Часть вторая, 1944
Сегодня 17-ое Января.
Получил два письма из дому, от Оли.
Душевно расстроен. Семья живет плохо, особенно с питанием, все обносились, достать негде и не на что. Трудно с работой в школе, занятия срываются из-за дров. Твердолобые руководители нисколько не помогают ни семье, ни школе, порой они даже способны подорвать авторитет жены и пойти на похабности.
Не ожидал я этого от Полякова. Чтож могу я сделать? Почти ничего. Обидно за все. За себя, что я не имею сил и средств сейчас, вот именно сейчас разделаться по фронтовому со всеми кто способен или мыслит издеваться!!
Но ничего, будем вести счет всем этим обидам, будет счастье, будет время когда либо, или моя рука или чья другая расправиться за жену, за детей.
Пришел черед снова ехать на фронт под грохот бомб, снарядов и свист пуль.
Этот Этот маршевый путь лежал в район Витебска, где наши части сковали большое количество немецких войск, не дающих возможности оттягивать их на юг, где готовилось огромнейше весеннее наступление Украинских фронтов.
Ночью прибыли пушки. Снова зеленая хвойная роща, причем деревья все посечены снарядами и осколками, сотни воронок, пепелища деревень и и множество сгоревших танков Сдесь бои носили ожесточенных характер — это видно по всему окружающему.
Земля глубоко промерзла, глубокий снег. Всю ночь носили толстые сырые бревна на землянку. Часто противник обырвал нашу работу артналетами. Но все обошлось благополучно.
Через день началось артнаступление, особенно играли «Андрюши» стоявшие почти рядом с нашими землянками. Их вой и взрыв пламени нагонял что-то особенное. Весь лес гудел, стонал от этого огневого шквала. Бились много дней, но все было безрезультатно. Немец давно сдесь соорудил несколько линий обороны. Несколько батальонов потеряли мы в этих боях. Дважды меняли боевые порядки, забравшись далеко мешком к врагу. Обстановка был напряженная. Немцы простреливали в лоб и с флангов все дороги и подходы. В боях мы потеряли боевого смелого офицера л-та Артемьева.
Горько прощаясь у могилы боевого товарища, за его смерть и за нашу Родину прокатился мощный гул пяти отрывистых залпов из 24 орудий.
Так мы простились с другом навеки, но в душе он остался у каждого из нас.
К вечеру нас перебросили на прямую наводку почти к ногам немцев. Как трудно было окапываться под разрывами мин, снарядов в глубоко промерзшей земле.
Сколько бессонных тревожных ночей пришлось пережить!!
Сегодня 19 Февраля 44г. получил письмо от Оли. Жизнь и существование ее нисколько не улучшилось. Но что я могу ответить? Порадовать нечем. Если написать настоящее этих тревожных и опасных дней? Это будет душевно тяжело для нее. Лучше обожду, возможно дождусь поспокойнее время.
Лучше спою с другом Петькой «в землянке». «До тебя далеко, далеко. Между нами поля и леса. До тебя мне дойти не легко. А до смерти четыре шага».
К исходу месяца обстановка стала меняться. Стали проскальзывать слухи об отводе нашей артдивизии глубоко в тыл.
И это свершилось. В одну из ночей быстро смотавшись с боевых порядков прибыли на ст. для погрузки в Эшелон. Время шло быстро, порой весело. Так мы к началу марта на колесах очутились в гор. Вязьма, а затем в районе совхоза Кайдакова, где и расположились на непродолжительный отдых.
Снова сооружение землянок, боевая учеба, эти надоевшие занятия. А уже весна в полном разгаре!!
В одну из таких теплых ночей с группой близких друзей мы отправились в деревни пить самогон, гулять. Закуски достали, денег тоже. Балашов, я, Воеводин и Ахальцев — боевые спутники темных дел этого приключения. План разгульной ночи был провален. Набрели на своих офицеров, очутившихся в этой деревне у своих «жен». Так мы промесили грязь этой неудачной ночью.
В начале мая мы снова собрались в далекий путь, погрузившись на ст. Вязьма.
Этот путь предполагался далеко на север — в Карелию на Ленинградский фронт.
Через Торжок, Ржев, Калинин Ленинград. В окна мелькают разрушенные, созженые селения, станции, поселки. Земля взрыта траншеями, блиндажами, воронками, груды наваленных пушек, танков, штабеля снарядов. Еще не так давно сдесь шли ожесточенные бои, рвавшие Ленинградскую блокаду. В конце мая прибыли в город Ленина, затем разгрузились на ст. Товрино и расположились кратковременным лагерем в нискорослом сосновом бору.
Ленинград крепко был огражден с воздуха. Всюду наблюдательные посты, аэростаты, линии воздушного заграждения, множество зенитных батарей.
В начале июня заняли боевые порядки в районе одной из станций. Очень своеброзная природа: болота заросшие мехом, ручейки, озерки, невысокие безветвенные березки, стройный хвойный лес на повышенных местах.
Земля вся изрыта человеком и орудиями войны.
Все говорили о готовящемся большом наступлении на этом участке фронта.
Фины давно сдесь обжились, понастроили как говорят неприступную оборону против нас.
Цельную неделю мы усердно окапывались, подвозили снаряды. Я почти день и ночь дежурил на Н.П. редко бывая на огневых.
Погода стояла сырая, устилая землю густыми туманами. Фины вели себя осторожно, редко увидишь одного двух, ползающих в лесу. Зато ночью они оживлялись, воруя небрежных часовых, усиливали артналеты, простреливали местность пулеметным огнем.
Но ничто не могло сдержать русских воинов. Всю короткую ночь кипела работа. Безшумно работая в земле, катили пушки, носили снаряды, бомбы. Уже все было готово.
Ждали одного сигнала о наступлении. Каждый был проникнут одним чувством выбить зубы у финов, отомстить за все их злодеяния.
К большому несчастью я изрядно заболел, простыл на сырой земле своего ровика. Сильно меня трясло, рвало, до предела стояла температура. Пришлось на время оставить свой боевой пост и уйти на огневые позиции.
Ранним утром 10-го Июня.
Где-то далеко заиграла «Катюша». В такт ей раздались тысячи залпов. Заговорила артиллерия всех систем. Застонал лес, покрывшись дымом и огнем. Груды земли, песка, бревен летели в воздух. Деревья падали, трещали. У финнов все горело от этого двухчасового огневого шквала.
В воздухе эшелонами шли советские соколы, неся тонны бомб на головы удирающих финов. «Но нет Не унести вам ноги от сюда». Через два часа стала затихать огневая волна. В бой вошли танки, мотопехота преследуя отступающих финов.
К исходу дня мы двинулись по отвоеванным дорогам, сбивая и настигая врага. За пять дней мы подошли к второй еще более оснащенной линии Маннергейлко.
Снова спешно стягивались наши силы, чтобы не давать финам крепко засесть сдесь.
Наши пушки остались далеко с зади, а я с разведчиками и Кондрашовым поехали ближе к обороне финов для выбора Н.П. и огневых позиций прямой наводки. Место было куда «лучше».
Почти рукой подать до противника. Наши пушки имели задачу в упор подавить огневые точки на линии и сделать проходы в проволочных заграждениях. Орудия пришлось катить на себе очень большое расстояниею
Н.П. батареи располагалось в густом лесу. Наблюдение вели с вершин деревьев.
Подтянув все средства прорыва наши части утром 16-го Июня начали штурм линии артиллерийской подготовкой, длившейся более полуторых часов.
Очень сильно действовала наша авиация. На помощь финам немец пустил свою авиацию.
В воздухе завязывались то и дело воздушные бои. Цельный день шла обработка этой укрепленной линии и только ночью последним крупны налетом нашей артиллерии пехотные части штурмом ворвались в траншеи и доты финской обороны.
Рано утром кругом было тихо. Наши части мотопехоты и танков ушли далеко преследуя врага. Втроем я пошел поинтересовался «достопримечательностями» этой линии.
Действительно, все укрепления состояли из бетона мощной толщины, глубокие рвы, траншеи, гранитные надолбы. В самых бетонированных убежищах все уютно со всеми удобствами для жилья.
Наша артиллерия и авиация взломала все, вскопав, перевернув все завалы и подземелья.
В боях за эту линию пришлось расстаться со своим командиром батареи ст. л-т Кондрашовым К. Это был простой в обхождении, правдиво требовательный человек. Его любили и уважали все воины части. Всегда я был с ним, делил все горести и радости солдатской жизни.
Сам он простой колхозник, дошедший до офицера своим качествами смелого, отважного и знающего командира.
Когда он вел огонь у одной из пушек по финам оскольком и пулей его крепко ранило. Молнией облетело по батарее это несчастье. Мы, втроем сидевшие в блиндаже галопом мчались на огневую что-бы оказать помощь, обезопасить его нарушенную жизнь.
К полудню мы снялись и двинулись на подступы штурма Выборга. Часто принимали боевые порядки вели короткие бои и двигались дальше. Все горели стремлением выполнить приказ командующего фронтом маршала Говорова — овладеть Выборгом 20-го июня. Фины старались сдержать натиск наших войск.
Но все их расчеты разбивались нашими ударами. 19-го Июня Выборг был блокирован танковыми соединениями, а затем штурмом взят.
Мы вышли юго-западнее Выборга и на одном почти полукруглом клочке зеленой рощи заняли оборону, став на противотанковую наводку.
Местность во многом изменилась, пошли крутые высокие сопки, поросшие лесом, естественные гранитные валуны, камни, порой встречающиеся в величину дома, что служило укромным для укрытия от снарядов и мин. Все части участка приняли оборонительный характер.
Стали все крепко окапываться. Строить уютные землянки. Часто мылись в бане, купались в озерах. Только мне, оставшемуся за командира взвода управления пришлось находиться в пехоте, вести наблюдения.
Фины часто ночью пытались контратаковать. Днями стояла сравнительная тишина.
Основной участок дорог противником был хорошо пристрелян. Это перекресток двух шоссейных дорог. Так его называли перекрестком смерти. Десятки машин, повозок, пеших нашли себе могилу на нем. Как идешь бывало на смену или за продуктами, так сердце сжимается, когда подходишь к этому место. Или обходом или бегом минуешь его.
Более месяца стояли мы в обороне на этом участке. Сдесь к нам в батарею прибыл из пополнения хороший боевой товарищ, смелый разведчик — Кекшин Михаил Ал.