Дождь барабанил тяжелыми каплями. Свинцовое небо почти накрыло город, и заглядывало в окно кухни. За столом сидели две молодые женщины, и пили кофе.
- Ксенька, вот ты мне скажи, кто придумал, что женской дружбы не бывает? Сколько мы с тобой уже дружим?
- Сонька, тебе нужны эти вычисления? Много! Мы с тобой столько пудов соли слопали, что хватит еще ни на одну дружбу. – Ксения посмотрела в окно, и передёрнула плечами, - Брр, погода мерзкая, настроение заупокойное, как по заказу для тебя. Чего это ты решила поплакать?
- Устала я, Ксюша, от этого одиночества, - вздохнула Соня.
- Господи, - всплеснула руками её подруга, - да тебе ли жаловаться? Что, опять Славик пропал? Прекрати сейчас же кукситься! У тебя дети. Нельзя раскисать. Ты - сильная женщина, ведёшь себя иногда просто по-детски.
- Вот спасибо, посочувствовала, - Соня притворно выпятила нижнюю губу, и они зашлись хохотом.
Они были абсолютно разные внешне и в той же мере одинаковые внутренне. Ксения помоложе, тёмненькая, с курносым носиком и хорошей фигуркой. У неё был муж, которого она временами сильно любила, а иногда – просто любила, и двое детей, дочь и сын, которых она любила всегда. Ксения обожала любовные романы и любовные жизненные истории.
Соня была светленькой, слегка худощавой и носила очки, к которым привыкла настолько, что считала их частью тела. На данный момент у неё не было никакого мужа, но были сыновья, двое замечательных мальчишек, в которых она души не чаяла. Недостатка в мужском внимании Соня не испытывала, но того, кого хотела по-настоящему, рядом не было. Винила в этом она себя. И длилось это уже восемнадцать лет.
* * *
- Я буду тебя ждать, любимый, очень. – Сонька плакала и целовала дорогое лицо.
Славик обнимал худенькую семнадцатилетнюю девчонку и шептал ей в ответ:
- Я знаю, милая, знаю. Я скоро приду. Это всего два года.
И ушел в армию…
Они писали письма друг другу. Часто, очень часто. Сонькины письма всегда начинались одинаково: «Здравствуй, мой милый солдат!..» А дальше… ни о чём и обо всём…
Время шло медленно. Очень медленно…
* * *
Прошло полтора года…Как-то по зиме случай свел её с молодым человеком. Эта встреча перевернула всю её жизнь, а вернее сказать, жизнь нескольких людей. Началось всё с невинного предложения одноклассницы.
- Приходите сегодня ко мне, - сказала Светка, - будет весело! Родители в гости собрались, и мы с Игорьком вдвоём остаёмся. Решили развлечься.
У Светланки и её брата Игорька дома было пианино. Сама она, кроме «собачьего вальса», играть не умела, а вот Игорюха играл просто здорово, мог подыграть любую песню. Девчонки часто бывали у них в гостях, и там действительно было очень весело. Настроение у Софьи было скверным, и она решила пойти к гостеприимной однокласснице: может, и правда, удастся развлечься.
За Соней зашли Танюша и Иринка. По пути они прихватили ещё одну Таньку и забежали в магазин, всё-таки, если шесть человек захотят поесть, холодильнику мало не покажется. Но еду пришлось делить на семерых, к Игорю пришел друг. Вадим был каким-то невзрачным что ли: невысокий, широковатый в кости, с крупным носом и узкими глазами, хотя и некрасивым его трудно было назвать. Он был «никаким» на вид, но это компенсировал весёлый, просто заводной характер. Весь вечер эта компания с подачи Вадима «стояла на ушах». Потом он пошел её провожать…
Последняя ночь января была удивительно тёплой для зимы, медленно падал снег, сверкая и переливаясь в свете фонарей. Они подошли к дому девушки. Вадим очень увлекательно рассказывал про свою службу в армии, он вернулся всего два месяца назад, впечатления были ещё очень яркими. Сонька вежливо слушала, смеялась вместе с ним, понимающе где-то кивала, но думала о своём милом солдате. Вадим не замечал отстранённого взгляда новой знакомой, он не хотел с неё расставаться, не хотел отпускать её надолго. Она его притягивала, как магнит.
- Мне пора, - тряхнув головой, сказала Соня, - поздно уже, мама волнуется.
- Подожди, - взмолился Вадим, - не убегай так сразу! Давай встретимся завтра, просто поболтаем, погуляем. Завтра суббота, выходной.
- Я не умею загадывать на завтра, у меня тогда ничего не получается, - засмеялась Сонька.
- Я за тобой зайду, можно? – Вадим был настойчив.
Девушка улыбнулась, пожала плечами и зашла в подъезд.
Ничего особенного от этой встречи Софье не запомнилось. Было бы неправдой сказать, что она сразу же о нём забыла, но и восторженных впечатлений всё же не было. А вот ночью ей приснился странный сон.
Она стояла на перроне, ожидая прибытие поезда, в котором ехал домой Славик. На ней было роскошное свадебное платье, такое, какие носили богатые леди в средние века, она о таком мечтала. Вот только поезд… Поезд пришел, но вагоны мелькали не останавливаясь. Казалось, их пронеслось уже сотни, тысячи, десятки тысяч… А она всё ждала, и ей было всё страшней и страшней. Она заметалась по перрону, заплакала, закричала. Но рядом никого не было, только она, перрон и летящий мимо поезд.
Так Соня и проснулась, не дождавшись остановки состава.
А потом сама жизнь понеслась со скоростью приснившегося поезда. Она по прошествии десяти лет не могла даже вспомнить, каким образом было сделано предложение Вадимом, о чём думала она сама, когда соглашалась? Свадьба ?.. Ну да, ведь была же свадьба…
* * *
– Ксенька, как могла я выйти замуж за это чудовище!?
– Ты ещё один идиотский вопрос забыла: «Почему я маму не послушалась?»
– Боже! Подруга, ведь мамуля тогда была всего на два года старше меня нынешней. Ну ты подумай, как хорошо она уже тогда разбиралась в людях. А меня до сих пор можно обвести вокруг пальца и «к бабке не ходить». Тот же Славик… Вот для чего он появился?
Боже, Ксенька, как мне иногда хочется забиться в истерике, заорать во всю дурь:
«Остановись, время, опомнись! Куда несёшься, как сумасшедшее? Хочу жить радостно…»
А я даже не замечаю, что вообще живу. Я как в кошмарном сне. Страшные события проносятся со скоростью света, сменяя друг друга, пугая своей стремительностью, и не оставляя после себя ничего, кроме какого-то панического ужаса, что всё может повториться!
Мне просто одиноко, вот и все дела. Кошмар не кончается. Идёт время, отсчитывая мою жизнь по мгновеньям… А что дальше?.. Пустота?.. Нет ответа…
– Господи, ну какого ответа ты всё ждешь?
– Действительно! Да я сама себе могу ответить. Ах, как легко было рассуждать об ударах судьбы. Как жестоко бьёт она вообще людей. Мы слабы перед этой жестокостью.
Не нужно быть железным ломом, чтобы выдерживать её хуки и апперкоты. Нужно научиться быть гибкой, как виноградная лоза, чтобы, сгибаясь не переломиться. Кому дано уцелеть после шторма, да не разобьётся о скалы. Так как нельзя предвидеть своё будущее, нельзя и обезопасить себя от каких бы то ни было неприятностей.
Поверь мне подружка, жизнь с особым зверством в первую очередь расправляется с самыми слабыми людьми. И не нужно обладать особым талантом провидца, чтобы сказать, как быстро этот слабый будет уничтожен. Чем гибче ты уклоняешься от очередного удара, тем стремительней твой взлёт над самой Госпожой Судьбой, тем реальнее победа над её капризами. Но никто не поможет тебе вдруг стать сильным. Это всё зависит только от тебя, от силы твоего духа, от степени твоего желания быть счастливым. Скажи ещё, что я не права? Ксенька, ведь по идее я должна уже стать как минимум стальной. Но тогда, почему же так нестерпимо больно?
– Дорогая моя, ты сама себя травишь. Я понимаю, что больно, но создаётся впечатление, что ты разучилась жить. Ты ведь лучше меня знаешь, чтобы идти вперёд не спотыкаясь, не надо слишком часто оборачиваться. Твои слова?
За окном громыхнул гром и ветер швырнул в стекло сломанную ветку. Подруги вздрогнули.
– Ну и погодка, жуть. Тебя природа в твоих переживаниях по Славику поддерживает. Ты правда думаешь, что он больше не появится? – спросила Ксения.
– Угу, так и думаю, – повесила голову Соня.
– Ну и плюнь уже. Ни один смертный не стоит твоих слёз. Где твоя гордость?
– И всё равно обидно сознавать, что тебя вот так просто взяли и вышвырнули из своей жизни, как паршивую собачонку. И тем не менее ты права, придётся с этим смириться, потому что всё равно ничего не поделаешь, и ни чего не изменишь. Так о чем вообще тут переживать?!
А мне, как ты говоришь, сильной женщине, и подавно, нужно просто вспомнить, как это – переждать чёрную полосу в жизни. Нужно принять всё как есть. Смириться с самым неизбежным. С тем, что не зависит именно от моих поступков. Реально оценить сложившуюся ситуацию, а самое главное – это извлечь урок на будущее. И ещё – нужно постараться обезопасить своё сердце от ненужных переживаний. Я обязательно вновь научусь жить, как раньше – ровно!
– Наконец-то слышу свою подружку, а то всё какая-то хлюпалка тут сидела. Какие черти принесли его к твоему порогу? Нашла бы их, ноги повыдергивала!
– Ох, и не говори. Вот уж действительно, роковая ошибка.
* * *
День начался как обычно, то есть «никак».
Был отпуск. Проснулась, встала, потому что так надо, растворила себе кофе по привычке. Скучно! Дети у бабушки с дедушкой на даче. Софье тоже не мешало бы поехать к ним, но не было желания шевелиться вообще. Ей хотелось просто посидеть в одиночестве, наслаждаясь любимым напитком и тишиной на кухне. Сонькина кухонька видела столько слёз, столько истерик: от рыданий до хохота, столько кофе, что можно было бы написать роман объемом большим, чем «Война и мир» Толстого или создать новый Тихий океан, чёрный от кофе и солёный от слёз. Сонин дом давно стал пристанищем чужого несчастья, чужих выяснений отношений, чужого негатива. Однажды подставив свою «жилетку» для слёз знакомого человека, она стала заложником чужого горя. К ней, что называется, пошли, и она не смогла отказать.
Было много друзей со своими горестями, а Софья умела слушать и сопереживать. Но сегодня хотелось именно тишины.
Не повезло…
Кофе выпить не успела, в дверь позвонили.
«Ах, как это некстати. Кого же принесло в такую рань?» - думала Соня, направляясь к двери. Сюрприз был сногсшибательный.
На пороге стоял Славик, повзрослевший на шестнадцать лет, но всё же тот самый Славик, она узнала бы его из миллиона мужчин. Он открыл рот для каких-то слов, да так и замер, выпучив глаза. Напротив него стояла Сонька с такими же глазищами, бледная, как смерть. Славик опомнился первым.
– Я, кажется, ошибся, – произнес он, затем вздохнул. – Или это – судьба!
Сонька закрыла рот и молча на него смотрела.
– Можно? – кивнул Слава за Сонину спину.
Женщина моргнула и посторонилась, впуская нежданного гостя, забормотав:
– Д-да, к-конечно! – она знала, что выглядит глупо, но никак не могла взять себя в руки. Жестом пригласила Славу на кухню, где чувствовала себя лучше всего, попыталась предложить ему кофе, но смогла только простонать: "Господи, да что же это!" - бессильно опускаясь на стул.
Её трясло, как в лихорадке. Соня не могла справиться с зажигалкой для газовой плиты, изо всех сил старалась взять себя в руки, в уме проклиная себя за неуклюжесть и такое явное проявление чувств. Славик просто не смог бы не заметить её волнения, и уж, конечно, он не был глупым мужчиной, но как можно было поверить в реальность происходящего, когда он сам себя чувствовал себя, как во сне.
Впрочем, кофе они всё же попили, несколько успокоившись.
Потом, уже ночью, лёжа без сна, Соня пыталась припомнить хоть что-то из разговора со Славиком, но вспоминалось только одно, он сказал, что наблюдал за её жизнью со стороны. Потерял же Соньку из виду, когда она развелась со своим вторым мужем и переехала. А нашел - банально ошибившись квартирой, куда его привели служебные дела. Мысли роем крутились в голове. Разум отказывался верить в то, что это не сказка или не сон.
"Неужели сбывается то, о чём и думать раньше себе запрещала? Даже и в самом счастливом сне не могла бы увидеть так ярко, что дух захватило и не отпускает до сих пор. Да и что это были за сны раньше? Ни о чём! А тут – наяву! Да полно, явь ли это? Разбудите меня, люди! Страшно проснуться самой, и разбиться вдребезги о камни бытия! Нет! Не будите меня, люди! Пусть разобьюсь, но, ведь, у меня есть время до момента падения. Моё время! Наше время! А потом, пусть будет, что будет!" – думала она, ворочаясь с боку на бок.
Соня почему-то не хотела ни с кем делиться своими переживаниями, поэтому она ничего не рассказала своей любимой подружке Ксеньке, да и вообще никому. Женщина сама боялась неправильно чего-то понять. Вдруг больше она его не увидит. А Славик…
После этого он стал заходить, закончив пораньше свои дела. Заходил просто так, попить кофе, поболтать. И лишь единственный раз у него вырвалось: «Почему ты так поступила?» Ответа он не дождался, да и не ждал. Спросил уже на пороге и вышел.
Вечером, уложив мальчишек спать, Сонька дала, наконец, волю чувствам и памяти. Она вспоминала то, что когда-то так сильно пыталась забыть. Её замужество…
* * *
Муж, обожавший её до потери сознания, стал самым большим горем Сонькиной жизни. Действительно ли любил Вадим свою жену - осталось неизвестно, но у Софьи создалось впечатление, что он скорее был болен этой любовью. Вадик был патологически ревнив. Это ещё называется – «к любому столбу». Конечно, он с самого начала знал про Славика, но был уверен, что его любовь покорит Соню, и она просто забудет бывшего парня. Ему нужна была эта девушка, как воздух, он хотел получить её любой ценой. Вадим сам не понимал, что произошло, как он так влюбился с первого взгляда, ведь до этих пор он отличался самой трезвой головой среди своих друзей. Он, уходя в армию, оставил чистые тылы, да и не хотел никаких ожиданий. Может быть, именно так он просто-напросто оберегал свой душевный покой. Но, как бы то ни было, после армии Вадим был свободен, как птица. И вдруг эта девчонка! Соня показалась ему такой странной, ни на кого не похожей, и так сильно она его манила.
Они прожили уже два года, когда Вадим, наконец-то, признался себе, что жена так и не полюбила его той любовью, о которой он мечтал. Она к нему, скорее, привыкла. Да и Тёме, их сыну, был уже годик. Но это прозрение оказалось началом конца их семьи. Вадим как-то потихоньку начал выпивать, а через полгода он в первый раз поднял на жену руку. Соня была в смятении, что случилось с человеком, который буквально носил её на руках, смотрел с обожанием, помогал в домашних заботах, стирал пелёнки, кормил её с ложечки. А теперь на неё смотрел зверь, рыча и брызгая слюной. Трудно было, но Соня всё же пережила этот кошмар, и даже простила мужа, когда он протрезвел, и на коленях вымаливал не бросать его. Вот только кошмар стал повторяться. Она уходила от Вадима к матери, забирая маленького Тёму, а потом он приходил и плакал по-настоящему, со слезами:
– Милая, прости меня, я не понимаю ничего. Я люблю тебя, жить не могу без тебя, я сойду с ума в одиночестве, - он плакал, как мальчишка, вернее сказать, как девчонка. Вадим выискивал её везде, где только мог. Шла ли Соня в магазин, в садик ли за сыном, или просто выходила вынести мусор, Вадим был тут как тут. Начинал давить на жалость:
– Пойдем домой, Сонечка. Я пропадаю без тебя, даже носков найти не могу. Я не ел уже давно, - и глядел в глаза затравленным зверьком, совсем не тем монстром, каким мог быть.
– Вадим, ты понимаешь, как глупо всё это звучит? Ты выглядишь сейчас, как ребёнок, - говорила Соня, но сил сердиться на него уже не было.
Через пару недель она сдавалась, собирала Тёму, и возвращалась домой. Несколько месяцев они жили сносно, не хорошо, а именно – сносно. Когда Тёмушке было четыре годика, Соня решилась на развод. Ещё совсем молодая женщина чувствовала себя больной старухой, а малыш стал заметно заикаться. Уходила Соня уже не как жена от мужа, а, как мать, защищая покой своего ребёнка. Вот только развестись с Вадимом она не успела. Не прошло и месяца, как он был убит в пьяной драке. Всё так глупо и нелепо.
Сонька всхлипнула в подушку, эти воспоминания всегда причиняли много боли. Одно её радовало, хоронить ей мужа не пришлось. Бывшие родственники обвинили Соню в смерти Вадима. Она могла понять убитую горем маму Вадима, ведь Соня частично была с этим согласна. Была её косвенная вина, его убила её «нелюбовь», да и его моральная слабость и немощь. Спустя несколько лет Соня всё же поняла, что слёзы мужа очень ярко говорили о его психической неустойчивости. Ей на долю тоже выпало нелегкое испытание, пришлось долго лечить Артёма у логопеда. Бывали в жизни моменты, когда женщина проклинала покойного мужа, но, когда явные улучшения у сына стали на лицо, она его простила. А потом просто приказала себе больше не думать об этом. Конечно, вообще о Вадиме она не могла не думать, просто постаралась не вспоминать особенно отвратительные его выходки. И, честно говоря, у неё это получалось. До сих пор…
«Очевидно, поспать сегодня не удастся, - подумала Соня, глядя зареванными глазами в потолок, - Эх, Славик, Славик! Это ты заставил меня вспоминать об этом».
* * *
Славка всё так же заходил попить кофе, иногда звонил поговорить ни о чем. Софью это устраивало, она могла его часто видеть или слышать голос. Мальчишки привыкли к этим визитам, знали, что дядя Слава - мамин старый знакомый, и хорошо к нему относились. Но однажды произошло событие, которое должно было переломить привычный уже ход вещей.
Славик пришел необычно поздно и ещё более необычно – выпившим.
– Батюшки, какая прелесть, - встретила его Сонька, открывая дверь.
– Да, я немного выпил, - произнес гость, протягивая хозяйке цветы и коробку конфет. Он прошел, как всегда, на кухню, и Соня, проследовав за ним, привычно поставила на газ чайник. Но Славик притянул её за руку и усадил на соседний с ним стул. Соня улыбалась, глядя на него.
– Никак не могу тебе сказать все, что хочу. Поэтому и выпил сегодня, надеюсь, что хоть немного язык развяжется. Чёрт, - выругался он в сердцах - ты понимаешь, что ты наделала. Ты же изломала жизнь не только себе, но и мне, и моей жене, и своим мужьям. Я столько времени прожил с нелюбимой женщиной. Ложился с ней спать и представлял тебя на её месте. А потом представлял тебя с другим мужчиной, и сходил с ума от ревности. Я учился с этим жить. Черт, - он стукнул тихонько по столу ладонью, - я все ещё люблю тебя, и в душе не могу смириться с тем, что ты наделала.
Славка выпалил это на одном дыхании. С лица Сони слетела не только улыбка, но и вся кровь отхлынула, она стала бледной, как полотно. Широко открытыми глазами, полными слез, она смотрела на обвиняющего её мужчину, и не могла сказать даже слова в своё оправдание. А он всё говорил, скользя взволнованным взглядом по сторонам:
– Я старался забыть тебя, видит Бог, старался. Я пытался сделать счастливой свою жену, но мысли о тебе не дают мне покоя. Нужно было жениться на тебе ещё до армии и сделать тебе ребёнка, тогда бы ты дождалась и никуда бы не делась. Какого дьявола ты выскочила замуж, от материнской опеки избавиться хотела? Ну, не поверю, что любовь у тебя была к твоему мужу, не хочу я в это верить! А потом, когда его не стало, ведь тебя звала моя мама поговорить. Звала? – он посмотрел на Софью вопросительно. Она только и смогла сделать, что кивнуть. Рта открыть женщина не могла, боясь зареветь в голос.
– Я знаю, что звала. Я тогда ушел от жены, а мама, зная о моих чувствах, хотела встретиться с тобой. Конечно, я узнал это позже. Сам собирался найти тебя, но решил немного выждать, пока ты придешь в себя. Я услышал о смерти твоего мужа больше чем через год, а ещё через несколько месяцев узнаю, что ты выходишь замуж второй раз. Я готов был тебя удавить. Чего вдруг так скоро? Я опоздал! – последние слова были произнесены с таким болезненным сарказмом, что Сонька сжалась в комок и всхлипнула.
Славик поднял глаза на неё и вдруг упал перед ней на колени:
– О, малышка моя, прости. Я – дурак! Сделал тебе больно, прости, прости, я не хотел, – он обхватил её ноги и замотал головой - Черт, да нет – хотел! Ещё как хотел. Были моменты, когда я просто мечтал тебя уничтожить. Если бы знал, что мне станет легче, то кто его знает, что бы я мог натворить. Вот только я уверен, что без тебя будет ещё хуже.
Славку трясло, но его состояние не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с Соней. Мужчина встал и, подняв женщину на руки, прижал её к груди.
Соня смотрела на него, и думала: «Ну почему ошибки молодости после стольких лет причиняют столько боли? Почему всё так, а не иначе? Почему люди не могут исправить то, что неправильно?»
Она его любила! Любила уже как женщина, а не девочка. Сейчас бы она стала бороться с обстоятельствами, да и со всем миром.
«Но уже поздно! – подумала Соня – Опоздала на 17 лет! Так жаль… Сама себе постель постелила, вот и сплю теперь на ней. Так больно…»
Теперь ей приходилось бороться именно с собой. Держать себя в руках, не забиться в истерике, не упасть на колени и не умолять о милости…
Он поцеловал её долгим поцелуем, потом поставил Соньку на пол и сказал:
– Больше не выходи пока замуж, я тебя умоляю!
И, быстро вышел, почти бегом. Женщина стояла посреди кухни и не могла пошевелиться, голова отказывалась соображать, что же все-таки случилось? Из оцепенения её вывел Артем. Сын погладил Соню по руке и тихо сказал:
– Всё будет хорошо, мам, вот увидишь. Не плачь, успокойся. Давай попьём чаю. Я уже уложил Сеньку спать.
Соня взглянула на своего шестнадцатилетнего сына, и так ей захотелось ему поверить, что все будет хорошо…
И опять была бессонная ночь. И мысли, всё то, что могла бы сказать ему в ответ, и никуда от них не деться…
«Вряд ли, я когда-нибудь решусь с тобой поговорить об этом вслух, а так ничего, так можно. Всё в этой жизни должно было получиться не так. Я должна была выйти за ТЕБЯ замуж, ждать ТЕБЯ с работы, рожать ТВОИХ детей. Так было бы правильно. Ты должен теперь меня ненавидеть за то, что всё не так, а ты говоришь, что любишь, и разрываешь мне сердце. Я давно запретила себе мечтать о тебе, мечтать начать всю жизнь сначала, всё исправить. Я просто жила, как могла, как умела. В последнее время я даже научилась быть счастливой. Я искала маленькие радости в своей непутёвой жизни, растила своих детей, воспитывала, как умела. Я играла в любовь, понимая, что той, настоящей, уже не будет никогда. Я придумывала себе праздники, придумывала какие-то страдания, я даже придумывала себе жизнь, потому что так надо, так положено – жить. И я жила. Встречая тебя, у меня всегда слабели колени, и пробегал озноб по позвоночнику. Сначала я училась это скрывать от бывшего тогда мужа, потом училась скрывать от самой себя. Хоть и говорят, что надежда умирает последней, так у меня умерла уже давно. Но тут появился ты, такой прежний, такой до боли родной, такой любимый и, Господи, такой любящий. Всё воскресло. Нет, ты воскресил! Я, ведь, даже рассказать тебе не могу, насколько я наказана, за предательство. И не смогу сказать, сколько выплакано слёз о том, что могло бы быть. Как мне вымолить у тебя прощение? Ведь, никакими словами не передать, как я сожалею о своей тупости. Прости, я люблю тебя! Всегда любила, и всегда буду любить, пока я дышу! Мой милый солдат, ты пришёл из армии через 17 лет. Ко мне. С возвращением, любимый!»
И слезы…
С утра болела голова от бессонной ночи, а нужно было ещё трудиться. Работу хотелось бросить буквально каждую минуту. Не помогало обычное лекарство от мигрени, просто хотелось лечь и отключиться от действительности, не уснуть, как обычно, а именно отключиться.
– Так, подруга, давай рассказывай! Я до тебя уже пять минут достучаться не могу.
Соня вздрогнула, как от удара, и непонимающе уставилась на Ксеньку. Та стояла возле стола и смотрела на подружку, приподняв одну бровь.
– Что, привидение увидела? Это – я, если не узнала.
– О, Господи! Ксюха, я ничего не понимаю, - Соня всхлипнула, и заговорила быстро-быстро, как будто боялась что-то пропустить или вдруг передумать посвящать Ксеньку в свои дела. Боялась остаться один на один со своими мыслями.
– Ты знаешь, как мне плохо становится, когда он уходит. Я не могу просить его остаться или даже задержаться на мгновенье. Он уходит и уносит с собой моё сердце. Я думала, что искупила сполна свои грехи, но даже представить не могла, что будет так больно. Меня снедает тревога - а вдруг я больше его не увижу. Как же я жила до сих пор без него, Ксенька? Ведь, жила? Или нет? Вторые сутки я плачу, не могу успокоиться. Я сплю? – и она заплакала уже навзрыд, как будто ее отчаяние вдруг прорвалось сквозь невидимую броню.
Ксения была в смятении. С её дорогой подружкой случалось всякое, но чтобы так... Она не знала, что сказать Соне, как её успокоить, она просто гладила её по плечу и молчала.
– Как жить дальше? Как раньше - не смогу. Уже никогда, наверное, не стану прежней: пустой, равнодушной, апатичной. Господи, как хорошо было раньше - просто, пусто и спокойно... А теперь мне не хватает воздуха… Долго ли я выдержу?! – Соня подняла голову и посмотрела на Ксению, – И всё же, пусть так, чем совсем никак.
* * *
В дверь позвонили и Сенька побежал открывать с криком:
- Папка пришел!
Но на пороге была Ксения:
- Привет, Сёмушка, - она взлохматила мальчишке волосы, проходя мимо него на кухню к Соне.
Сенька выглянул на площадку, закрыл дверь, и ушел в глубь квартиры.
Софья, увидев гостью, поставила чайник и продолжила готовить салат из крабовых палочек.
- Сонь, чего это он? – Ксения понизила голос до шепота и удивлённо посмотрела на подругу.
Софья отложила нож, прикрыла кухонную дверь и горько улыбнулась:
- Ну не поверишь, папа объявился. Никогда бы не подумала, что смогу спокойно воспринимать бывшего мужа. «Навещал» вчера нас с сыном. Я так поняла, что в первую очередь всё же меня, потому что большую часть времени со мной «беседовал». Но не это, Ксюшка, главное… Главное, что я к нему абсолютно равнодушна; ни ненависти, ни презрения, которые должна бы испытывать. Всё «ровно»… Без чувств…
- И с какими глазами он к тебе пришел?
- Ой, я тебя умоляю, - Софья скривилась в притворной улыбке, - когда это его совесть мучила вообще и в частности? Подруга, ты ни за что не догадаешься, что он мне сказал.
- Ну, говори, не томи уже, - Ксения от нетерпения даже подёргала Софью за рукав халатика.
- Он спросил, может быть, у нас ещё есть шанс? Ксюха, хорошо, что я сидела в это время, а то непременно бы упала.
Ксения сама налила себе растворимого кофе и произнесла с видом умудренной жизненным опытом совы:
- Понимаю его желание вернуть «семью». Ещё бы не хотеть вернуть благополучную женщину, которая состоялась как личность, которая прилично обеспечена, не отягощена никакими проблемами. Логично с его стороны…
- Вот только «поезд ушел» - перебила её Соня. - Я теперь довольно уверенная в себе мадам, и знаю, чего хочу в жизни. Его не хочу – точно! А то, что я не могу иметь то, что хочу, совсем другой вопрос. Вот это я завернула, - Сонька озадачено подняла ложку вверх и засмеялась, - не развернуть.
Ксения тоже повеселела, но не надолго.
- Ну, все эти рассуждения почему-то не вмещают в себя Сёмушку. Мальчишка, кажется, страдает.
- И что ты предлагаешь? Не мне тебе объяснять, почему все так, а не иначе. Или хочешь сказать, что отец есть отец, не важно какой? – Соня не на шутку разозлилась.
- Господи, да нет, конечно! – всплеснула руками подруга. – Чего разъярилась-то? Только я бы его и на порог не пустила, не то что «беседовать» с ним.
- Кому было бы лучше, если бы я закатила истерику на глазах у мальчишек? – Соня в упор посмотрела на Ксению, - и я не могу запретить ему видеться с сыном, как бы там не было. Да и появляется он «раз в год под расход», так что не о чем и говорить. А Семен успокоится, как уже ни раз. Я думаю, что Сёмка потом его просто возненавидит за эти редкие визиты. Повзрослев, он простит мне решение развестись с его отцом, я очень на это надеюсь. Ты бы простила Пашку, если бы он был игроком? – указательный палец Софьи уперся в Ксенькину грудь.
Ксения непроизвольно прижала руку к сердцу:
- Нет, - глаза её расширились, - даже не шути так никогда.
- Ну и закончим разговор. Давай, пока я перемешиваю - доставай вилки, режь хлеб, помогай салатик уминать.
* * *
Дождь барабанил тяжелыми каплями. Свинцовое небо почти накрыло город, и заглядывало в окно кухни. За столом сидели две молодые женщины, и пили кофе…
- Сколько его уже нет? – спросила Ксения. – Что, даже и не звонил?
- Неделя уже прошла с тех пор, как он приходил подшофе. – Софья бросила быстрый взгляд на календарь с ангелочками, висевший на стене кухни, хотя в этом не было необходимости. Она могла сказать даже сколько прошло часов и минут.
- Это когда сказал, чтобы ты больше пока замуж не выходила? – подруга не смогла сдержаться от некоторой иронии.
- Не смейся, - Соня не обиделась. Она приподняла в удивлении бровь и, пожав плечиком, сказала, - Как странно, опять я жду! Жду и радуюсь тому, что есть желание ждать, что есть, кого ждать. Что сердце, как бешенное скачет. Радуюсь, что хочется плакать, плакать по-хорошему, по-доброму. Ксюха, ведь я давно не плакала от радости. ЛЮБОВЬ. СЧАСТЬЕ. Это необъяснимо и кажется нереальным. Время, вдруг, так внезапно сделало резкий поворот. Ах, как сжимается сердце, как будто он взял его в ладони и не выпускает. Если нет его близко, то болит бедное сердце, как вырванное из моей груди. Стонет и плачет, и кровоточит несчастливое больное сердце. Когда он приходит и приносит моё сердце, то оно, соединившее нас, поёт и пляшет дикие пляски обезумевших индейцев, вернувшихся с войны. И я прижимаю к нему руки, пытаясь унять неразумное, но оно не слушается и рвётся из моих рук. Я знаю, куда оно так рвётся, конечно, к нему. Помнишь, недавний шлягер, вечно звучавший на любой радиоволне, Дубцова пела:
Я к нему поднимусь в небо,
Я за ним упаду в пропасть,
Я за ним, извини гордость,
Я за ним одним, я к нему одному!
Как будто про меня. И ты знаешь, Ксенька, мне хочется извиниться перед всем миром.
Простите, люди! Я ничего не могу с собой поделать, я ничего не хочу с собой делать. Хоть чуть-чуть, хоть самую малость, хоть один только миг, но он мой!
Я хочу быть счастливой, как и вы, люди!
- Ты только сейчас была уверена, что «тебя вышвырнули из своей жизни, как паршивую собачонку», и все равно ждешь?! Я тебя не понимаю, может тебе голову проверить? – Ксения открыто язвила.
- А что, изобрели аспирин от любви? – рассмеялась Софья. – Ксюха, я рада, что ты пришла. Кто бы ещё меня смог так утешить? А, - махнула она рукой, - мне теперь и непогода нипочем. И хватит плакать!
- Знаешь, - продолжала Соня, - последнее время я вспоминала своё прошлое, даже то, что пыталась забыть напрочь. Теперь мне кажется, что пора начинать новую главу. И если даже Славик больше не придет, я постараюсь быть счастливой, просто вспоминая, что он все же был, его слова, его глаза. Эта любовь станет украшением моей дальнейшей жизни. Недавно статью в газете прочитала, и там кто-то из наших звёзд сказал:
«Первая глупость – переживать за прошлое. Его не изменить.
Вторая – думать о будущем. Всё равно всё будет не так, как планируешь.
Нужно сделать счастливым настоящее. Жить здесь и сейчас – большое искусство». А Славка…Его не в чем упрекнуть, он не давал никаких обещаний. И что бы ни случилось, счастливой я буду!
Ксения, улыбаясь, слушала свою дорогую подружку, и про себя молилась, чтобы все так и было. За окном все ещё дробью барабанил дождь, но чайник был ещё горячим, запас растворимого кофе не кончался, как и радость от общения между хорошими подругами.
Мелодично зазвонил телефон. Соня сняла трубку:
- Да, - произнесла она, глядя на Ксюху. И вдруг глаза её расширились, и она прошептала подруге, прикрывая трубку ладонью, - И что бы ни случилось…
Ксения все поняла, тихонько поцеловала подружку в щечку и пошла к двери. Она шла и думала, что никогда ещё не видела таких счастливых, сверкающих глаз у Софочки. Она вспоминала Сонины слова и желала, чтобы «случилось» только счастье. Соня его заслужила.
автор Наталия Дьячина (2001 год)
Если, Вам, понравилось мое творчество - поставьте лайк и поделитесь с друзьями