Наверное первый вопрос, возникающий у читателя: что за нелепое слово вынесено в заголовок? Расскажу.
Я родилась в деревне с очень своеобразным говором. Население в ней чисто русское, а вот некоторые словечки, да и сам выговор привычных слов, очень отличались даже от речи жителей соседних сел.
Так вот, няняка - это няня. А еще бабушка там - бабаша. Мама - мамака. Кому-то покажется смешным, а мне такие слова слух не режут. Я с ними выросла.
Не знаю почему, именно сегодня я вспоминаю её весь день. Мою няняку. И захотелось рассказать о ней, ничем не примечательной деревенской женщине, прожившей жизнь, которая современному человеку покажется мрачной сказкой. Пусть хоть несколько человек прочитают эту статью. Это будет моя дань ей за безмерную любовь, которой она меня одарила в детстве.
Её звали Мария Филипповна, но всю жизнь её называли Машка и няняка Маша. Она родилась в 1912 году и к моему рождению в 1965 году ей было 53, почти как мне сейчас. Но если я сейчас хожу в джинсах, делаю маникюр и крашу волосы, то её я помню старушкой в черном платочке. Белый покрывала только в праздники. Кто-нибудь знает такие платочки? Черные ситцевые или сатиновые в мелкий симметрично расположенный горошек и с незатейливым узором по кайме.
Я, к своему стыду, так мало помню из её рассказов про свою жизнь. А может она и не рассказывала много? Её родная мать умерла и отец женился второй раз на строгой и даже суровой женщине, которая родила ему четверых детей, в том числе моего отца. Машу мачеха особо не притесняла, но уж и не баловала, это точно. Мама моя говорила, что бабушка её всю жизнь "гоняла". Только я по малости лет этого не запомнила.
Вот такая русская деревенская Золушка, в отличие от сказочной героини навсегда ею оставшаяся. На всю жизнь.
Ей было 7 лет, когда у отца и мачехи родилась первая дочка, а потом еще трое мальчишек. Вот так и она стала нянякой.
Начали организовываться колхозы и её послали работать прицепщицей на тракторе. В 18 лет она попала под плуг, сильно пострадала нога. Рассказывала, как везли её на санях в район в больницу, и она ногу, лежавшую у неё на плече, всю дорогу "нянчила" и ревела от боли. Каким-то чудом выжила. Но нога осталась на всю жизнь короче. К тому же пострадало и лицо, нос был сломан, через всю щеку остался безобразный шрам. Замуж никто не взял.
Отец умер в 1940 году от туберкулеза, сразу после рождения младшего сына, а моему папе было тогда 2 годика. Няняка так и прожила всю жизнь с мачехой. Вырастила своих сводных сестру и братьев. Потом стала нянчить племянников, в том числе и нас с сестрой.
Возможно ли нам сейчас представить, как жили они? В каких убогих условиях? Избушка метров 40 квадратных. Передняя и задняя комнаты. В передней - голландка, в задней - русская печка. И помещались там: бабушка, старший сын с семьей (жена и двое детей), мой папа женился и у них моя старшая сестра родилась. Да еще няняка. Местом её жизни была печка. Она её топила, на ней готовила еду, на ней она и спала.
Бывая в этой избушке уже в сознательном возрасте, когда остались в ней жить только бабушка с нянякой, я всегда пыталась представить, как там могли умещаться девять человек???
Перед моим рождением папе от колхоза дали дом, старший его брат с семьей построились и стали жить отдельно.
Но няняка свою функцию по выращиванию всех отпрысков этого большого семейства так и продолжала исправно выполнять. Папа работал парторгом, мама учительницей. Садика в 60-ые начале 70-х в селе не было. Ребятишки у всех росли с бабушками. И вот няняка каждое утро к девяти часам шла к нам через всю деревню. В любую погоду, хромая по сугробам зимой, утопая в грязи в весеннюю распутицу. А когда мама возвращалась из школы, шла обратно. Село наше было тогда большим, и от их дома до нашего километра два с половиной было.
Прожив 54 года, я не могу вспомнить ни одного человека, который проявлял бы ко мне такую же доброту. Бесконечную, неизменную, непоколебимую доброту. Были ли мы с сестрой такими уж спокойными и послушными, что на нас не за что было поругаться, прикрикнуть? Не знаю.
Помню её, сидящей на стуле возле окна с иголками и клубком шерстяной пряжи из овечьей шерсти. Она бесконечно вязала носки. Её руки со временем покрылись огромными утолщениями в суставах, последняя фаланга на указательном пальце повернулась под прямым углом. Носки её были просто безупречны: вязка тугая и гладкая, носок вывязан аккуратным уголком, крепкая двойная пятка держала форму и не протиралась за целый сезон, изящная резинка в одну петлю. И размеры самые разные: от совсем малюсеньких до огромных сорок последнего размера мужских. Раздавала их всем подряд. Теплее и надежнее этих носков, как я теперь понимаю, и представить невозможно.
После её смерти остался целый сундук с новыми связанными её руками носками. Куда они делись? Кто знает. Нам, молодым девушкам, они были в то время ни к чему. Мы тогда щеголяли в чулках-сапогах (или сапогах-чулках?) и капрончиках.
Вспомнили об этих носочках, когда свои дети появились. Я и сейчас, одевая внука на горку зимой, вздыхаю по ним. Разве согреют так детские ножки современные носки, протирающиеся каждые две недели?
Няняка умерла в 1987 году. От сердечной недостаточности. Лежала дома, наотрез отказавшись ехать в больницу или хотя бы принимать лекарства, которые назначала ей моя сестра, ставшая к тому времени врачом-терапевтом. Не жаловалась ни на что. Очень радовалась, когда я приезжала её проведать. Мы к тому времени из той деревни давно уехали. Ушла тихо, не обременив никого своей болезнью и смертью.
Я уже сама бабушка, но до сих пор вспоминаю свою няняку. Светлой памятью она живет в моем сердце. Никогда не забуду нарисованный ковер над её кроватью в том же самом крошечном домике, где она жила уже одна и куда я девчонкой приезжала погостить на каникулах. Иван-царевич скачет на сером волке, держа на руках Василису-прекрасную, её черные кудри развеваются из-под голубой шапочки. Мягкая пуховая перина, сшитое из лоскутков одеяло, запах печки и ладана от лампадки. Огромные звезды в маленьких окошечках. Няняка что-то рассказывает мне, лежа на кровати за занавеской. Говорит-говорит и всхрапнет, засыпая.
Мой племянник, успешный современный молодой мужчина 33-х лет от роду меня называет няняка. Поначалу я для него называлась просто - няня. Это потому, что когда он родился, у меня еще не было семьи и я много времени с ним проводила, нянчила.
А потом, каким-то неведомым образом, я преобразовалась в "няняку". Память поколений передалась на генетическом уровне? Только б не заглохла эта память. А мне это слово душу греет.
Если понравилась статья, ставьте палец вверх. А еще лучше, поделитесь своими историями такого далекого и близкого нашего детства.