеэкране историй о том, как ни в чём неповинных людей в эти годы арестовывали, судили, расстреливали или отправляли в лагеря ГУЛАГа. И только после смерти Сталина их реабилитировали как невиновных. Всякий раз вставал вопрос: зачем, почему, за что?
Не мог же Сталин, однажды проснувшись в середине 1937 года, вдруг решить: а дай-ка я пересажаю или перестреляю ни за что, ни про что несколько сот тысяч человек, живущих в стране. Особенно странными и страшными эти репрессии казались именно в эти два года, сразу же после принятия «самой демократичной в мире» Конституции. Это было нелогичным. Принимать Конституцию, дающую права даже «лишенцам», которые ещё вчера считались, если ни врагами, то неблагонадёжными, а сегодня жестоко преследовать не только их, но и многих других, которые врагами никогда не были…
Читая Рыбакова, а тем более Солженицына, смотря фильмы «Верьте мне, люди», «Тишина», «Живые и мёртвые», «Чистое небо», «Председатель», «Холодное лето 1953», я не мог найти объяснение этому парадоксу. А россказням Хрущёва я не верил изначально, мне было в нём неприятно всё. И только после того, как я прочитал все книги Елены Прудниковой, в том числе такие, как «Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий», «Хрущёв. Творцы террора» у меня появилось понимание того, кто был истинным творцом тех репрессий. Я понял, что те репрессии были не «сталинскими», а партийно-номенклатурными, развязанными партийной верхушкой, окружавшей Сталина, тем же Никитой Хрущёвым и такими же как он секретарями обкомов, крайкомов, республиканских ЦК, всеми способами цеплявшимися за свои начальственные кресла. И пойди Сталин наперекор их требованиям «беспощадно бороться с «врагами народа» на местах, они бы его в полном соответствии с Уставом ВКП(б) могли убрать с поста генерального секретаря партии. И стал бы он в государственно-партийной иерархии никем, делай с ним, что хошь… Хрущёва подобным образом, простым голосованием, в 1964 году убрали с поста главы государства. Как это делается, я испытал на собственной шкуре, побывав однажды на выборной должности в Совете уже в наши дни.
В своё время Хрущёв сделал всё, чтобы оболгать, замазать грязью не только имя Сталина, но и одного из наиболее выдающихся руководителей Советского государства, сделавшего для страны столько, сколько не сделал для неё ни один из соратников вождя. Речь идёт о Лаврентии Павловиче Берии. Хрущёву удалось сделать имя этого человека ненавистным, презираемым многими жившими и живущими в нашей стране. Наверное, и сегодня значительная часть населения нашей страны, считает этого человека виновником массовых репрессий 1937-38 годов, палачом, у которого руки по локоть в крови, монстром.
И я до недавнего времени под влиянием потока той лживой информации, которой нас пичкали все годы, начиная с 1953-го, отрицательно относился к Берии. А как могло быть иначе, если во всех вышедших с тех пор книгах, фильмах этот человек в пенсне был воплощением зла, жестокости, несправедливости… Последним фильмом, вытаскивающим труп человека-копии Берии, был фильм Абуладзе «Покаяние». И в нём, человек, слишком похожий на Берию, с этим всенепременным пенсне – монстр. Фильм аккурат попал в струю перестроечных перемен, на волне которых развалили Советский Союз. В последние годы – при Хрущёве подобное было невозможно по определению, а при Брежневе и последующих генсеках эта тема не интересовала власти и СМИ – я неоднократно видел на телеэкране кадры празднования пятидесятилетнего юбилея Маршала Советского Союза Лаврентия Павловича Берии в Большом театре Москвы. А выглядело это так.
За столом президиума помимо юбиляра сидели все «вожди» нашей страны той поры. А за их спинами во всю ширину сцены театра висел портрет юбиляра. Меня поразил тот портрет. Поразил не каким-то сверхталантливым изображением юбиляра – там всё привычное: не очень приятные глаза за стёклами пресловутого пенсне. Поразило то, что Берия изображён в маршальском(!) мундире с большими звёздами на погонах, а на его груди «иконостас» из орденов и медалей, которому мог бы позавидовать любой профессиональный военный: тут и Звезда Героя Социалистического Труда, и пять орденов Ленина, и три ордена Красного Знамени, и полководческий орден Суворова(!), и несколько медалей.
Я вновь обратился к книгам Елены Прудниковой, прочитал «Берия, последний рыцарь Сталина», «Берия. Преступления, которых не было», «1953 год. Смертельные игры», «1953. Роковой год советской истории». Читал и другие источники. И у меня прояснилось представление об этом человеке. Я понял, что и этого государственника, как и Сталина, оболгали, испоганили память о нём незаслуженно.
Во время своего пребывания в Грузии, на Кавказе он покончил с бандитизмом, заложил основы не только сельского хозяйства, превратившего Грузию в одну из богатейших республик Союза, но и промышленности в республике. Были ли репрессии в республике тех лет? Были, но они по своему размаху не шли ни в какое сравнение, с тем, что творил, к примеру, в Москве и области, на Украине «дорогой Никита Сергеевич». Которого в его кровожадности – питаемой карьеризмом – порой одёргивал «тиран» Сталин.
Берию обвиняют в массовых репрессиях 1937-38 годов. Но Сталин перевёл Берию в Москву, в НКВД лишь в конце 38-го года. И по какому-то «чудесному» совпадению репрессии пошли на спад. К слову, Берия не рвался на работу в правоохранительные органы. Он мечтал учиться и стать архитектором, строителем. Но партия, в лице Сталина, поставила его на пост в НКВД. И он, как и всё в своей жизни, ответственно, честно делал порученную ему работу. В этом отношении в фильме «Испытательный срок» на него похож работник угро Жур, которого играл Олег Ефремов. Тот говорил молодым стажёрам: я, конечно, понимаю, что с грязью возиться никому не хочется, но меня партия поставила на это место, и я буду честно делать своё дело. Так делал своё дело и Лаврентий Берия.
Он не только инициировал освобождение и амнистирование невиновных уже в 1938-м, но одновременно начал чистку правоохранительных органов от костоломов и беспредельщиков Ежова и ЯгОды. Невиновные жертвы репрессий – на совести Ежова, в 1936 году пришедшего на пост наркома НКВД, и в 1937-38 годах развязавшего массовую фальсификацию уголовных дел, а ответственность за репрессии Хрущёвым и его подпевалами взвалена на Берию.
В самом начале войны Берия организовывал эвакуацию на восток промышленности, которая ковала оружие Победы. Он же отвечал в войну за работу оборонной промышленности. Когда нависла угроза над нефтепромыслами Баку и Грозного, Берия организовал оборону Кавказа, за что и получил полководческий орден, а позже, наверное, и маршальские погоны. Предполагаю, что немалое число генералов недолюбливало Берию, который, не будучи профессиональным военным, выиграл одну из важнейших битв – без кавказской нефти не было бы Победы. Про руководство Берии атомным проектом Союза говорено не раз.
Людьми, осуществившими государственный переворот, - а события 26 июня 1953 года с «арестом» (скорее, с убийством) Лаврентия Берии, занимавшего в то момент высокие посты в государстве, является государственным переворотом – сделали всё, чтобы опорочить его имя.
Я столько внимания уделяю Берии, поскольку его имя тесно связано с именем Сталина, и с репрессиями тридцатых годов, в которых, оказывается, он меньше всего виноват.
Так, были ли незаконные, несправедливые репрессии в 1937-38 годах?
Да, были! И от этого никуда не уйти. Мой отец, родившийся в 1920 году, рассказывал, что когда он был арестован за драку, в одной общей камере с ним сидел капитан НКВД, попавший за решётку за то, что не смог «честно» выполнять свой чекистский долг. Ему приходилось арестовывать «врагов народа». И он рассказывал: приходишь за очередным таким «врагом народа», а жена голосит, дети ревут. И видишь, ну какой, к лешему, «враг» или «троцкист» из этого работяги… А его забирают…
Отец вспоминал и то, как по ночам «чёрные вороны» увозили красных командиров, живших в соседнем доме. Неужели все они были виновны перед народом?
Напрашивается вопрос: почему Сталин вовремя не остановил тот беспредел «ежовщины», который захлестнул страну? Когда в ходе разборок в партаппарате пострадали сами инициаторы репрессий, допускаю, что он снисходительно относился к действиям Ежова и его подчинённых. Но когда страну захлестнули массовые репрессии, от которых страдали все слои населения, почему тогда он своевременно не вмешался?.. Не знал, что творится? Не мог не знать. Некого было поставить во главе репрессивного аппарата? Сначала ошибка с ЯгОдой, а затем с Ежовым… Слишком дорогие ошибки.
Правда, судя по всему, Сталин пытался найти достойного человека с «чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой» на пост главы НКВД. Говорят, даже своему любимцу Валерию Чкалову предлагал занять этот пост. Тот отказался. И произошло то, что произошло…
И вряд ли могут служить оправданием доводы о том, что после гражданской войны прошло всего лишь менее двадцати лет, что сохранилось немалое число врагов, да и после коллективизации прибавились. Вряд ли можно оправдать и тем, что под каток массовых репрессий попало «всего лишь» менее одного процента населения страны. А каково тем, кто без вины попал? Каково их родным и близким?
Так что, мотив начала репрессий мне стал понятен, как и то, кем были истинные их авторы. Но то, во что они превратились, остаётся на совести Сталина и ближайшего его окружения.
Подписка, лайки и комментарии – на усмотрение читателей.