«Подвиги» наркома по военным и морским делам многих пугали и отталкивали.
– Его боялись.
Для Каменева, Рыкова, Пятницкого и других большевиков, Сталин был старым партийным товарищем, с которым они и банки грабили и в Сибири мёрзли. Троцкий же, как был, так и остался чужаком. Он большей частью скитался по заграничным тюрьмам. Не было страны на карте мира, в которой он не сидел бы в тюрьме. В противовес сказанному, Сталин работал в команде и не представлял опасности, а Троцкий желал править единолично, но раскидав всех своих соперников (бывших друзей), он тем самым потерял почву под ногами.
Тогда он пожелал приобрести величие в низших кругах партии. Как это когда-то сделал Сталин. В октябре 1923 года, он, через письмо в ЦК, высказал критические замечания относительно текущей экономической политики, но главное обрушился с нападками на «неправильные и нездоровые отношения внутри партии». Ключевые посты внутрипартийной структуры перестали быть выборными. «Секретарский аппарат, созданный сверху, сосредоточил все нити руководства». Причастность рядовых членов партии к общему делу стала «иллюзорной». В конце опубликованного письма «Демон революции» требовал заменить «секретарей бюрократизма», так называемой «партийной демократией».
Однако у партии уже был вожак и она осудила действия Троцкого, Тогда Лев Давыдович попытался заручиться поддержкой Ленина, но оторванный от жизни Владимир Ильич, не смог трезво оценить внутрипартийную интригу, а может, просто не хотел вмешиваться в склоку приближённых. Владимир Ильич никогда не испытывал особых симпатий ко Льву Давидовичу и стал в нейтральную позицию. После такого разрыва нарком по военным и морским делам без промедления обратился за помощью к Антонову-Овсеенко – начальнику политуправления РВСР.
Антонов-Овсеенко, по этому поводу, накатал заявление в Политбюро, где возмущался нападками на Троцкого: «…Эти партийные молчальники (это он про Троцкого) возвышают свой голос только тогда, когда сознают явную опасность для всей партии. Они никогда не будут молчальниками, царедворцами партийных иерархов. И их голос когда-нибудь призовёт к порядку зарвавшихся «вождей» так, что они его услышат, даже не смотря на свою партийную фракционную глухоту».
Казалось бы ничего страшного – человек высказал своё мнение… Если не знать, какой пост этот человек занимал! Повторяем, Владимир Александрович Антонов-Овсеенко был начальником политического управления Реввоенсовета республики! Большевик номер один в Красной армии и устроенный им резонанс воспринимался однозначно:
– У Политбюро одно политическое мнение, а у армии совершенно другое! И это разногласие, будьте любезны учитывать!
А чуть позже добавил ещё более конкретно:
– Красная армия как один человек выступит за Троцкого.
Такое откровение стало попахивать переворотом… Ситуация накалилась до предела. Зиновьев требовал немедленного ареста Троцкого. О перевороте в Москве заговорили всерьёз…
В столицу срочно прибыл командующий Западным фронтом Тухачевский, но по сохранившимся сведениям он категорически отказался принять участие в, каких бы то ни было, акциях в поддержку Троцкого. Что с того, что он был выдвиженцем Льва Давидовича, у «Красного Бонапарта» были свои насквозь эгоистические планы. Он как раз готовился наступать на Варшаву, а оттуда в Германию, чтобы разжечь «мировой пожар», а возможная московская «заварушка» грозила отложить данное мероприятие на неопределённый срок.
Так у Антонова-Овсеенко не получилось ни переворота, ни противостояния. Тухачевский уехал к месту дислокации войск, а другой сторонник Троцкого – Муралов – командующий Московским военным округом, в таких условиях дёргаться в одиночку не рискнул. Сталин же собрав Политбюро задал резонный вопрос:
– …Существует ли ЦК, единогласные решения которого уважаются членами этого ЦК? Или существует сверхчеловек, стоящий над ЦК, сверхчеловек, которому законы не писаны?»
И Троцкого основательно прищемили. Сняли с поста Антона-Овсеенко, чтобы не корчил из себя означенного сверхчеловека. Сняли с должности зампреда Реввоенсовета сонационального героя Троцкого Эфраима Марковича Склянского, заменив его на Фрунзе. А чуть позже Фрунзе уже назначили на место Троцкого, что, полностью опровергает сплетни о том, что Фрунзе убрал Сталин, якобы поручив врачам его «зарезать».
Сталину смерть Фрунзе была категорически невыгодна: ему как раз на этом посту был необходим противник Троцкого, каким Фрунзе и был. Они конфликтовали ещё в 1918 году, при подписании «Брест-литовского мира». И в гражданскую войну, когда Троцкий хотел расстрелять Фрунзе за мародерство и бандитизм.
Отталкиваясь от выше названых событий, на состоявшейся в январе 1924 года партконференции Каменев, Зиновьев и Сталин осудили опального лидера и лишили всякой надежды на первенство в партии. Через несколько дней умер Ленин. Сталин с каменным лицом стоял у тела вождя, нёс гроб, а после похорон произнёс знаменитую клятву на II Всесоюзном Съезде советов, и в трагизме сумасшедших дел все поняли: да, это приемник Ленина.
– Король умер! Да здравствует король!
***
Существует версия, что знаменитое письмо Ленина к съезду партии, или как говорят «завещание Ленина» ничто иное, как фальшивка.
Во-первых, оно написано не его рукой, а надиктовано Н.К. Крупской.
Во-вторых, Ленин не мог обращаться к съезду партии об отстранении Сталина от занимаемой должности – поскольку всегда отстаивал тезис, что именно ЦК, а не съезд партии, вправе производить подобное назначения – отрешения!
В-третьих, прямого указания В.И. Ленина относительно опубликования письма не было, его устно высказала Крупская. Письмо, мол, следует зачитать съезду, якобы ей так сказал Ильич (свидетелей нет).
А сама Крупская, мягко говоря завралась. Она «письмо» вначале называла «завещанием». Но позвольте… Завещание Ленина в подлинном смысле этого слова намного шире – оно заключается в последних статьях и касается основных вопросов партии и советской работы. Так говорил сам Ленин. Выходит Надежда Константиновна, что-то путала, виляла и хитрила.
Кроме того последнее письмо Ленина, если оно и было таковым, было актуально во время его написания, а тут прошло уже два года со дня смерти вождя, но ведь письмо он диктовал не на смертном одре, а минимум за полгода до смерти, а то и за год.
На секунду отвлечёмся, уверяю, к теме письма вернёмся.
В январе 1925 года на пленуме ЦК состоялись политические похороны Льва Троцкого. Зиновьев и Каменев, требовали исключения Троцкого из РКП(б), однако Сталин не поддержал их. Он считал, что «демона революции» вполне достаточно лишить всех руководящих постов в партаппарате, что и было сделано. И тут случилось неожиданное: Каменев, совсем недавно, выдвинувший Сталина на должность генерального секретаря, предложил назначить на освободившуюся, после Троцкого, должность наркома и председателя РВСР – Сталина. Этим поступком, Лев Борисович и его политический близнец Зиновьев попытались перевести Кобу на почётную и ответственную должность, чтобы на следующим съезде убрать с поста генерального секретаря. Но номер не удался. Сталин был не так прост. Он сразу же разгадал маневр своих товарищей. Обретя в поддержке своей кандидатуры товарища Бухарина.
Короче, Иосиф Виссарионович резко выступил против предлагаемого назначения.
Тогда левое крыло Зиновьева и Каменева предложило намечавшейся XIV съезд партии провести в Ленинграде, где они пока имели силу. Там, «под шумок» и прочитать «знаменитое» письмо Ленина, в котором давались характеристики всем членам ЦК и ни одной положительной, зато более всех полоскался Сталин.
Такая авантюра им не удалась. Съезд в декабре 1925 года состоялся в Москве, но левые (надо же, как людям неймётся), выпустили на трибуну своё секретное оружие – Н.К. Крупскую. Она стала требовать опубликования письма и отставки Сталина с поста генерального. Оппозиционеры не учли, что у Бухарина, пока ещё сторонника Сталина, с Марией Ильиничной Ульяновой были шуры-муры. В кругу семьи Ульяновых Мария считалась малость туповатой (в семье не без урода), но тут смогла парировать удар Крупской. А Надежде Константиновне, после всего происшедшего, под сурдинку сказали, чтобы не высовывалась, сидела тихо. В противном случае будет объявлено, что у Ленина жена была Самойлова (Землячка) Розалия Самойловна (1876-1947), а о Крупской вообще забудут, кто она и что она.
Так подобранный Сталиным съезд легко «скушал» письмо Ленина, а, Троцкий чуя бурю, хранил молчание. После съезда был пленум ЦК, избравший генерального секретаря. Именно в этом месте Сталин, улучив момент, попросил об отставке – ведь так просил Ленин, это явствовало из его письма, а воля «Боголенина» для него священна. Тут никакой «мистики» не существовало. Просто Сталин хорошо чувствовал звенящую атмосферу напряжений и противоречий.
Далее случилось, именно так, как он желал: всё окружение, и Троцкий, и Каменев, и Зиновьев, в ненависти друг к другу единодушно проголосовали, чтобы он остался.
Так наш герой утвердил за собой должность генерального секретаря партии.
Теперь им всем Сталин мог сказать:
– Вы сами этого хотели.
Прошло совсем немного времени и ленинская гвардия, привыкшая чувствовать себя независимо, в лице Алексея Рыкова и Михаила Томского узрела в действиях Сталина, с их точки зрения, функционерного самоуправца. Они решили вернуть «добрые» времена Владимира Ильича, когда им, пособникам лидера, дозволялось игнорировать партийную дисциплину. Поэтому на заседании Политбюро в 1926 году они предложили на роль генсека вместо Сталина, самого Ф.Э. Дзержинского.
Назревал «бунт на корабле». В партийной верхушке начались трения, а тут совсем неожиданно скончался «Железный Феликс». Скончался он, как было объявлено, от чахотки. Но ходили крепкие слухи, что, умер от пули. Вот застрелился сам или нет, неизвестно. Его место занял Менжинский. Видя такое дело Бухарин, Томский и Рыков одобрили репрессии над левой оппозицией, думая данной поддержкой задобрить Сталина и примириться с ним. Об этом они впоследствии пожалели, так как находились в правой оппозиции.
Однако, так или иначе, но против Сталина началась борьба и борьба жесточайшая! Самым опасным являлось то, что в оппозиции находились сильные и деятельные, одним словом властные личности. Это была не схватка карликов с великаном, или мордобой учиненный хамом в трамвае. Это больше походило на схватку медведей в одной берлоге – и все как на подбор оказались сильными, свирепыми и клыкастыми. Все до одного готовы были драться насмерть!
Отстаивая свои интересы, сошлись могучие, властолюбивые, не знающие жалости и, что такое отступление звери. Но один из них – Сталин, имел значительный козырь. Ещё стояла где-то его родная Первая конная и первые конармейцы Ворошилов с Будённым, те с которыми, совсем недавно, в походах приходилось делить и горести, и лишения, те которых Троцкий будучи народным комиссаром военных и морских дел, по своей гордыне, не принял в свой круг, теперь были в команде Сталина.