Анатолий Геннадьевич подошёл к двери своей квартиры на первом этаже девятиэтажного панельного дома. На площадке было грязно и воняло кошками. Под потолком еле-еле светила лампочка. Она мигнула пару раз и совсем потухла. «Надо бы заменить…», – подумал мужчина.
Он был одет в темно-серое пальто с шарфом в унылую серо-зелёную клетку. На ногах были коричневые ботинки (впрочем, цвет их рассмотреть было трудно, поскольку на улице была та ещё распутица).
Анатолий открыл портфель и начал шарить по его внутренностям в поисках ключа. Палец попал в дыру, образовавшуюся в подкладке ещё на прошлой неделе. А, может, и недели две как… Он силился вспомнить и подумал: «Надо бы зашить…».
Наконец, ключ с немалыми усилиями был извлечён из портфелевой ненасытной утробы и вставлен в замочную скважину... Хозяин квартиры включил свет в прихожей, бросил портфель на табуретку и стал разоблачаться. Когда мужчина развязывал шнурки, то заметил, что один из них сильно истрепался, перетёрся и вот-вот порвётся. «Ничего-ничего», – сказал он, обращаясь то ли к себе, то ли к шнурку непосредственно.
Шнурок, впрочем, не удостоил его ответом, и Толик (так звала нашего героя мать, да и бывшая тоже) прошлёпал в носках на кухню. Он выудил из портфеля пачку пельменей и положил на стол возле раковины.
– Ну, что, – сказал он самому себе, потерев руки. – Можно и поужинать. Налив воды в алюминиевый ковш и поставив его на плиту, мужчина зажёг газ, с третьей, правда, попытки.
Анатолий распечатал пачку и заглянул вовнутрь. Содержимое упаковки являло собой жалкое зрелище. Добрая половина пельменей слиплась, хотя в магазине за углом он долго и придирчиво перебирал пачки, тряся их над ухом (и вроде бы в этой пельмешки гремели бодрее прочих).
Но делать нечего. Толик стал пальцами отколупывать пельмени, один от другого. Некоторые, особо вредные, никак не хотели поддаваться – они будто намертво приросли к собратьям, словно не желая расставаться, а руки уже нестерпимо замёрзли.
Это увлекательное занятие вскоре было прервано шипением убегающей из ковша воды. Толик плюнул на пельмени (в прямом и переносном смысле) и поспешил убавить газ, буркнув себе под нос: «И так сойдёт». Он поскорее запустил липкие, чуть оттаявшие комочки в пузырящуюся воду, успев при этом обжечь несколько раз пальцы.
Бывшая, если бы наблюдала в тот момент за его манипуляциями, наверняка припечатала бы колкой фразой из всем известного кинофильма. Тем не менее, пельмени варились, весело подпрыгивая в кипящей воде, а некоторые даже отлипли друг от друга.
Анатолий, несколько утомлённый приготовлениями к ужину, наконец-то накрыл на стол. Шумовкой переложив пельмешки из ковшика в глубокую, видавшую виды, тарелку, он поставил её перед собой. И будто что-то вспомнив, полез в холодильник.
В холодильнике было темно, как... Не будем заканчивать фразу, ибо… каждый сам продолжит, в силу своего воспитания, образования и жизненного опыта – ведь здесь, согласитесь, действительно, возможны варианты.
Лампочка в холодильнике перегорела так давно, что он уже и не помнил времён, когда там бывало светло. Толик привычно подумал: «Надо бы купить новую».
Поскольку найти что-либо в холодильнике было трудно, особенно в тёмное время суток, Анатолий приучил себя класть продукты в определённые места (известные, кстати говоря, ему лишь одному). Вот что это был за человек – оцените направление его мыслей и систематический подход к решению проблем!
Потому он без труда нашарил початую баночку майонеза (маленькую, в каких обычно носят анализы в поликлинику – простите за неаппетитное сравнение за столом). Поскрёб стеклянное донышко чайной ложкой, сдобрил слегка порцию пельменей и убрал майонез ровно на то же место. Тут он вспомнил о пачке, которая уже подтекала возле раковины, и отправил картонную коробку в морозилку.
Мужчина медленно пережёвывал пельмени (если бы не майонез, то серое клейкое варево со вкусом резины стало бы вообще неудобоваримым) и вспоминал события прошедшего дня.
Работал он в скучнейшей конторе, которая занималась какими-то статистическими подсчётами. Начальник сегодня вызывал его на ковёр и распекал, как мальчишку, за какой-то ляп в цифрах, к которому Анатолий Геннадьевич не имел ни малейшего отношения. И подчинённый стоял навытяжку перед руководителем, что-то бессмысленно лепеча в своё оправдание.
Сейчас же, сидя в своей кухне, мужчина прокручивал в голове различные варианты достойных ответов, один остроумнее другого. Почему он всегда теряется и не может подобрать правильных слов, а вместо этого пускается в какие-то многосложные предложения, оправдываясь, как последний дурак…
Толик вспоминал своё детство, когда мать постоянно отчитывала его по поводу и без, а он только успевал получать оплеухи от взрослых и тычки от сверстников. После женитьбы (а жену ему подобрала маман) происходило то же самое, только в роли «наставника» и распекателя выступала уже супруга. Что бы он ни делал, она только закатывала глаза (а нередко и истерики) и каждый раз брала решение всех вопросов на себя.
Анатолий мечтал о разводе и тихой холостяцкой жизни в своё удовольствие, где ничего и никому не должен, но он сам ни за что бы не решился. Жена завела об этом разговор сама, подобрав себе более подходящую партию – ушлого мужика, простоватого и хваткого.
Вот и оказался наш герой, так сказать, свободен. Закончив, наконец, с нехитрым ужином, Анатолий пошёл в комнату, машинально подумав: «Надо бы помыть посуду». Впрочем, он сразу же отогнал от себя эту нелепую мысль.
Толик прилёг на неудобную тахту, доставшуюся от бабушки, и включил телевизор. Шли новости. Анатолий Геннадьевич, продолжая размышлять о своём, особенно не вникал в происходящее на экране – бодрые репортажи об успехах в различных областях промышленности и сельского хозяйства. Просто он считал своим долгом быть в курсе последних известий.
Под бубнёж телека Толик открыл журнал, купленный в киоске по дороге домой, и увидел фотографию известного киноактёра на половину полосы. Красавец стоял на фоне авто – дорогой иномарки, и улыбался улыбкой человека, жизнь которого удалась.
Анатолий представил, как в таком модном прикиде, стоя у собственного автомобиля и обезоруживающе улыбаясь, он окликнул бы Олечку из соседнего отдела. Молодая женщина давно ему нравилась, но он не представлял, как сможет к ней подойти, не то что заговорить. Мысли его затуманились и понесли куда-то далеко по волнам воображения, представляя дальнейшее развитие событий…
И тут резкий звонок телефона в прихожей будто вырвал его из сказки. Мужчина сел, тряхнув головой и прогоняя наваждение.
«Надо бы надеть шлёпанцы», – подумал он и поплёлся в носках в коридор. Телефонный аппарат меж тем, будто взбесившись, уже чуть ли не соскочил с кособокого крепления на стене.
Анатолий снял трубку.
– Наконец-то! – на том конце провода голос бывшей жены прозвучал как всегда категорично. – Что так долго? Спишь там что ли?
Толик молчал, не проронив ни слова и ощущая какое-то странное чувство, поднимающееся как бы изнутри (может, пельмени были несвежие…).
– Надеюсь, ты не забыл, какой завтра день??
Анатолий Геннадьевич, машинально взглянув на паутину в углу коридора, а потом на свои ноги, отметил, что один носок прохудился (он всегда умел подмечать детали). И вдруг, совершенно неосознанно, отставив от уха руку с телефонной трубкой, в которой продолжала вещать бывшая, с силой рванул провод.
Стало тихо. Только из комнаты доносился звук работающего телевизора, да на кухне тикали часы.
«Надо бы сменить номер», – сказал, обращаясь к перебирающему лапками паучку, Анатолий.