Автор: Виталий Капелько
– Семёныч, откройте! Я знаю, что вы ещё не ушли! – раздался снаружи женский голос, и в закрытое окошечко несильно, но очень настойчиво постучали.
Старик положил молоток на стол, достал изо рта зажатые губами обувные гвозди и снял очки.
– Дедушка Сёма! – звонкий детский голос подключился в женскому.
Даздрасен Петрович Сёмкович, которого все соседи звали Семёнычем так долго, что уже и сам привык, покряхтывая встал со стула.
– Иду, иду, потерпите, – он вытер руки о чёрный, засаленный передник и открыл окошко своей мастерской по ремонту и пошиву обуви, расположенной в подземном переходе.
Ну, как по ремонту и пошиву. Скорее только по установке набоек.
Магазины и рынки как проказа захватила дешёвая, но некачественная китайская обувь из искусственной или второсортной натуральной кожи, которая выхаживала максимум сезон и которую никто не нёс в ремонт, так как проще было купить новую.
А традиция шить обувку ушла вместе с Советским Союзом. Сейчас людям подавай яркие, цветастые шузы, модные кроссовки и стильные кеды с лейблами, в заклёпках, с металлическими вставками и блестящими украшениями. И обязательно белого цвета, чтобы каждый вечер чистить зубной щёткой с мылом.
Удобные, комфортные, сшитые точно по ноге, но слишком обычные и простецкие на вид ботинки, оказались никому не нужны, будучи отброшенными на обочину истории.
Поэтому в последнее время старик перебивался редкими заказами по установке набоек на хорошую итальянскую, немецкую или польскую обувь, которая не снашивалась годами, а также починкой кожаных курток для тех, кто ещё вопреки моде их носил.
– Добрый вечер, что случилось? – спросил Семёныч соседку Таню, которая с озабоченным лицом стояла возле окошка приёма заказов.
– Вот, этот бандит вытворил, – она дёрнула за руку стоящего рядом десятилетнего сына Тимофея.
Мальчик всхлипывал с виновато опущенной головой:
– Я не специально, он сам порвался. Я не хотел.
Старик вздохнул.
Хорошая девка Таня, но несчастливая. Судьба издевалась над ней, как будто других людей рядом не было.
Он помнил, как её привезла к себе домой соседка Клава, её бабушка, дочка которой вместе с мужем разбились в автокатастрофе в конце далёких 80-х.
Божечки, тогда же простые люди и слов таких-то страшных толком не знали и думали, что такое бывает только за границей у империалистов.
Неулыбчивая, вечно задумчивая, с каким-то изломом во взгляде девочка росла на глазах Семёныча и его жены Доси. Её жалел и помогал весь двор. С ней со школы дружил их сын Володька, даже как-то свататься хотел, но был слишком молод для неё. Шутка ли – 3 года разницы, когда тебе 18 лет, а ей 21 год. Просто пропасть.
Потом Танька скоропостижно, по большой подростковой любви и залёту одновременно вышла замуж за местного хулигана Степана и наклепала с ним троих детей, самым младшим из которых и был Тимофейка. А после 9 лет не самого радужного и безоблачного брака Степан запил и резко пропал. Люди поговаривают, что видели его то ли где-то в Рязани чернорабочим на стройке, то ли лесорубом где-то в лесах Полесья.
И вот тянет эта ещё молодая девка Таня женскую лямку, поднимает троих детей, а на себя времени и не хватает. Дети помогают ей как могут, особенно старшая Нина, которая подрабатывает после уроков в ресторане быстрого питания, но всё равно живут очень скромно, точнее бедно. Донашивают вещи друг за другом, с благодарностью принимают помощь соседей и стараются экономить на всём.
Хорошо хоть с жилплощадью проблем у них нет – в наследство осталась трёхкомнатная квартира ныне покойной соседки Клавы.
Тимофей хорошо был знаком старику – тот как-то с год назад, желая помочь матери, попросился у Семёныча в помощники: вынести мусор, прибраться, разложить инструменты, рассортировать расходные материалы, а заодно научиться чинить обувь.
Так что зря Танька так ругается, хороший у неё сын растёт, ответственный и целеустремлённый, а главное рукастый. Очень уж у него ловко получается управляться с молотком и цангами, а как он орудует пробойником, просто загляденье.
– Показывай Танюш, помогу твоей беде.
Женщина достала из сумки целлофановый пакет с чёрными, поношенными ботинками:
– Вот, посмотрите Семёныч. В церкви вчера дали для сына. Хорошие такие, добротные ботинки в школу, хоть и старые. Их и надевали, наверное, всего пару раз. А моему оболтусу в самый раз.
Она достала обувь из пакета и просунула через окошко.
– Я не виноват, – опять крикнул Тимофей. – Они просто не очень качественные.
– Не виноват он, – расстроенно добавила Таня. – Надел дома померять, а потом что-то стукнуло ему в голову выйти в них в тамбур. Споткнулся о дверной порог, упал и порвал левый ботинок. Хорошо ещё, что голову себе не разбил.
Старик покрутил обувь, подслеповато щурясь без очков и рассматривая со всех сторон под лампой. Левый ботинок действительно был в плохом состоянии: нос почти оторвался от подошвы и сейчас походил на приоткрытую морду печального пса.
– Да, боты просят кушать, – рассмеялся Семёныч. – Ничего, накормим. Они не прошиты, а клей от возраста высох, вот подошва и отклеилась.
– Сегодня уже вечер пятницы, в понедельник этому оболтусу не в чем будет в школу идти, а денег на новые у меня нет. Сможете починить, а? – с надеждой в голосе спросила женщина.
– Конечно, милая. Эка невидаль, всё сделаю. Приходи в воскресенье вечером, будут как новые. И не ругай сына, он у тебя хороший мальчуган. И действительно не виноват – ботинки от старости расклеились.
– Да знаю я, что хороший, – вздохнула Таня. – Только шкодливый, весь в отца.
– Деда Сёма, можно я сам починю? Я смогу! – мальчик встрял в разговор взрослых, услышав, что говорят про него.
– Знаешь что, Тимофейка, ты лучше мамке дома помоги. А я сам попробую. Но если у меня не получится, то ты мне подсобишь. Идёт?
– Сколько с меня? – спросила женщина. – Я рассчитаюсь, как получу аванс.
– Дочка, ничего не возьму. Что ты! Тут работы на пять копеек.
– Спасибо вам, Семёныч, – она облегчённо вздохнула, взяла сына за руку и скрылась из виду, поднявшись на улицу.
Старик закрыл окошко, вернулся на своё рабочее место, включил лампу и продолжил прибивать набойки к женским сапогам, положив Тимофеевы ботинки в угол возле небольшого старого дивана, на котором любил отдыхать в перерывах. Этим он займётся уже завтра.
Семёныч старался до упора засиживаться в мастерской и не спешил домой, ведь там его никто не ждал. Одному в квартире было страшно и тоскливо. Не спасал ни телевизор, ни планшет, ни даже вечерние прогулки по району.
Дося умерла три года назад, ушла тихо и быстро. Жена всегда была милой, заботливой женщиной, ставила чужие проблемы выше своих. Даже умерла майским вечером в пятницу, как будто напоследок специально позаботившись, чтобы пришедшим на похороны не пришлось отпрашиваться с работы, а кладбищенским работникам не надо было ковыряться в зимней, промёрзшей земле.
Когда-то давным-давно в сельской школе в Логовищах они познакомились и сблизились благодаря своим дурацким, но идейно и партийно выдержанным именам. Даздраперма и Даздрасен. «Да здравствует Первое мая!» и «Да здравствует Седьмое ноября!»
Их так в старших классах и звали: Даздраи – дети коммунизма.
Сидя с первого класса за одной партой, они и прошли всю жизнь рука об руку, работая тоже вместе. В советские времена – в одном Доме быта на ул. Московской, а потом после развала Союза сняли вот этот закуток в подземном переходе, поставили наружную стенку и стали тихонько, по-семейному шить и чинить обувь с одеждой. Богатств не заработали, но на жизнь хватало всегда. Даже смогли оплатить обучение сына в институте, хотя сами кроме школы и училища нигде никогда не учились.
А сейчас её нет, три года как нет. И сын Володька уехал во Владивосток, работает в порту, хоть и старается звонить как можно чаще, но это не спасает от одиноких, тоскливых вечеров.
Соседи советовали завести собаку или кота. Но куда тут, если на них аллергия с молодости.
Утром, вернувшись в мастерскую, Семёныч не узнал её. Всё было перевёрнуто вверх дном: пол засыпан кусками погрызенной кожи, в воздухе летал синтепоновый утеплитель, которым он подбивал ремонтируемые куртки, а обивка видавшего виды старого дивана разодрана в пух и прах.
– Не понял. Это кто вытворил?
Мыши с крысами пролезть сюда не могли – вокруг сплошной бетон, и даже нет вентиляции. Кошки с собаками тоже не водились.
Старик задумался, присев на стул, и услышал сердитое ворчание под диваном.
– Ну-с, посмотрим, что ты за зверушка такая.
Он включил свет на максимум, нагнулся, встав на колени, и заглянул под диван.
– Ты погляди! – раздался возглас удивления.
Под диваном, в дальнем левом углу был старый, порванный Тимофеев ботинок.
Живой.
Он, высунув наружу через оторванный нос стельку и мило шевеля ушами-шнурками, остервенело, как будто с голоду, жевал промасленную тряпку.
– Вот тебе и волшебная зверушка.
Ботинок замер и навострил уши-шнурки.
– Ах ты шкодник! Ты зачем мне бардак навёл?
Старик погрозил ему пальцем, и тот виновато спрятался за ножку дивана, став тихонечко поскуливать.
– Не бойся, это не со злости. Я просто старый и ворчливый дед.
Смешной, забавный зверёныш задрожал ещё сильнее.
Семёныч огляделся:
– Чем же тебя приманить?
Взгляд упал на остатки крекеров, лежащие в пакетике на столе.
– Интересно, а печеньки кушать будешь?
Старик встал с колен, взял тарелку, насыпал туда пару крекеров, медленно поставил на пол и пододвинул поближе к ботинку.
Тот повёл ушами-шнурками, как живой хлюпнул носом и принюхался.
– Вкусно, очень вкусно. Прямо объеденье, вылезь и попробуй.
Странный зверёныш недоверчиво один раз прыгнул в сторону тарелки, сам же испугался своей смелости и застыл, прижав к земле уши-шнурки и ожидая ответной реакции.
– Молодчина, смелее, – подбодрил его Семёныч.
Ботинок принюхался ещё раз, не спеша вылез из-под дивана и набросился на печенье, громко чавкая.
– Смотри-ка! Изголодался. Это ты мне с голодухи тут такой бардак устроил? – развеселился старик. – А пить хочешь?
Он достал из сумки пакет молока, что взял для себя, и налил во вторую тарелку.
Зверёныш остановился, глянув на человека, переключился на молоко и стал жадно его стелькой.
– Ну что, дружок. Как тебя назвать-то? Давай ты будешь Шлёпа, – предложил Семёныч, увидев, как тот забавно шлёпает при прыжках вокруг тарелок, и подошёл к нему вплотную.
Ботинок не убежал, а лишь недоверчиво уставился на него.
– Дружба? – засмеялся старик.
Забавный зверёныш икнул и бросился ласкаться о его ногу.
– Ого, какой ты ласковый, Шлёпа! – Семёныч погладил его по пятке. – А ты мальчик или девочка?
Ботинок замер и прислушался.
– Ясно, ты не знаешь, что это такое.
Старик взял его на руки и сел с ним за стол, поглаживая бока. Но Шлёпа резко вырвался, спрыгнул на пол и запрыгал в сторону второго, правого ботинка.
– Что случилось? Скучаешь?
Забавный зверёныш потёрся бочком о брата и протяжно завыл. Тот никак не отреагировал.
– Давай посмотрим, что тут происходит.
Семёныч взял правый ботинок и, покручивая в руках, осмотрел со всех сторон. Он вёл себя как обычная обувь – молчал и не двигался.
Старик со всей силы дёрнул нос ботинка на себя, отрывая от подошвы, и от неожиданности выпустил его из рук, так как тот мгновенно ожил и стал бешено вырываться, укусив человека больно за палец.
– Ишь ты, какой дикий! Не то что твой брат. Я тебя назову Куся, сильно ты кусачий.
Два ботинка радостно, то ли гавкая, то ли завывая, носились по полу друг за другом.
– Весёлая парочка! – старик сел на диван, под которым раньше прятался Шлёпа.
Левый ботинок остановился, махнул своему брату ушами-шнурками, и они уже вдвоём прыгнули на колени к человеку.
– Что же мы будем делать с Тимофеем? А, как думаете? Не босиком же ему ходить, – спросил Семёныч. – Знаете что, я придумал! Вы пока тут побудьте, не шалите. Я скоро вернусь.
Он спустился в метро, поехал в специальный магазин, где покупал себе инструменты и материалы, взял там отрез хорошей чёрной кожи хромового дубления, крепкую подошву 36 размера, как раз Тимофею на вырост, шнурки, стельки, дорогой обувной клей и яркие заклёпки.
У старика горели глаза и зудели руки – он уже давно не шил обувь, последний раз это были туфельки для Доси, когда она была ещё жива.
В мастерской ботинки встретили его весёлым гомоном и разодранной в пух и прах подушкой, которую он подкладывал себе на стул, когда работал.
– Друзья, так дело не пойдёт. Будем учиться вести себя правильно. Поняли?
Он подлил им в тарелки молока и подсыпал печенья.
Дело в руках мастера спорилось быстро. Руки помнили всё сами. Старик залез в интернет на планшете, который ему купил сын для связи, и стал просматривать модели модной детской обуви в поисках самых достойных Тимофея.
– Как вам? Нравится?
Шлёпа и Куся весело заверещали, увидев один из вариантов.
Семёныч выбрал стильные, мальчиковые ботинки с тупыми носами, усиленным задником и рядом модных заклёпок по бокам.
Зверёныши прыгнули к нему на колени, упёрлись носами в экран и согласно рыкнули.
– Вот и отлично, такие и пошьём.
– Добрый вечер, Семёныч, – как всегда вежливо поздоровалась Таня, подойдя к окошку заказов мастерской. – Не отвлекаю?
– Здравствуй.
Старик только что закончил начищать ботинки кремом и проверял на свет качество покрытия. Потом положил их в коробку без надписей, закрыл и протянул женщине.
– Что это? – удивилась Таня.
Тимофей любопытно засунул нос в окошко.
– Подарок ему как самому лучшему подмастерью. Премия за хорошую работу, – радостно произнёс Семёныч, потирая уставшие руки, которые побаливали с непривычки.
– Что там? – спросил мальчик
– Открой и увидишь.
– Можно? – Тимофей вопросительно глянул на маму.
Та одобрительно кивнула головой.
– Обалдеть! Это прямо мне? – его глаза от радости и удивления округлились, превратившись в большие, бело-карие блюдца.
– Тебе, тебе, – закивал старик, одёрнув ногой шалящих под столом Кусю и Шлёпу. – Нравятся?
– Очень! – прижал к себе коробку Тимофей и спросил у Тани. – Можно померять?
– Можно, – та кивнула головой. – Только не как в пятницу.
Семёныч протянул в окошко шнурки:
– Держи, сам вденешь.
– У меня нет денег, чтобы рассчитаться с вами, – растерянно сказала женщина.
– Я же сказал, что это подарок, – заулыбался старик, наблюдая как радостно мальчуган, сверкая новыми ботинками, бегает прямо по подземному переходу.
– Не жмут?
– Нет! – радостно прокричал Тимофей. – Чуть великоваты.
– Всё правильно, на вырост. Ты же растёшь.
– Спасибо вам большое, – произнесла Таня, а потом добавила. – А приходите к нам завтра в гости на ужин.
– Хорошо, – согласился старик. – Вы не против, если я приду не один?
– Конечно не против.
– Только сильно не удивляйтесь.
Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.