Событиям тех черных апрельских дней 1986 года посвящается...
В тот день я приехал в гости к дальним родственникам в село Тужар. Праздновали юбилей троюродной бабушки: шумно, весело, с песнями и плясками. Непривычный к местному алкоголю, я быстро опьянел и, чтобы освежиться, вышел покурить на широкое крылечко.
"Тиха украинская ночь..." с сигаретой в зубах я спьяну начал декламировать великого классика, ибо обстановка располагала. Широкий месяц возвышался в далеком темном небе, не было слышно ни живности, ни любых других звуков. Гробовая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем мои наручных часов. Лишь позже я осознал, что вокруг было слишком тихо, ведь должны были шуметь празднующие родственники, должны были лаять собаки и стрекотать кузнечки.
Видимо, в тот вечер сама судьба решила меня испытать.
По молодости, по глупости я наделал много ошибок. Только на прошлой неделе мне исполнилось 32 года, а за плечами разрушенный брак, попытка суицида, кодировка от наркотиков. Тридцать два года пролетели как в тумане, а впереди был лишь беспросветный мрак. Я поэтому и согласился приехать сюда, в эту богом забытую деревушку, чтобы забыться и, как знать, возможно найти последнее пристанище.
Пока я курил, луна уже совсем скрылась за большой тучей и вокруг стало совсем темно. Красивый доселе пейзаж начал навевать жуткие мысли, вроде разных зомби, упырей и вампиров.
"Э, мужик, закурить не найдется?", - молодой человек примерно моего возраста подошел к высокой резной калитке. "Курить хочется, сил нет"
"Да, пожалуйста, мне не жалко", - я протянул пачку отравы своему внезапному собеседнику.
"Не местный?", - высокий худой парень нервно затянулся и выпустил дым в противоположную сторону.
"Ага, к бабке на юбилей приехал", - мне стало немного страшно, а вдруг побьют, в деревне приезжих не любят. Однако облик моего гостя не внушил мне особых опасений и я даже немного поболтал с ним о местных красотах.
"А давай к нам. Посидим, побалакаем. Выпьем", - внезапно предложил мой новый знакомый.
Уже изрядно устав от бесконечных разговоров подвыпивших родственников, я решил согласиться. Быстро кивнув, я вернулся в хату, крикнул бабке, что пойду прогуляюсь, надел плащ и вышел обратно на улицу.
Темная фигура местного жителя все еще маячила за калиткой. Накинув на голову капюшон, я быстро побрел следом за ним.
Шли мы довольно долго, увязая в топи, натыкаясь на деревья. Путник мой со мной не заговаривал, на попытку представиться лишь коротко кивнул и зашагал дальше.
После долгих блужданий мы все же вышли на широкую поляну, освещенную светом большого костра. Вокруг огня сидели парни и девушки, мои ровесники. Я опять назвал свое имя, однако в ответ услышал лишь неясное бормотание.
Тьма еще больше нависла над лесом, казалось, что костер уже не освещал окрестности, а лишь пылал огромным красным цветком.
"Я Игорь", - представился наконец сидящий рядом со мной парень. "Ну как там жизнь, на большой земле? Расскажи что ли?"
"Да все своим чередом. Майданят, шумят, что-то выясняют", - признаться честно, меня удивил тон Игоря, ведь интернет и телевизор были даже в глуши.
Он лишь кивнул и дальше уставился в огонь. Мне это начало уже порядком надоедать и я собрался было уйти, как вдруг Игорь потянул меня за рукав.
"Ты не уходи, садись. Нам холодно, а с тобой хоть чуточку, но теплее. Костер вот разожгли, а он не согревает. Холодно нам. Замерзли вот девушки. Мне то немного тепло, у меня хоть имя есть, а их не успели назвать, выбросили холодным апрельским вечером на погост, да и забыли. Холодно нам. Меня Игорь зовут, а мать с отцом я не помню. Успели они меня Игорьком назвать, да все равно выбросили, лежим вот тут, за лесом, ни имен, ничего. Только холмики, да камни. Холодно нам и тесно уже. Маленькие стали нам гробики. Холодно нам. Не уходи". - голос Игоря сорвался и перешел в нечеловеческий вой.
Жутко испугавшись,я ломанулся сквозь кусты, не разбирая дороги. Бежал долго, не оглядываясь, в слепой попытке убежать от страшных обитателей той поляны. Луна опять осветила темный лес и я понял, что очутился на маленьком погосте. На огороженной территории стояли маленькие железные таблички. Я подошел к ним и сжался в комок от ужаса. На жестяных, проржавевших от времени табличках значились лишь фамилии, год рождения и год смерти. Тусклый лунный луч высветил ближайшую табличку: "Хроменко Игорь. 27.04.1986-29.04.1986". Раз за разом я натыкался на импровизированные надгробия, на которых был один и тот же год: "1986".
Уже следующим вечером на берегу реки Припять меня нашел мой дядя, почти обезумевшего, с седыми волосами. Я пил грязную воду из ближайшей лужи, катался по траве и просил прощения у какого-то Игоря. Уже позже я узнал, что очутился в десятках километрах от Тужара, вблизи города Чернобыль, в том самом месте где некогда горела ЧАЭС. А на этом месте хоронили умерших за тот период детей и абортированный материал.
Бабка долго причитала, что лежит на том кладбище сын ее подруги, рожденный в ночь аварии и погибший там же.
"Игорем его Танюха назвала, в честь дедушки. Похоронила там же. И сама сгорела через пару месяцев. Все причитала перед смертью, что холодно там сыночку..."
С того дня я абсолютно седой и с нервным тиком. Но жить захотелось с новой силой. За Игоря и за всех тех, кто сидел у костра в ту холодную апрельскую ночь...