Глава 7.
– Всё к тому шло, – вдруг грустно сказала Катя и поставила свою чашку на стол – кажется, она, действительно, не особенно удивилась этой новости. – Где это находится?
– В Тосно, я только что оттуда. К ней пока никого не пускают и обещают выписать аж через два месяца. Врачу я не очень верю – слишком продуманный и явно прикормлен Раевским.
Катя обхватила голову руками и застыла на месте.
– Я должен у тебя спросить,– тихо проговорил Бахметов, поставив и свою чашку на стол. – Я…
– Ты меня мучаешь, – сказала Катя и пристально посмотрела в глаза Бахметова – её собственные зрачки сильно расширились и, как показалось Сергею, даже пульсировали. – Я хотела бы остаться одна – честно, Серёжа,– Катя провела своей ладонью по волосам Бахметова.
– Ты любишь Раевского? – нервно одернул голову Бахметов и даже покраснел от ощущения ужаса созданной им на пустом месте ситуации.
– Не знаю, – ответила Катя совсем не теми словами, которые ожидал услышать Бахметов – перед ним вдруг словно спала пелена, скрывавшая то, о чём он боялся даже думать, но что не давала ему покоя с секунды признания Любимчика. – Это не любовь, быть может, а что – и сама не знаю. Вот тебя я люблю – ты очень славный, я очень хорошо это знаю, хотя и вечно заморочен чем-то. Ты спрашивал меня, правда ли, что я… ну, короче, была с Раевским. Да, – коротко выдохнула Катя и почти виновато улыбнулась. – Сама ему предложила встретиться, сама пришла к нему домой – всё сама! Я тогда с собой поделать ничего не могла – всё растворилось в нём, всё. Не молчи, Серёжка, скажи что-нибудь – ты же видишь, как мне тяжело!
– Он-то тебя точно не любит.
– Конечно, – усмехнулась Катя и смахнула слезинки.– Сказала ему, что ходила к тебе; чтобы приревновал, сказала… А он засмеялся и сказал, что через три года я тебя одного и буду любить.
– Ты тогда приходила ко мне, чтобы сказать об этом ему?!
– Прости меня, Серёжка, прости, если сможешь. Я, правда, люблю тебя, но там – огонь пожирающий, и даже без надежд на взаимность. Ну, не молчи, пожалуйста, не молчи! – Катя встряхнула понуро сидящего Бахметова.
– Но если ты была с ним в ночь после дня рождения Маши, – почти простонал Бахметов, – почему же ты не обратилась к нему, чтобы он помог отбить у Шамиля Кирилла?
– Не знаю, – прошептала Катя.– Боялась, наверное. Элементарно боялась Раевского. Это странно. Тут очень многое странно. Боялась-не боялась… Я вообще не хочу, понимаешь, не хочу влезать во все эти схемы, отношения и просьбы друг за друга. Это всё чужой мир – не моё! Абсолютно не моё! Я потому с тобой к этому бандиту и пошла, что ты тоже из моего мира. А тот мир наползает на наш, и занимает, занимает все углы! У меня ощущение, что и Раевский в том мире – в том, где тёмные углы. Как я могла его просить? Но самое смешное, что и в углы эти меня тянет, понимаешь? Боюсь, и тянет. Трудно всё это объяснить. Серёжка, куда ты, не уходи! – вскрикнула Катя, видя как Бахметов вдруг встал из-за стола и схватила его за руки. – Подожди, сейчас уже не хочу, чтобы ты уходил! Садись, – с явным облегчением сказала она и, убедившись, что Бахметов опять уселся на место, вдруг даже улыбнулась. – Я совсем перестала разговаривать – прямо наваждение какое-то. А сейчас с тобой поговорила – и спокойно стало на сердце.
– И в углы уже не тянет? – сделав совсем неудачную попытку улыбнуться, спросил Бахметов.
– Не будем об углах, – без улыбки ответила Катя, – тем более, что ты в них, кажется, ничего не понимаешь. И хорошо, что не понимаешь.
– Чтоб не тянуло в углы, нужно, чтобы всегда было спокойно на сердце.
– Верно,– с интересом посмотрела в глаза Бахметова Катя и потянулась к чашке с чаем.– Но тебе говорить об этом не к лицу – ты чистый человек, а в углах темно и грязно.
– Может, не настолько и чист, – хмуро сказал Бахметов, вновь вставая из-за стола – Катя теперь его не удерживала. – А ты уверена, что через три года в моём сердце ещё будет место для тебя?
Катя молчала. Бахметов обогнул стол и прошёл в прихожую.
– Ты можешь остаться,– услышал он тихий голос из комнаты, открывая дверь на площадку, и, без промедления, выскочил наружу.
Продолжение - здесь.