Постройка до Первой мировой войны и начало работ первых трёх радиостанций в Арктике, на границе двух морей – Карского и Баренцева – событие знаменательное в истории России. Оно открыло эпоху оснащения трассы Северного морского пути надёжными источниками получения достоверной информации о гидрологии и метеорологических условиях по маршруту прохождения судов по этой арктической трассе и для мореходства в проливах Карские Ворота и Югорский Шар вдоль материковой суши и окончания Уральской гряды. Череда событий их сооружения и первых лет деятельности выглядит следующим образом.
На подготовительном этапе для размещения будущих радиостанций были намечены три точки – северная оконечность острова Вайгач, откуда возможно наблюдение за проливом Карские Ворота, северное побережье Югорского полуострова, где предполагалось разместить наблюдательный пункт для наблюдений за выходом из Югорского Шара в Карское море, и в западной части полуострова Ямал, в районе мыса Маре-Сале. В навигацию 1911 г. из Архангельска в район строительства будущих станций вышел пароход «Веспасиан», арендованный в Архангельске у местного судовладельца Буркова Отделом торговых портов Министерства торговли и промышленности. На его борту находилась почтово-телеграфная экспедиция, командированная для непосредственного визуального и инженерного обследования местности и начала сооружения зданий будущих станций.
В 1912 г. на судне «Нимрод» на место строительства будущих станций отправилась почтово-телеграфная экспедиция, а позже, на пароходе «Иоанн Богослов» была послана партия строителей для продолжения начатых годом раньше работ. Пароход экспедиции поочередно обходил все три точки. В каждой из них специалисты выбирали подходящее место для закладки зданий, размещения метеоплощадки и радиомачты, а затем рабочие уже приступали к строительству зданий станций. Строительным материалом служили пустотелые бетонные блоки. Пребывание в каждой точке строго ограничивалось короткими сроками навигации, поскольку надо было успеть посетить все три пункта будущих полярных станций. Поэтому сооружение зданий и полное их оснащение необходимой аппаратурой и приборами продолжалось два года.
Целиком же оно завершилось в 1913 г. В первый год работы были возведены жилые дома, здания радиостанции и машинные отделения. Как вспоминает один из участников их строительства В. Шуман-Деля Кроа: «29 июня, вечером, забрав с собой техников и рабочих, вышли мы из Архангельска на зафрахтованных почтово-телеграфным ведомством двух пароходах «Дан» и «Васпасиан» под начальством главного механика Архангельского почтово-телеграфного округа инженер-электрика М.Ю. Цемнолонского».
В этот год работы велись одновременно и спешно и на Вайгаче, и в Югорском Шаре. Пока техники занимались внутренними работами на станциях и устанавливали мачты, каменщики продолжали возведение начатых в 1912 г. зданий; грузчики в это время работали на разгрузке материалов и складированию их на берегу.
В 1912 г. прибывшая в этот район Арктики почтово-телеграфная экспедиция под руководством Д.Д. Руднева оборудовала метеорологические приборы в Югорском Шаре и на Вайгаче, а в 1914 г. командированные на Ямал центральной гидрометеорологической станцией из Архангельска опять же Руднев и В.А. Берёзкин оснастили приборами наблюдательный пункт на Маре-Сале. По завершению основного строительства и после оснащения станций приборами на них начались регулярные наблюдения: в сентябре 1913 г. – на Югорском Шаре, в сентябре 1914 г. – на острове Вайгач и на Ямале. 31 августа 1913 г. радиостанция в Югорском Шаре впервые связалась с Архангельском. После этого пробного сеанса связи монтаж и настройка радиоаппаратуры были продолжены, а 4 сентября состоялся первый сеанс радиосвязи между Вайгачом и Югорским Шаром; приём сигналов с Вайгача на Югорском Шаре был отличным. 17 сентября 1913 г. экспедиция сообщила в Архангельск о прекращении работ радиостанций и об их консервации на зиму. На всех станциях были разобраны и смазаны двигатели, приспущены сети антенн; инвентарь был передан сторожам. На каждой станции их зимовало по двое.
Станция в проливе Югорский Шар располагалась примерно в 37-38 километрах к северо-западу от современного поселка Амдерма, на материковом берегу, спрятавшись за небольшим островом Соколий. Открывавшийся с уровня суши, с 12 метров, для обзора водный горизонт невелик: виден лишь юг пролива на 7 миль, запад пролива и берег Вайгача, а на востоке – часть южной акватории Карского моря. С возведенной радиомачты, вознесшейся на 71 метр и поставленной на возвышении, на 83-метровой высоте над уровнем моря, район наблюдений расширялся до 20,4 мили. Но из-за трудности подъема на верхушку радиомачты этим наблюдательным пунктом пользовались крайне редко, лишь в периоды смен сезонных состояний льдов. Обычно наблюдатели залезали только на нижнюю треть мачты, где для подъема были оборудованы специальные ступени, и отсюда изучали ледовые условия на море.
На острове Вайгач станцию заложили примерно в двух километрах к юго-востоку от мыса Мысаля, на отлогом северо-восточном берегу небольшой бухты, обращенной в пролив Карские Ворота. Впоследствии оказалось, что выбранное место не очень удачно для проведения наблюдений за состояние льда в проливе Карские Ворота. Обзор с уровня суши составлял лишь около 80 градусов в радиусе около 10 миль, тогда как значительная часть горизонта прикрывалась расположенным неподалеку островом Воронова и северным мысом Вайгача. Поэтому в 1915 г. для улучшения радиуса обзора центральная гидрометеорологическая станция в Архангельске организовала завоз сюда деревянной наблюдательной вышки высотой 11 метров, которую смонтировали уже на следующий год в 150 метрах к северо-востоку от строений, на вершине 210-метрового холма. Радиус для наблюдений сразу увеличился примерно до 15 миль.
Самая восточная из трех первых радиостанций – на западном берегу полуострова Ямал – была сооружена на мысе Маре-Сале, что расположен примерно в 60 километрах к северу от одной из крупных ямальских рек Мордыяхи. Эта станция имела самый большой горизонт обзора – 180 градусов, а с высоты 22 метров, от уровня строений, видимость достигала 10 миль.
В отличие от 16 других радиотелеграфных станций почтово-телеграфного ведомства России, сооружавшихся для обслуживания судов, плавающих в русских морях и расположенных в регионах Балтийского, Черного, Азовского, Каспийского морей, Тихого океана и Дальнего Востока, карские радиостанции имели мощность более 1-5 киловатт, что обеспечивало прохождение и прием сигналов от них между собой и центральной радиостанций в Петрограде. Все три радиостанции имели метеоплощадки, находящиеся в нескольких десятках метрах от построек, и радиовышки. По характеру оснащения приборами, согласно программе Николаевской Главной Физической обсерватории, они оборудовались, как метеостанции II-ого разряда, хотя официально везде именовались именно радиостанциями. Соответственно своему классу они были снабжены приборами - чашечным барометром, английской, малого образца, будкой с установленными в ней двумя психрометрическими термометрами для максимальных и минимальных температур и с волосяным гигрометром, флюгером Вильда с двумя досками и дождемерами с защитой Нифера. На станции в Югорском Шаре в 1914 г. дополнительно установили барограф. Все три станции были связаны между собой телеграфом, но центральной среди них была станция на берегу Югорского Шара. Именно сюда поступали данные с двух других станций, а затем уже вся информация передавалась в Исакогорку, под Архангельск. Отсюда, в свою очередь, гидрометеоданные адресовались в Петроград, в Николаевскую Главную Физическую Обсерваторию. Передача депеш о состоянии погоды производилась наблюдателем ежедневно в 7 часов утра и в 1 час дня.
По воспоминаниям Н.П. Георгиевского, участника их сооружения, неоднократно бывавшего здесь в навигацию и при смене полярников, на печальной прибрежной равнине в тундре каждая станция «с моря выглядит приветливым, беленьким поселком, увенчанным стройной радиомачтой». Застройка радиостанций велась по единому проекту, а здания одного назначения имели типовой внешний вид, планировку и оснащение. Постройки станций возводились из пустотелых бетонных блоков. Сотрудники располагались в состоящем из нескольких изолированных комнат жилом доме. Жилой дом для сотрудников был своеобразным композиционным центром полярных станций, вокруг которого на расстоянии от 10 до 50 м возводились здания радиостанции и аппаратной, кладовых помещений.
Опыт строительства и эксплуатации бетонных сооружений в Арктике тогда еще отсутствовал, и в целом было неясно, насколько комфортны и приспособлены для круглогодичного проживания человека такие станционные помещения. Постройки располагались на грунте без учета его мерзлотно-механических свойств и нагрузок, устойчивости к сезонному протаиванию, часто на склонах рельефа. В качестве фундамента использовался асфальт, на котором затем возводили саму постройку. Крыши были четырехскатными, с вальмовым покрытием, на деревянных стропилах. Поэтому в 1916 г., через три года эксплуатации зданий, стало ясно, что при их сооружении не были учтены проседания грунта из-за протаивания мерзлоты. Основания зданий заметно проседали к концу лета, к завершению сезона протаивания грунта; стены всех построек покрылись паутиной крупных и мелких трещин уже в первый же год эксплуатации зданий. Под лучами полярного солнца стены сильно нагревались, что вызывало протаивание лежащих под асфальтным фундаментом грунтов. Так, на острове Вайгач не помогли и кирпичные контфорсы, которыми по углам были укреплены все постройки. Поэтому уже в 1914 г. сюда командировали бригаду строителей для ремонтных работ. Наибольшее разрушение построек за три года наблюдалось на станции Маре-Сале, где здания располагались на склонах холма, на глинисто-песчаной почве. Из-за необычайно теплого лета 1915 г. уровень сезонного протаивания был настолько велик, что глина потекла по склону холма, сам склон осел, а здание аппаратной разломилось, и одна ее стена сдвинулась на 5-7 сантиметров. Значительные повреждения получили и крепления радиомачты.
Лишь после выявленных просчетов в выборе места в рельефе для строительства зданий и материалов для возведенных сооружений, с учетом сильного протаивания грунтов под зданиями летом, которые приводили к разрушению построек, инженеры и специалисты, отвечавшие за проектирование, строительство и эксплуатацию трех первых в России полярных станций пришли к выводу, что строить их нужно было на скалистом основании. Весь накопленный в период их функционирования опыт очень пригодился в последующие годы, когда в 1930-1940-е годы на Севере и в Сибири была развернута программа сооружения целой сети полярных станций.
Уже в первый год жизни радиостанций стало ясно, что самым важным вопросом является проблема отопления зданий зимой, когда нередко 20- и 30-градусные морозы длились неделями. Холод проникал через бетонные стены и изморозью расцвечивал на стенах и по углам комнат. Днём сторожа нещадно топили дровами печи-чугунки, которыми оборудовали здания для отопления. «Железки» быстро раскалялись докрасна, и при этом температура в помещениях поднималась до 25 градусов и выше. Становилось жарко, стены оттаивали, и по ним струились потоки воды. Но ночью сторожа спали, и вся эта влага замерзала (толщина наледей достигала 2-5 сантиметров), чтобы на следующее утро опять наполнить все комнаты душным паром. От подобной эксплуатации помещений полы быстро пришли в негодность, а стены изнутри покрылись обильной сетью трещин. Жить в такой атмосфере людям было трудно, и они в комнатах постоянно носили шубы. Отдыхать от влажного воздуха выходили на улицу. В 1914 г. прибывшая экспедиция заменила на всех трех станциях чугунные печи на кирпичные. Они хорошо держали тепло и обеспечивали сухой воздух в помещениях.
С самого начала работы радиостанций был заведен порядок круглогодичного пребывания на них сотрудников. Смену персонала проводили только в период короткой в этом районе Арктики навигации, который длился с июля по сентябрь. До 1917 г. наблюдателей, телеграфистов, инженеров и специалистов для контроля и ремонта оборудования, а также рабочих-строителей, необходимые продукты, снаряжение, топливо и т.д. доставляли морским путем из Архангельска пароходами «Василий Великий», «Веспасиан» и «Николай II», арендованными у частного пароходства Буркова. В зависимости от условий ледовой обстановки в карских проливах первой посещалась либо радиостанция на Вайгаче, либо в Югорском Шаре; на Маре-Сале же пароход обычно приходил уже в конце навигации. По пути следования от устья Северной Двины до карских проливов специалисты проводили отбор проб воды, измеряли ее температуру и соленость, следили за направлениями ветра. В 1914 г. специалисты-метеорологи и телеграфисты, сменщики зимовщиков, выехали на карские станции еще по снегу, в апреле. На полярные станции на Вайгач и Югорский Шар они добирались на оленьих упряжках пустозерских промышленников с ненцами, которые обычно весной доставляли в Хабарово товары для будущего обмена на продукцию зимних промыслов с самоедами-охотниками и зверобоями. На Маре-Сале тем же способом сотрудники станции попали из Обдорска, куда в свою очередь прибыли по почтовому тракту из Тобольска. Зимовщики же выехали на «материк» с пароходом-снабженцем.
Знакомясь с архивными материалами и публикациями того далекого времени, удалось установить имена первых сотрудников карских радиостанций.
Так, в 1915 г. станцию в Югорском Шаре возглавлял старший механик Иван Николаевич Шмелев, а радиотелеграфными чиновниками, как именовались тогда телеграфисты, были Василий Иванович Николаенко, имевший квалификацию 3-го разряда, и Николай Николаевич Каратаев (4-й разряд). Вайгачской станцией заведовал радиотелеграфист, почтово-телеграфный чиновник 3-го разряда, коллежский регистор Александр Александрович Доступов; среди других её сотрудников – чиновники 4-го разряда прапорщик запаса Иван Андреевич Полисадов (И.А. Полисадов исполнял также обязанности фельдшера) и Федор Яковлевич Принцев. Также три сотрудника работали на Маре-Сале. Ямальской станцией заведовал радиотелеграфист, почтово-телеграфный чиновник 3-го разряда Григорий Константинович Иванькин; чиновниками (4-й разряд) служили Степан Алексеевич Бачурихин и Никита Петрович Батрак.
Из уже упомянутых выше воспоминаний Н.П. Георгиевского известно, что первые два-три года с начала деятельности радиостанций коллективы сотрудников были постоянными. Но с открытием новых пунктов руководство, видимо, решило перебросить этих уже набравшихся опыта работы и зимовки в Арктике работников на новые объекты.
Так, в 1916 г. полностью сменился штат на Вайгаче. Первые сотрудники Вайгачской радиостанции А.А. Доступов и Ф.Я. Принцев были переведены на Кольский полуостров, на Александровскую станцию. В свою очередь, с Маре-Сале на Вайгач на должность заведующего направили Г.К. Иванькина; радиотелеграфистами (6-го разряда) здесь служили тоже двое новых сотрудников – Андрей Трофимович Васин и Григорий Максимович Абашкин.
Существенно обновился состав сотрудников и на Югорском Шаре. Здесь не сменился только начальник станции И.Н. Шмелев. Штат ее сотрудников был расширен за счет введения должности младшего механика (ее исполнял Андрей Фомич Фомин), в обязанности которого входило слежение за аппаратурой. Радиотелеграфистами (3-го разряда) работали Василий Григорьевич Кальченко и Михаил Григорьевич Орлов.
Также три совершенно новых сотрудника приступили к работе на Маре-Сале. Ямальскую радиостанцию возглавлял губернский секретарь Владимир Степанович Дубицкий, а за «радио» поочередно отвечали радиотелеграфисты 4-го разряда Сергей Афанасьевич Чурин и Иван Александрович Попов.
Ранняя история работы этих первых в Российской Арктике радиостанций имеет и несколько трагических страниц. Так, в 1911 г. во время строительных работ погиб один из рабочих. В 1912 г. от цинги умер сторож, а в 1913 г. другой сторож замерз на охоте, и трое человек едва не погибли в метель. Цинга была одним из бедствий среди сторожей и живших поблизости от станции ненцев. В 1914 г. нескольких цинготных больных пришлось даже вывозить в Архангельск, на лечение.
Командированные на полярные радиостанции сотрудники занимались не только своими непосредственными обязанностями. Они установили хорошие, дружеские отношения с промышлявшими поблизости ненцами, а многие ненцы специально приезжали к ним в гости. Их отношения были настолько добрососедскими, что радисты и метеорологи часто оказывали посильную медицинскую помощь самоедам и их семьям, помогали советами, обучали детей грамоте. В свободное от работы время русские специалисты много охотились и рыбачили, тем самым существенно пополняя свой рацион свежим мясом. Они также совершали походы по окрестностям и собирали самую разнообразную информацию об окружающей природе, изучали быт самоедов-кочевников. Для нас, в частности, интересными представляются полученные ими сведения о местонахождениях ненецких святилищ и идолов. Проникнув любовью и состраданием к ненцам, сотрудники радиостанций боролись с несправедливой обдираловкой этих безграмотных кочевников пустозерскими купцами-промышленниками, которые практически за бесценок скупали полностью всю продукцию промыслов у охотников.
Интересный пример добрососедских отношениях, установившихся между наблюдателями на станциях и семьями ненцев-промысловиков, приводит в своих записках православный священник, отец Геннадий Юрьев, который в 1914 г. был командирован Архангельской епархией в Хабарово на Югорский Шар. Осенью отец Геннадий через пролив перебрался на Вайгач и остался зимовать здесь на местной радиостанции. Ему была выделена отдельная комната, в которой святой отец устроил небольшую домашнюю церковь, класс для занятий с детишками и всю зиму проводил свою религиозную работу среди местных самоедов. Из записок священнослужителя мы узнаем, что зимовавшие в этом году на острове А.А. Доступов и Ф.Я. Принцев всячески помогали ему в деле религиозно-нравственного просвещения и воспитания ненцев-кочевников - изготавливали нехитрые подсвечники, пели в хоре.
Опыт первых трех лет работы карских радиостанций предопределил открытие в 1915 г. новой станции, на острове Диксон. Она была организована для обеспечения мореходства в устьевой части реке Енисей, но действовала только временно, до окончания речной навигации. На этой станции соорудили более мощный передатчик, чем на карских, позволявший устанавливать связь непосредственно с Югорским Шаром, откуда информация поступала в Архангельск и Петроград. Эти четыре радиостанции по сути были первыми отечественными полярными гидрометеостанциями, систему которых государство организовало в 20-30-х гг. XX столетия.
В начале июля 1914 г. расположенная под Архангельском, на левом берегу Северной Двины, Исакогорская радиостанция приняла первую депешу с берегов далекого и студеного Карского моря. Телеграмма о ледовых условиях, солености и температуре воды, скорости и направлении ветра в районе проливов между материком, островом Вайгач и архипелагом Новая Земля, а также в Байдарацкой губе, была передана с радиостанции, построенной на побережье Югорского Шара. Этим знаменательным событием в истории освоения Российской Арктики закончился период «слепого» мореплавания по ледовитым северным морям к устьям сибирских рек, когда капитаны судов не могли заранее знать о метеоусловиях в том или ином районе своего маршрута и прокладывать безопасные трассы в обход ледовых полей, и часто они попадали в сложные, нередко критические ситуации…
В 1917 г. радиостанции Карского моря были переданы в ведение Центрального Управления морского транспорта, а в 1920 г. перешли в УБЕКО Север (Управление по обеспечению безопасности кораблевождения на Карском море и в устьях Сибирских рек). С 1933 г. их включили в систему Главного управления Северного морского пути.
Гидрометеорологическая станция на острове Вайгач в районе мыса Костяного была открыта в 1914 году одной из первых в Арктике. По ряду причин в сентябре 1950 года станция была перенесена на мыс Болванский Нос на 13 км к востоку от первоначального местоположения под названием «Мыс Болванский Нос». Кроме вайгачской станции, закрытой в 1953 г., остальные продолжают нести свою нелегкую, но очень нужную арктическим мореходам вахту и сейчас.
Оригинал статьи размещен в февральском номере журнала Уральский следопыт за 2020 год здесь www.uralstalker.com/uarch/us/2020/2
Автор Николай Вехов
Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите "палец вверх" и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях