Часто жалуются, что русский язык обеднел. Что многие новые понятия не перерождаются на русский лад, а используются как калька с английского. Пожалуй, последние из исконно-русских слов, обозначающих технические инновации, появились в конце 19, начале 20 века. Это "пароход", "вертолет", "самолет".
Дальше появлялись только слова местного разлива типа "продразверстки", "рабкрина", "ликбеза" и прочего новояза. Но и их времена прошли.
Почему так происходит? Почему новые слова рождаются не у нас? Все довольно просто. Новое явление именуется тем, кто его создал. Создали концепцию разделяемого рабочего пространства - назвали "коворкингом". Создали концепцию использования арендного автомобиля без привязанной точки обмена - назвали "каршерингом".
Новые русские слова тоже появляются, но они не так заметны и не так масштабны. В силу того, что описывают довольно локальные явления. Например, "маршрутка". Или "складчина". Вполне себе новые слова. Только гордится им не хочется.
В этом все дело. Нет свершений, нет прорывов. Нет и новых слов. Вот тот же "спутник" все ой как хорошо запомнили и выучили на Западе.
А все те слова, которые мы привычно употребляем и не задумываемся о них, тоже пришли из английского, французского, итальянского и испанского. И живут как вполне наши, русские слова. И ничего.
Никого не удивляют менеджер и маркетинг, офис и риэлтор. О словах тролейбус, трамвай, рельс и вагон мы вообще не задумываемся. Лазеры, радары, кесы, лидеры, скверы, адмиралы, алкоголь, магазины вообще воспринимаются нами вполне как русские.
Так что ругаться на "иностранщину" не нужно. Это всегда было и всегда будет. Стоит только пожелать, чтобы у нас рождалось больше "спутников", "самоваров" и "космонавтов". Чтобы мы вносили свой вклад как в форсмирование других языков, так и в формирование технологических укладов...