По тёмным улицам Ли́дича, шаркая башмаками и стуча длинной палкой по мостовой, не спеша брёл молодой человек с чёрной повязкою на глазах. Обычно слепые, когда хотят скрыть глаза, носят очки с тёмными стёклами, но этот предпочитал повязку. Ему она нравилась больше очков, потому что напоминала те дни, когда он ещё притворялся зрячим, исполняя чудесные трюки с завязанными глазами. Теперь всё было иначе. Теперь все вокруг знали, что Эрик – слепой. Около года назад, собрав свои сбережения, снял он крошечную каморку на одной из окраин великолепного города и жил там один-одинёшенек.
Соседи вначале дивились тому, что слепец всё делает сам, отказываясь от помощи. И даже слегка обижались. Но, в конце концов, поняли, что в его положении расслабляться опасно – не всегда найдётся, кому для тебя сбегать в лавку или прибраться в жилище. Эрик всё делал сам, делал умело и ловко, слегка запрокинув голову с плотной повязкой и что-то тихонечко напевая. Дорогу на рынок он выучил сразу, и каждого из соседей узнавал не только по голосу, но по шагам. И даже, казалось, по запаху.
Дня через три слепой нашёл себе простенькую работу – клеить цветы из бумаги для похоронной компании, и целые дни сидел в комнате, составляя венки и букеты и ни разу не перепутав цвета́. А с наступлением ночи отправлялся гулять.
- Темно для меня всегда, - улыбался он, объясняясь с соседями. – А ночью на улицах никто не толкается. Бандитам взять с меня нечего, и мне самому не нужен никто…
Прогулки его продолжались едва ли не до рассвета. Постепенно Эрик освоил почти что весь город и легко находил дорогу по ему одному ве́домым признакам. Сторожа и полиция привыкли к странному чудаку и не обращали внимания на его ночные скитания. А порою и коротали в беседах с ним скучное время дежурства. Когда слепец спал, и спал ли вообще, оставалось загадкой.
Вообще, про него мало что знали. Говорили только, что он много лет скитался с бродячим цирком, но год назад ушёл из него и остался в Ли́диче, вероятно, соскучившись по осёдлой жизни. Ещё говорили, что слепым он был не всегда, а утратил зрение в юности, спасая людей из пожара. За это Эрика уважали, и даже окраинная шпана не пыталась обчистить его карманы.
***
На самом деле всё было немного не так. Родился Эрик, действительно, совершенно здоровым, и прекрасно видел до пятилетнего возраста. Но как-то зимой увязался за старшими братьями кататься на санках с обледеневшей горы за деревней. И, выбрав момент, отчаянно съехал с кручи один…
Удар об лёд пришёлся на голову. Мальчик пролежал без сознания едва ли не целые сутки, а когда всё же пришёл в себя, оказался слепым. Говорят, такое бывает. Глаза у Эрика остались совершенно целыми и живыми, но зренье пропало.
В раннем детстве человек привыкает к любым переменам. Конечно, мальчику было трудно, но с первых же дней, когда он поднялся с постели, Эрик упорно старался всё делать сам. Роняя вещи и натыкаясь на мебель, учился он жить в этом новом мире нескончаемой ночи. Мать, глядя на сына, утирала слезинки. Отец вздыхал и кусал седые усы. А братья и сёстры, все вшестером, как могли, ободряли калеку. В конце концов, мальчик освоился со своим состоянием. И тогда новые чувства, неведомые для зрячих, вошли в его жизнь.
Мелочи, мало что говорящие тем, кто видит, открыли слепому своё значение. Едва слышный звук, дуновение ветра, легчайший запах, тепло от солнечного луча рассеяли кромешную темноту. То, что нельзя было видеть, стало для Эрика слышимым, осязаемым. И в сотни раз более понимаемым, чем для всех остальных.
Через год или два слепец больше не натыкался на мебель и легко узнавал людей за десятки шагов. Потом стал один ходить по деревне. Время шло. И, наконец, совершенно случайно возникла игра, которая изменила его судьбу. В компании ребятишек, стараясь ни в чём не отстать, Эрик сумел научиться на слух попадать камнем в цель. Не особенно метко, но достаточно хорошо для того, чтоб увидевший это хозяин бродячего цирка остался в деревне на целый день для разговора с его родителями.
***
Эрик шёл по ночному городу, наслаждаясь прохладой и тишиной. Он и правда любил эти поздние путешествия, когда исчезала с улиц толпа, стихал гомон множества голосов и грохот колёс по булыжникам. Казалось, город принадлежит ему одному, для него одного поют цикады в садах и веет ночной ветерок. Иногда, услыхав чьё-нибудь приближение, слепой даже сворачивал в переулок, чтобы не нарушать своего одиночества. Вот и сейчас звук шагов заставил его замереть. Но лишь на пару секунд. Потом Эрик ускорил шаг и пошёл навстречу прохожему.
По улице шла одинокая женщина. Видимо, молодая, и к тому же из высшего общества – простолюдинки не имели такой походки и таких каблучков. Но главным было не это. Из бокового проулка к ней приближались другие шаги – осторожные, мягкие, злые. Двое… Нет, трое мужчин. Вот она их заметила! Вскрикнула, сбилась с шага – и побежала.
Эрик тоже помчался бегом, не думая даже, что может споткнуться и свернуть себе шею. Минутное опоздание могло обернуться смертью для незнакомки. И он успел – новый крик и довольное ворчание нападавшего слепец услыхал уже совсем рядом.
- Отпусти её! – крикнул он, сжимая в руках свою палку. И тут же почувствовал – услышал, унюхал, кожею ощутил, что второй бандит стоит сзади, а третий немного правее.
***
Родители Эрика никак не хотели отдать сына в цирк, и господин Леона́рди – так прозывался его хозяин – потратил едва ли не целый день, убеждая, что там ему будет лучше. Какая судьба ожидала слепца в полунищей деревне? Ну да, в отличие от Филиппа, тоже незрячего, он обходится без провожатого. Но работник-то всё равно никакой. А в цирке… Год – другой поучи́ться, и, кидая камни с завязанными глазами, он просто озолотится! И престарелым родителям сможет помочь. А пока – примите толстенький кошелёк на поправку хозяйства…
К вечеру отец с матерью согласились. И для мальчика началась совершенно новая жизнь. Леона́рди был вовсе не злым, но его задачей всегда оставалось сделать из способного инвалида большого артиста, и этому подчинялось всё. Работа, работа, работа… Ругань и оплеухи. Слёзы и желание убежать. Только куда?
Номер был готов через год, когда Эрику исполнилось четырнадцать лет. И только тогда, в первый раз ощутив восторг публики, мальчик понял своё призвание. И простил рыдавшему от восторга старому Леона́рди все тычки и всю брань.
Дальше парень работал сам. Год от года номер всё усложнялся. Теперь вместо камней в цель летели кинжалы и топоры, а острая сабля отсекала фитиль у свечи, горящей в руке ассистентки. Эрик безошибочно находил среди добровольцев из публики нужного человека, громко и безошибочно повторял то, что шепталось с галёрки. И всё это – с завязанными глазами. Зрители вовсе не знали, что их любимец слепой. Это могло испортить эффект – всем ведь известно, как развиты чувства у тех, кто не видит. Поэтому Эрик, выходя на арену, окидывал публику живым и весёлым взглядом, и многим дамам казалось, что особенно пристально этот красавчик смотрит на них.
***
- Отпусти её! – повторил слепой и слегка шагнул влево. Теперь второй из бандитов был уже не совсем за спиной, а чуть в стороне, да и третий оказался подальше. Впрочем, оба сразу же осторожно двинулись к Эрику. Снова услышав шаги, теперь совсем близко, слепой убедился, что не ошибся. А потом по улице пролетел лёгонький ветер, донёсший запахи нападавших. Эрик улыбнулся счастливой улыбкой – это были они. Это их он искал целый год, бродя по ночному городу.
- Отпусти её! – опять сказал Эрик, и, нажав на едва заметную кнопку, как из ножен, вынул из своей палки длинное тонкое лезвие.
***
В Ли́диче труппу старика Леона́рди ждал настоящий триумф. Уже разогретая вестями с периферии, публика валом валила на представление. Артисты выкладывались по полной программе, а Эрику иногда приходилось «на бис» отрабатывать по два и по три выступления. Деньги в кассу текли рекой…
В тот злополучный вечер Леона́рди пригласил к себе на стаканчик портвейна Эрика и его ассистентку, Кристину, которую подобрал, как его, где-то на бесконечных дорогах.
- Дети мои, - улыбаясь, сказал старик, - как я рад за вас и ваш номер! Такого не было никогда и нигде! Как артисты вы состоялись. И теперь я хотел бы, чтобы вы состоялись и как семья. Ну, ну, не краснейте! Я не слепой (прости, Эрик!) и всё давно вижу. За чем дело стало? Я предлагаю…
Что-то внезапно встревожило Эрика. Он напрягся, и Леона́рди, заметив это, умолк. Шаги… Нет, это не циркачи, не свои. Шаги осторожные, мягкие, злые. Двое… Нет, трое мужчин. Слепой резко встал, схватил полупустую бутылку и повернулся к дверям. Вино плеснулось из горлышка, но его запах не смог заглушить запаха нападавших. Тому, кто в группе из десяти человек легко узнавал любого, минуту назад прошедшего рядом, запомнить бандитов было не трудно. К тому же двое подали голоса. Один просто рыкнул, а другой скомандовал:
- Бей его!
Ударил третий, и Эрик не успел увернуться. Больше он не ощущал ничего до тех пор, пока не пришёл в сознанье и не узнал, что денежный ящик исчез, а Кристина и Леона́рди погибли.
***
- Эге! – сказал первый бандит, глядя на лезвие в руках у слепца. – Вот это игрушка! Я тоже такую хочу.
Девушку он отпустил, и та торопливо зацокала каблучками куда-то прочь. Слава Богу, подумал Эрик. Теперь ему будет легче.
- Где-то я видал тебя, парень, - не спеша продолжал грабитель. – Ты что, слепой? Так смотри, не порежься…
Эрик понимал, что его просто-напросто отвлекают. Двое других осторожно, как им казалось – бесшумно, подходили всё ближе. Уверены, что справятся очень легко. Ну, ещё один шаг… Тот, что сзади, слегка отстаёт. Надо позволить им выровняться. Для этого – переместиться немного назад и влево…
- Да не бойся ты! Дай-ка сабельку посмотреть…
Пора! Эрик резко нанёс удар, развернувшись. В точности так, как срубал на арене фитили у свечей. Только теперь это были не свечи. Раздались короткие вскрики, в нос ударило запахом крови, в уши - звуком падения тел. И ещё послышался топот убегающего бандита. Слепой сунул руку за пазуху и вынул метательный нож.
***
Когда полицейские, приведённые потерпевшей, примчались на поле боя, всё было кончено. Три мёртвых бандита лежали на мостовой, а рядом, прислонившись к стене, сидел бледный слепой.
- Не повезло бедолаге! – сочувствовали полицейские. – В какую передрягу попал! Говорили же, не гуляй по ночам, здесь всякой швали полно. Хотя, действительно, кому нужен нищий слепец. Что с него взять…
Эрику помогли подняться и попытались узнать, что случилось. Пострадавшая утверждала, что ей на помощь пришёл незнакомец в плаще и шляпе, со шпагой в руке. Слепой подтвердил, что слышал шум драки и сам чуть в неё не попал. Куда подевался отважный спаситель, выяснить так и не удалось. Полицейские предложили Эрику подвезти его к дому на казённой карете, но тот отказался и вскоре ушёл, опираясь на свою длинную палку. Карету предоставили даме, которая навсегда отказалась от поисков впечатлений.
А Эрик отправился не домой. Он пошёл к морю, над которым уже розовела заря. Там, на пустынной набережной, он повернулся лицом к востоку и в первый раз за прошедший год снял с глаз повязку.
***
Когда, год назад, он пришёл в себя после удара, то сразу не понял, что́ с ним случилось. Мир, такой тёмный, такой привычный, стал внезапно другим. Давно позабытые ощущения света и цвета снова вернулись, и Эрик долго лежал без движения, созерцая предметы вокруг себя. Зрение, угасшее после травмы, вернулось назад тем же манером – говорят, такое бывает. Он попытался встать, но голова закружилась. Попробовал взять с тумбочки чашку с водой – промахнулся…
Надо было учиться снова. И Эрик бы научился быстро, если б не дал себе слово отомстить за Кристину и Леонарди. За пару дней, в которые он пытался освоить зрение, юноша понял, что прежние навыки стали его оставлять. Он не слышал уже разговора в соседней комнате, не мог отличить человека по запаху. А самое страшное - сразу же промахнулся саблей по фитилю свечи. И тогда Эрик снова одел повязку. Тоска по свету не оставляла его весь год. Но он выдержал. Выдержал и отомстил.
28–30.04.2018
Благодарю за прочтение! Если понравилось – ставьте «лайки», заходите в гости, подписывайтесь на канал.