История абхазского пустынножительства насчитывает уже не одно столетие. Именно эта страна, принявшая христианство из апостольских рук Симона Кананита и Андрея Первозванного, дала приют и кров тем, кто стремится уйти от мира ради всецелого посвящения себя служению Богу.
В Кавказских горах на долю монахов выпадали и мирные годы, и годы богоборческого террора времен СССР, когда десятилетиями иноческое отшельничество было сопряжено с непрестанной угрозой расправы. Но несмотря на это традиция пустынножительства не была прервана и утрачена, и в наши дни абхазские горы остаются монашеской республикой, где жизнь ее насельников наполнена опасностями, трудом и молитвой.
Как и прежде, сегодня не все имена кавказских подвижников открыты: часть иноков идет отшельническим путем. Но есть в горах и скитское монашество.
Иеромонах Константин (Ковальчук) ‒ начальник пустыннического скита, находящегося далеко в горах. Кельи скита расположены как раз в тех местах, где раньше стояли кельи Глинских старцев, принужденных покинуть родную обитель в период хрущевских гонений на Церковь.
Отец Константин был одним из последних свидетелей земной жизни этих светочей веры. Уже более сорока лет он подвизается в горах: по образованию врач, еще в начале 1970-х годов ушел на Кавказ с Украины. Первым наставником был духовник Глинской пустыни, а позднее – и пустынножительной братии, схиархимандрит Серафим (Романцов, †1976, Сухуми), ныне прославленный в лике преподобных, а после его смерти окормлялся у воспитанника великих Глинских старцев схиархимандрита Виталия (Сидоренко, †1992, Тбилиси).
Сегодня отец Константин, оставаясь вдали от мира, известен многим как автор книг «Беседы с кавказским пустынножителем» и «Беседы о молитве», на православных сайтах читатель найдет немало материалов об актуальных проблемах современной церковной жизни, написанных им. Как же это сочетается с отшельнической жизнью? Вот ответ самого отца Константина: «Разумеется, что главное дело монаха ‒ это молитва и покаяние, но так или иначе из мира приходит множество вопросов, на которые, с Божьей помощью, приходится отвечать ради блага ближних...» При встрече с нами отец Константин поделился воспоминаниями из своей жизни в горах – назидательными примерами, поучительными для всех христиан.
… Мы нередко имеем неправильное представление о христианстве. Расскажу один из недавних примеров. Жил у нас такой схимонах Алексий, в монашестве — Афанасий. В миру он был таксистом и в советское время зарабатывал хорошо. Ехал однажды по полю — пшеница с обеих сторон, красиво. И вдруг задумался о своей жизни: «Что же это я? Весь предался тому, чтобы детей воспитать, хорошо зарабатывать, дом построить, а о вечности не думаю. Ведь я же не совсем безбожник, я верю, что Бог есть. Раз есть Бог, есть и Вечность. А если есть Вечность, как я к ней готовлюсь?» И сам себе вслух сказал: «Господи, наверное, если я не заболею, я к тебе не приду». Так вслух сказал — и все. А через некоторое время заболел, даже в больнице полежал, но вроде прошло. А еще через некоторое время поехал в магазин на велосипеде, и его сбил грузовик. Пролетел, говорит, метров десять. Потерял сознание. Пришел в себя — лежит дома. Голова разбита, руки окровавлены, а над ним человек стоит и говорит ему:
‒ Ну что, не поедем в больницу?
‒Нет, не поедем. А что случилось?
‒ Вы что, не помните?
‒ Нет, совсем не помню.
‒ Вы ехали впереди меня. Чтобы вас машина не задела, я вас подцепил, вы пролетели метров десять. Вы были без сознания. Я стал сажать вас в машину, а вы вдруг говорите: «Не вези меня в больницу, вези домой». Вот я и привез.
Ну и после было всякое. Он стал ходить в храм, молиться. Жена на него очень озлобилась, потому что он стал поститься и молиться, воздерживаться от супружеских отношений. Она это восприняла в штыки. В конце концов, пошел он к отцу Науму (ред.: архимандрит Наум (Байбородин), духовник Троице-Сергиевой лавры, †2017). Отец Наум его благословил ехать в Почаевскую Лавру. Он приехал туда, стал монахом, но его там не прописывали. Короче говоря, отец Николай привез его ко мне в пустыню. Он у нас пожил. Был большой молитвенник. Если нужно, постился по трое суток. Молился, прочитывал за сутки Псалтырь, читал Иисусову молитву, и Господь ему давал разные вразумления.
Я вот к чему это все говорю. Он рассказал, что однажды во время дежурства на моторовне (откуда брали моторы, чтобы вырабатывать свое электричество) он молился. И вот идет он, а ему помысел говорит: «Сейчас человек будет тебя искушать, спрашивать то и это, и это». Действительно, подошел человек и начал спрашивать то и это. И другой тоже. И все, с кем он начинал общаться, что-то выспрашивали. А он каким-то образом уже знал ‒ что человек думает, с каким намерением, с каким умыслом подходит к нему. И подумал: «Что же это? Господь мне открывает, но это ведь как опасно! Я могу осудить человека и попасть в ту же самую яму. Я ведь не предполагаю гадательно о том, что он делает, а наверняка знаю, о чем он думает, что он намерен сделать; я точно знаю, с чем он ко мне идет». И от этого так ему стало страшно, что он взмолился: «Господи, отними это от меня! Я не понесу, я боюсь, что буду осуждать этих людей». И с тех пор больше ничего не было.
У него много было болезней. Перед смертью он тяжело заболел. Незадолго до этого закупили пчел, и он получил благословение заниматься ими. Но сказал: работать буду, а мед вкушать не буду. А когда заболел, ‒ у него была закупорка желчевыводящих путей, ‒ началась желтуха, и он стал молиться. И получил вразумление: если будешь лечиться, проживешь дольше, но не на много, а награды уже той не получишь. Ну, говорит, что мне делать, не буду я уже лечиться. Прожил он примерно месяц и слег. А потом говорит: «Может, пострижете меня в схиму?» Ну, нашли схиму ‒ у нас тут была схима. И постригли его как раз на Александра Невского. Постригли, но в тот день уже не причастили, решили: на следующий.
Церкви у нас не было, в келье прочитали последование ко причащению. Он на лежанке сел, отец Николай его исповедовал, а потом зовет меня. Смотрю, а у того челюсть отвисла, зрачки закатились. Всё, умер. Я его положил на лежанку и стал делать непрямой массаж сердца. В это время отец Николай уже намочил дары, чтобы причастить его ‒ а он уже «готов». Я делаю массаж ‒ отец Николай делает поклоны. Не знаю, сколько прошло времени, может минут 15, когда отец Николай велел оставить его в покое. Я стою и думаю: «Вот ведь искушение, всего на пять минут опоздали причастить!» И тут вижу: у него зашевелилось веко, глаза открылись, зрачки узкие. Я спрашиваю:
‒ Отец Алексий, вы слышите меня?
‒ Угу.
‒ Причаститься хотите?
‒ Угу.
‒ Ну, перекреститесь.
Тут он поднимает руку, я ему помогаю. Он крестится и начинает чесать ногу об ногу. Я подумал, что кровь застыла, вот он и чешет. Причастили его. Я помог ему почесать ноги. И уже после причастия он мне что-то показывает, мол, много. Я говорю:
‒ Не понимаю, чего много?
‒ Вина много!
Оказывается, дали ему на запивку много вина, а он просил воды. Так что он был в полном сознании. Прошло примерно полчаса, я подошел к нему, а он снова дышать перестал ‒ преставился. Звали его схимонах Алексий. Вечная ему память!
Вот так Господь его сподобил. А дар чудотворений ‒ это для малообразованных, для которых прозорливость ‒ великий дар.
Один паспорт на двоих. Летопись Кавказского пустынножительства (Часть 2).
Пишите нам — и молитвенная помощь придет.
Записки на поминовение: valaam-kavkaz@yandex.ru;
пожертвование на карточку Сбербанка 4817 7602 4787 9236
или перевод на телефон: + 7 988 501 00 88,
сумма — на Ваше усмотрение.
Подписывайтесь на "Кавказский скит Валаамского монастыря" — канал для тех, кто ищет ответы на трудные вопросы духовной жизни, которые ставит перед нами современная жизнь.
