В России все помнят максиму "англичанка гадит". Несмотря на любовь россиян к чаю и английской литературе отношения с Великобританией у России складываются традиционно непросто.
Но, оказывается, в Англии были люди, искренне и восторженно (хотя и на свой, английский лад) любившие Россию, пытавшиеся узнать нашу страну изнутри, написавшие множество книг о России, но, прочтя труды одного из них я поняла, что бывает любовь такого рода, что лучше бы её и вовсе не было...
Итак, знакомьтесь, Стивен Грэм (порой в России его фамилию пишут как Грэхем), жил с 1884 по 1975 годы, написал несколько десятков книг о России, ввел в Англии термин "Святая Русь" и слыл там главным русофилом.
Любовь Грэма к России началась с Достоевского, он в юности прочел его произведения в переводе, впечатлился и выучил русский язык "по Достоевскому". В своём увлечении Россией Грэм пошел еще дальше - он прошел в лаптях от Архангельска до Москвы. Приплыл на английском пароходе в Архангельск, купил лапти, одел и пошёл, по пути останавливаясь в трактирах и домах крестьян, беседуя со встреченными, совершенствуя познания в языке.
В Санкт-Петербург он решил не заходить, ибо считал его слишком "западническим", слишком противоречащим "исконной Руси". В 1915 году вышла его книга "Путь Марфы и путь Марии", где Марфа - это рациональная и прагматичная Западная Европа, а Мария - это Россия, жертвенная, верующая, терпеливая и.. абсолютнодикая. И была еще одна книга "Непознанная Россия", после которой Грэм стал считаться "главным знатоком русской жизни" в Британии.
Процитирую одно из его описании русского народа (цитируется по "Непознанная Россия"): " В Англии не знают русской жизни. Россия не так уж далека от нас и была бы нам вполне видна, если бы не пелена, заслонившая ее в последние годы. Сразу же в начале книги я хочу сказать — это вовсе не страна бомбометателей, невыносимой тирании и всевозможных бед, приходящего в упадок крестьянства, продажной, отвратительной церкви. Русские — нация сельских жителей, вскормленных на этой земле, они неграмотны, как дикари, и отнюдь не рвутся жить в городах. Сила у них великанья, но они просты, как дети, суеверны и загадочны. Они живут той жизнью, какой желал Рескин для англичан, какой он пытался убедить их пожить. Русские послушно религиозны, по-настоящему уважительны к старшим, верны земле, которую пашут, довольны своей старой материальной культурой, не используют механизмов и фабричных вещей, а изготавливают все, что им нужно, сами, в основном из сосны. "
" Либеральная пресса и революционеры хотели бы просветить крестьянство, дать ему право голоса. Стремясь устранить ограничения в развитии промышленности России и в свободе городской жизни, они еще раз предают деревню городу, спеша повторить все ошибки Западной Европы. Англия "отпала" от земли, перестав производить собственный хлеб насущный, и ни Рескину, ни иже с ним не дано водворить ее обратно. Если "отпадет" Россия, на Земле станет одной скромной, работящей, хлебопашеской страной меньше. Кто-то сказал: "Глупость демократии в том, что она стремится вывести все низшие слои в высшие" — эта глупость может стать интернациональной.."
" когда придет эпоха космополитизма, мы спросим себя уже не как англичане, а как европейцы: "Кто эти братья, что живут далеко на востоке и производят для нас хлеб? Кто они нам, и каков их вклад в общее дело?"
То есть этот путешественник рисует своим соотечественникам русских как этаких "добрых и трудолюбивых дикарей", которым не надо ни грамотности, ни медицины (они же богомольны и терпеливы), ни достижений цивилизации вроде веялок и механических молотилок, они смиренно пашут, растят хлеб "для Запада", и столь же смиренно умирают.
Правда, пытаясь быть искренним бытописателем русской жизни, он всё же проговаривается насчет настоящего положения дел с религиозностью. Вот зарисовка о том, как построили новый храм: " У меня случился разговор с одной baba относительно духовного благополучия деревни. Она считала, что с этим обстоит плохо. "Люди у нас такие грубые, — сказала она. — В церкви почти не служат, вот отчего".
"Но у вас такая красивая, только что покрашенная церковь, — сказал я. — Я думал, вы люди религиозные". Церковь-то у нас есть, barin, да только всегда заперта, попа нет. К нам должен ездить тот, что живет в шести верстах отсюда, а он всегда пьяный, горе, да и только. Строить церковь мужики начали давно. На сходе сговорились, кто что будет делать: кто валит деревья, кто обтесывает, сплачивает бревна и строит. Работали небыстро, да Бог того от нас и не ждал. За два с половиной года построили крышу, стены и полы. Чтобы украсить ее внутри, люди дали иконы. Собрали деньги, чтобы купить краску — краска очень дорогая — покрасили стены в белый цвет, а крышу — в красный. Снова мы собрали деньги, поставили колокольню, а потом купили колокол. Все были такие угодные Господу дела.
"И теперь в вашей церкви не служат?" — вставил я с сочувствием.
"Не служат, barin. Думали, будет у нас свой поп, да ничего не вышло. Косковский должен служить в обеих деревнях, а он такой пьяница, что и в своей-то церкви не может толком отслужить, не то что в нашей придти сказать обедню. Не приведи Господь".
"И что, он совсем никогда не бывает?" — спросил я.
"Когда и бывает, так его надо привозить на телеге. Мужик и едет за ним, когда у нас свадьба или кто помер. Человек-то он хороший. Когда трезвый, служит больно красиво. То сатана его смущает".
То есть картина Перова "Сельский крестный ход на Пасху", написанная в
в 1861 году не потеряла своей актуальности в начале века 20-го, а то и усилила.
А теперь представьте себе возмущение и разочарование англичан, когда в "многотерпеливой " России, которая как рисовал Грэм, "смиренно несла свою отсталось и мученичество во имя остального человечества" случилась революция 1917 года. Они в нас серьёзнейшим образом разочаровались - русские оказались не столь смиренны, как было бы удобно английским джентльменам.
Хотя о возможном пути именно такого развития событий предупреждал своих соотечественников другой англичанин, также многократно бывавший в России, Морис Бэринг (1847—1945) , выпоскник Итона и Кембридского университета, писавший о русско-японской войне, а также бывший "русским корреспондентом" для «Морнинг пост» и «Таймс» .
Его описания русского быта того же периода далеки от романтически- пасторальных идеализаций: «… бедные люди — отсталые и невежественные, а средний класс — беспечный и неряшливый… где прогресс намеренно задерживается и подвергается всевозможным препятствиям… страна, управляемая случаем, где все формы администрации произвольны, ненадежны и мешкотны… где взятка — необходимый прием в деловой и административной жизни… страна, отягощенная множеством чиновников, которые в общем ленивы, подкупны и некомпетентны…».
Так и не скажешь, что в начале 20-го века написано..
Если сравнивать два эти взгляда двух современников на Россию начала 20 века, то мне больше импонирует трезвый и критичный взгляд, чем романтическая пасторализация, имеющая привкус "бремени белого человека", описывающего быт дикарей.
А как вам?