Художники оформляют МИЭТ
В феврале 1971 г. состоялся первый выпуск специалистов на дневном отделении МИЭТа: 27 человек защитили дипломы на звание инженера электронной техники. Это были студенты, переведённые в 1966 г. в МИЭТ из МВТУ, МФТИ. Диплом № 1 был вручён студентке Н. Н. Волик. В июне 1971 г. состоялся первый выпуск инженеров на вечернем отделении, всего 106 человек. Почти все они пришли с предприятий электроники нашего города; в те годы студент-вечерник был обязан со старших курсов работать по специальности. Библиотека МИЭТа стала одной из лучших по оснащению в высшей школе страны, располагая читальным залом на 300 мест и книгохранилищем площадью 628 кв. м. Открылся клуб МИЭТа с актовым залом на 740 мест. В 1971 г. строительство института, включая спортивный комплекс, столовую (лишь завод «Протон» начал действовать в 1973 г.), было завершено.
МИЭТ проектировали архитекторы мастерской «Моспроект-2» Феликс Новиков и Григорий Саевич под руководством Игоря Покровского. Для художественного оформления МИЭТа министр электронной промышленности А. И. Шокин пригласил известного скульптора Эрнста Неизвестного. Скульптор был в опале с 1962 г. Тогда Н. С. Хрущёв посетил в Манеже выставку художников, и ему особенно не понравились полуабстрактные фигуры Э. Неизвестного. Никита Сергеевич произнёс тогда фразу, задевшую самолюбие автора: «Какой ты скульптор?! (и далее — матом)». В тон генсеку Неизвестный резко ответил, что когда тот умрёт, памятник на его могиле поставит именно он. Так и вышло… Сын Н. С. Хрущёва, Сергей Никитич Хрущёв, посетил Эрнста Неизвестного в его мастерской, и тот согласился выполнить надгробие. Памятник представлял собой арку, одна половина которой была из белого мрамора, вторая — из чёрного.
Далее приведём отрывок из воспоминаний С. Н. Хрущёва (книга «Пенсионер союзного значения»):
«Через несколько лет после установки памятника, когда всё было позади, Эрнст Иосифович рассказал мне то, чего я тогда не знал. Вскоре после нашего посещения его пригласили в известное здание для беседы. Ему настойчиво советовали отказаться от заказа. Сначала говорили какие-то гадости о нашей семье, обо мне, но это не подействовало. Тогда применили аргументы повесомее. В то время Неизвестный работал над рельефами, которые должны были украсить вновь строящееся здание одного из институтов в Зеленограде. Заказ был престижный, работа по всем параметрам претендовала на Государственную премию. Советчики сокрушались: как бы работа над надгробием Хрущёву не навредила Неизвестному при выдвижении его кандидатуры, да и вообще не испортила его карьеры. Нужно сказать, «доброжелатели» выбрали глубоко ошибочный путь, не изучив психологию своего подопечного…»
В главе «Памятник» вышеупомянутых воспоминаний сын Хрущёва описывает лишь малую долю тех преследований, которые пришлось испытать великому скульптору. Но вернёмся к Зеленограду. Несмотря на предубеждение высших властей против скульптора, А. Шокин обсудил вместе с Э. Неизвестным проект художественного оформления МИЭТа и дал добро на заказ. Первоначальный проект был грандиозным. Горельеф на тему космоса и торжества человеческого разума должен был обрамлять снаружи верх здания МИЭТа; с расстояния в несколько сотен метров это было бы потрясающее зрелище! По другую сторону дороги, в сквере возле Научного центра, должна была встать 12-метровая скульптура двух сплетённых между собой рук, одна из которых — явно механическая, подобно руке водолаза в скафандре, а другая — похожа на живую, держащую электрон. В комплексе две руки создают сильное впечатление. Это очень пластичная, рельефная вещь, выполненная в косых плоскостях. «До сих пор жалею о том, что вместо этой работы Неизвестного, которая как нельзя лучше вписалась бы в архитектуру города, одновременно являясь его символом, появился памятник Ильичу, взятый в то время из неликвидов одного из московских конкурсов» (из воспоминаний Игоря Покровского, газета «41», 27 ноября 1997 г.).
Печальная судьба оказалась и у миэтовского рельефа на тему космоса. Цензура подрезала художнику крылья, убрав горельеф внутрь здания и опоясав им библиотеку МИЭТа. При этом потерялась монументальность замысла: площадь рельефа уменьшилась в 6 раз, да и как охватить картину в целом с расстояния в несколько метров, особенно если вместо глубокого неба — давящая крыша и нависший карниз? Студенты Строгановского училища, выполнявшие техническую сторону проекта (это было их курсовой работой), жаловались, что заработок их упал в 6 раз (им платили с квадратного метра рельефа). Правда, курсовые работы ребята защитили на отлично.
Эрнст Неизвестный выполнил разные портреты учёных в залах института, под его руководством разрабатывался фасад института с колоколом и часами. Для колокола Микаэл Таривердиев специально написал мелодию. Её записали на плёнку и всегда исполняли по торжественным дням. К сожалению, эта мелодия была впоследствии утеряна.
Между прочим, в МИЭТе бытует такая легенда о происхождении часов у центрального входа: якобы эти часы хранились у сторожа одной из бывших церквей где-то в Центральной России. Сторож променял эти часы на двуствольное охотничье ружьё. 27 декабря 1971 г. состоялось торжественное открытие основного комплекса зданий МИЭТа. Присутствовали Александр Шокин и Вячеслав Елютин — министры электронной промышленности и высшей школы, а также строители, архитекторы. Институту был вручён символический ключ.
Зеленоградская микроэлектроника
18 января 1971 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР зеленоградский Научный центр микроэлектроники был награждён орденом Ленина. Правительственными наградами были отмечены многие сотрудники НИИ и заводов НЦ (это называлось — «по итогам 8-й пятилетки»). 15 марта 1971 г. состоялось торжественное собрание коллектива Научного центра по случаю этого награждения. Орден вручал министр А. И. Шокин. А принимал этот орден новый директор НЦ А. В. Пивоваров (заметим, за достижения прежнего директора — Ф. В. Лукина. — И. Б.). Ф. В. Лукин был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Обычно в таких случаях директор награждался также орденом Ленина. Но увы! На этот раз всё было иначе. На торжественном собрании Фёдор Викторович Лукин не присутствовал. Через четыре месяца, 18 июля 1971 г., он скончался. Похоронили его на Головинском кладбище, на могиле поставлен памятник. В день его рождения, 25 июля, друзья и соратники посещают его могилу. Сейчас имя Ф. В. Лукина носит НИИФП — одно из лучших научных подразделений России (здесь использованы материалы статьи А. В. Пивоварова в газете «41», № 51, 20 декабря 2002 г.). К тому времени научно-промышленный комплекс НЦ насчитывал около 300 тыс. кв. м производственных площадей, общая численность работающих составила 12,8 тыс. человек (при общей численности населения Зеленограда к тому времени около 60 тыс. человек). Микроэлектроника перешла к этапу создания больших интегральных схем, содержащих более 1000 элементов на одном кристалле. Эти микросхемы, разработанные в НИИМЭ и выпускавшиеся на заводе «Микрон», были применены в первых автоматических станциях, запущенных на Марс. Так, например, 2 декабря 1971 г. аппарат советской космической станции «Марс» совершил мягкую посадку на поверхность планеты Марс. Электронная аппаратура этой космической станции была собрана на микросхемах, разработанных на «Микроне».
Зеленоградское НПО «Элас» под руководством директора и главного конструктора Геннадия Яковлевича Гуськова приступило к разработке бортовых компьютеров для космических аппаратов Военно-Воздушных сил. «Вспоминаю Г. Гуськова, директора НПО «Элас», создавшего у себя оригинальную технологию с герметизацией не элементов, а целых блоков. Он смело взял на вооружение схемы Гаряинова — кремний на ситалле — и на них построил аппаратуру для космических кораблей, которая надёжно и успешно работала. Со временем он вышел из-под контроля Научного центра и попросил создать на «Эласе» военную приёмку от Главного управления космических средств, что и было сделано» (из воспоминаний первого военпреда НЦ К. В. Яковлевского, газета «Зеленоград сегодня», № 24, 19 июня 1997 г.).
Разработка мини-ЭВМ велась также в Специализированном вычислительном центре (СВЦ), который выделился в 1966 г. под первоначальным названием «Научно-технический комплекс системотехники» из главного теоретического НИИ нашего города — НИИ физических проблем (НИИФП). Возглавил СВЦ доктор технических наук профессор Давлет-Гирей Исламович Юдицкий. Его заместителем по научной работе был доктор физико-математических наук, профессор Израиль Яковлевич Акушский; в 1966-73 гг. он был также завкафедрой «Вычислительная математика» в МИЭТе. В первой половине 1970-х гг. коллектив СВЦ разработал уникальную модель мини-ЭВМ (слова «компьютер тогда в СССР не существовало»), основанную на арифметике остаточных классов, теория которой (арифметики) была разработана И. Я. Акушским, а техническое воплощение (модель) было осуществлено под руководством Д. И. Юдицкого. Эта мини-ЭВМ была значительно компактнее прежних, а главное, была намного надёжнее благодаря сущности предложенной арифметики. Когда американские учёные и инженеры узнали об этом (по своим каналам — открытым и закрытым), они были сильно встревожены (слово «паника» я из уважения к коллегам опускаю). К сожалению, были созданы лишь блоки компьютера… Дальнейшая работа была прекращена: в середине 1970-х уже пошло копирование оригинальных (в основном американских) технических решений.
Вот что говорит о Д. И. Юдицком в своём интервью Анатолий Васильевич Пивоваров, в 1970-76 гг. возглавлявший Научный центр:
«Когда я пришёл, то сориентировал его на мини-ЭВМ. И он разработал такую машину, причём с математическим обеспечением, единым для всех ЭВМ. Юдицкий был талантлив, но неуживчив. Помню, министр решил его заслушать по мини-ЭВМ в моём кабинете. Тот доложил. Шокин стал задавать всякие технические вопросы. Юдицкий ему и заявляет: «Александр Иванович, что вы лезете в технику? Вы в ней ничего не понимаете и полезного не посоветуете. Ваше дело — обеспечить материальную сторону производства». Шокин очень обиделся, и мне пришлось их потом долго мирить».
В 1971 г. на завод «Компонент» пришёл молодой специалист, окончивший МЭИ, Владимир Серёгин. Работать он начал в должности инженера-регулировщика, т. е. должен был настраивать сложнейшую микроэлектронную аппаратуру. В экспериментальных условиях эта задача равнялась задаче врача: поставить точный диагноз и — вылечить. Работа была сдельная, и от таланта многое зависело. Многое, но не всё… Изделия для контроля поступали неритмично — то завал, а то сиди без работы. Серёгин внёс предложение по организации ритмичной работы нескольких участков, а в ответ получил: «Возглавляй эти участки, а там посмотрим!» Возглавил. Получилось. Затем был начальником цеха, замдиректора по производству и, наконец, стал директором завода «Компонент».
Разные мнения о производстве товаров народного потребления
Предоставляем слово А. Ф. Захарову («41», № 43, 25 октября 2002 г.):
«С 1966 г. начался процесс приобщения предприятий оборонного комплекса к выпуску товаров народного потребления (ТНП). Перед оборонными отраслями была поставлена задача достичь объёма производства ТНП в размере 10% от общего объёма производства. В НИИТМ была создана первая в отрасли лаборатория ТНП, руководить которой довелось мне. Мне практически еженедельно приходилось докладывать министру А. И. Шокину и его заместителю К. И. Михайлову о состоянии разработок новых изделий, демонстрировать вместе с ними образцы ТНП руководителям страны. Первыми объектами проектирования новых ТНП в лаборатории стали телефонный ответчик, карманный диктофон и портативный кардиограф. На разработку каждого образца, а они разрабатывались параллельно, министр устанавливал нам срок не более 6 месяцев. «Я же человек пожилой и ещё при своей жизни должен видеть хорошие и нужные изделия на прилавках магазинов», — в полушутку говорил он нам, когда мы называли сроки разработки 1,5-2 года. Только что отлаженные образцы нам приходилось демонстрировать Л.И. Брежневу, А.Н. Косыгину, Д.Ф. Устинову, Д.М. Гвишиани и другим руководителям. Вспоминается демонстрация образцов ТНП, подготовленных к выпуску Министерством электронной промышленности, Л. И. Брежневу. Это было в 1969 г. в его кабинете на Старой площади. В качестве стендиста министр взял меня. Мы продемонстрировали цветной телевизор, портативный стереомагнитофон, несколько настольных калькуляторов, инфракрасные охотничьи прицелы и ещё ряд образцов. В течение полутора часов Брежнев внимательно знакомился с представленной техникой, задавал много вопросов, шутил, делился своими соображениями… К сожалению, первые разработки ТНП в серию не пошли, и только кассетный магнитофон «Электроника-301» мы сумели вывести в 1971 г. на крупносерийное производство. Этот магнитофон, занявший по спросу первое место в стране, 25 лет выпускался с небольшими модификациями, являясь популярнейшим аппаратом молодёжи, был источником вдохновения для Савелия Крамарова (по его признанию), несколько раз побывал в космосе, причём ряд космонавтов стали почётными членами коллектива магнитофонного цеха. Это была настоящая творческая победа коллективов лаборатории, КБ и цеха, главного конструктора В. В. Колосова, ведущего технолога А.Н. Чельцова, конструкторов под руководством Б.П. Поплевина. Много труда вложил и начальник цеха В.П. Кузнецов».
Противоположной точки зрения придерживался директор НИИМЭ в 1965-77 гг., будущий академик РАН К.А. Валиев (газета «Микрон», № 3, 1994 г.):
«Что было наиболее трудным?.. «Держать линию». Коллектив НИИМЭ взял на себя ответственность за развитие и создание производства массовых серий интегральных схем — ТТЛ, ЭСЛ, КМОП. Это и было нашей линией. А времена были конъюнктурные. Ради конъюнктуры предлагалось то создать производство электронных часов — до 1 млн штук в год, то начать разрабатывать приборы, с которыми не справились другие предприятия министерства. Нельзя не вспомнить бурные обсуждения проблемы газовых датчиков, работавших в ракетных шахтах, инфракрасных фотоприёмников для «космоса». Тогда наш А. И. Шокин, поддавшись конъюнктуре, говорил мне: «Будете делать миллион штук часов в год — будете чувствовать себя королём». А мы хотели делать серии ИС. Другая кампания касалась настольных ЭВМ на ИС — прадедушек теперешних ЭВМ. Все, кто изготавливал ИС, должны были разрабатывать и изготавливать настольные ЭВМ, фактически калькуляторы. В калькулятор входило около 500 ИС, ведь больших ИС ещё не существовало. ЭВМ получалась сложной, дорогой, практически никому не нужной. Докладываю о работах института на коллегии Министерства. Министр А. И. Шокин спрашивает: «Всё?» Отвечаю: «Всё». А. И. Шокин: «А ведь вы ещё о главном в работе института не говорили». Я: «О чём же это?» А. И. Шокин: «О производстве настольных ЭВМ». Я высказываю о них своё мнение. А. И. Шокин отчитывает меня с неподдельным гневом: «Вы, один из умных руководителей, на которых я рассчитываю, ведёте себя, как саботажник» и т. д., и т. п. А. И. Шокин так разволновался, что закрыл заседание коллегии, не закончив повестки дня, со словами, обращёнными к замминистра К. И. Мартюшову: «Константин Иванович! Возьмите их к себе и разберитесь с ними». Надо сказать, что Александр Иванович был незлопамятен; этот эпизод никак не отразился на его отношении ко мне как к директору НИИМЭ, возможно, оно стало ещё лучше. Может быть, он понимал в душе, что эти ЭВМ только конъюнктура».
Премьер-министр Косыгин на «Элионе»
Накануне нового, 1972 года завод «Элион» посетил председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Его сопровождали министр электронной промышленности А. И. Шокин, председатель Военно-промышленной комиссии, зампредседателя Совмина Л. В. Смирнов, 1-й секретарь Зеленоградского РК КПСС Л. Н. Ливинцев, генеральный директор НЦ А. В. Пивоваров, директор завода «Элион» В. В. Савин. Вспоминает А. Ф. Захаров, бывший в то время руководителем лаборатории товаров народного потребления завода «Элион» (газета «Зеленоград сегодня», № 40, 25 сентября 1997 г.):
«Встреча была необычайная, интересная, не как всегда — без многочисленной охраны, оперативного отряда и т. п. Приехал он 30 декабря, уже под вечер, и пошёл по заводу, свободно общаясь с рабочими. Они выключали станки, здоровались с премьером за руку, поздравляли с наступающим праздником. Сердечная была встреча, Косыгина все уважали. Он был очень сильный хозяйственник, разбирался лично во многих деталях. Мы ему показали, в частности, комплекс оборудования для полуавтоматической огранки алмазов (в то время у нас были те же проблемы с компанией «Де Бирс», что и сегодня, только они не афишировались. Эта компания скупала у нас сырьё, так как обрабатывать алмазы в промышленных масштабах в Союзе не могли). Так вот, Косыгин попросил оснастку, сел за станок и сам стал вести обработку камня на наших глазах. Оказывается, много лет назад он побывал в Голландии и там процесс огранки изучил досконально… Кстати, этот комплекс для обработки алмазов был изготовлен за 7 месяцев, а ведь в нём — около 100 единиц различного оборудования».
А. Н. Косыгин приезжал на «Элион» не ради любопытства. Именно по его личному распоряжению в начале 1971 г. заводу «Элион» было поручено разработать и выпустить линейку станков для автоматизированной огранки алмазов. Часов пять пробыл Косыгин на «Элионе». Доклад-отчёт делал директор Виктор Васильевич Савин. Приезд премьер-министра был одним из этапов приёмки элионовской продукции.
Пульс города — 71
В 1971 г. архитекторы Зеленограда во главе с Игорем Покровским спроектировали городской спорткомплекс — между водохранилищем и Сосновой аллеей. Были запланированы стадион на 10 тыс. мест, плавательный бассейн, дворец спорта, легкоатлетический манеж и т. д. Несколько позже всерьёз рассматривалась идея включения этого проекта в программу подготовки советских спортсменов к Олимпийским играм 1980 г. Но планы изменились, и спорткомплекс так и остался нереализованным.
В 1971 г. решением Зеленоградского исполкома был создан футбольный клуб «Спутник». Стремительно ворвавшись в футбольную жизнь Москвы, зеленоградцы уже через два года заняли призовое место в высшей лиге Москвы. Председателем клуба «Спутник» был назначен Иван Тимофеевич Головнев, который в то время судил матчи мастеров. Он пригласил тренировать футболистов В. Евтюхина, ныне заслуженного работника физической культуры, В. Клочкова, который за эти годы стал заслуженным тренером Российской Федерации, и Е. Выборнова, который тренировал детей. Клуб «Спутник» состоял из детских, юношеских футбольных команд; в него также вошли мужская и молодёжная команды города. Спортивное крещение футбольного клуба «Спутник» состоялось 9 мая 1972 г. В этот день наши команды клуба «Спутник», играя с «Авангардом», отобрали у этого клуба 11 очков из 12.
В июле 1973 г. на стадионе «Элион» состоялся уникальный футбольный матч между сборной Зеленограда и сборной СССР. Главным судьёй матча был И.Т. Головнев. Стадион был переполнен. Газон получил самые лучшие отзывы футболистов сборной. Капитаном сборной Зеленограда был Анатолий Новичков, капитаном сборной СССР — Муртаз Хурцилава. Он и забил первый гол в наши ворота, точным ударом, метров с 30, вогнав мяч в «девятку» наших ворот. Общий счёт — 4:0 в пользу сборной СССР.
В 1971 г. была основана детская музыкальная школа № 53 (с апреля 1996 г. она носит имя Модеста Петровича Мусоргского). За 30 лет в этой школе музыкальное образование получили 2500 человек, из них свыше 140 человек получили профессиональное музыкальное образование. За это время школа вырастила 11 директоров и завучей музыкальных школ Москвы и Зеленограда. Школу возглавляет со дня основания заслуженный работник культуры России Александр Степанович Климов. Чтобы представить всю масштабность деятельности музыкальной школы, необходимо назвать её исполнительские коллективы (приводим по состоянию на начало 2002 г.):
- оркестр баянистов и аккордеонистов; руководитель Л. Г. Заозерских, концертмейстер И. И. Заозерских; - хор младших и старших классов; руководитель Э. П. Мельшиян; - хор младших и старших классов; руководитель М. И. Кадникова; - хор младших и старших классов; руководитель Л. Я. Пилипчук; - ансамбль скрипачей; руководитель З. В. Носкова; - ансамбль скрипачей; руководитель Н. Н. Пояркова; - квинтет арф с домрами; руководители Е. Л. Хорева, Н. Н. Цветкова; - оркестр русских народных инструментов; руководитель Н. Н. Цветкова.
Самый большой по численности — фортепианный отдел. Заведующие отделом (со дня основания школы) — Г. Б. Козловская, Л. Н. Тихомирова. Струнный отдел школы возглавляет З. В. Носкова, теоретический отдел — О. М. Кашперова, отдел народных инструментов — Л. Л. Панкова. Гордостью школы являются её выпускники, среди которых — лауреат Международного конкурса им. П. И. Чайковского Марина Тарасова, лауреат нескольких международных конкурсов Галина Ионкина, талантливые музыканты Сергей Латышев, Ирина Ащеулова, Михаил Нагайцев, Александр Гладышев, Михаил Чечеткин, Александр Романенков…
В 1971 г. на территории горбольницы № 3 открылся филиал медицинского училища № 19 г. Москвы — одноэтажный домик, вмещавший в себя всего 4 аудитории. Нынешнее медучилище, которое, в отличие от старого, является самостоятельным учебным заведением, было выстроено и открыто в 1986 г.
В декабре 1971 г Зеленоград отмечал 30-летие битвы под Москвой. К этому времени ещё не было монумента на 41-м километре, но уже стоял танк — тоже на 41-м километре (был установлен в декабре 1966 г.), был (и есть) хороший памятник у станции Крюково. Именно этому памятнику было посвящено стихотворение российского поэта, зеленоградца Анатолия Щербакова (опубликовано в газете «Московская правда», 17 ноября 1971 г.):
41-й километр
Откуда он: из Нижнего Тагила,
Из Ленинграда или из Орла?
Стоит боец над братскою могилой,
И бронза русской каски тяжела.
До этих мест солдат дошёл с боями
И здесь упал — с губ не сорвался стон.
Тут и сейчас, где след воронки, в яме
Находят гильзу ржавую, патрон…
А где горели вражеские танки,
В заросшем хвойным редколесьем рву,
Ещё находят воинов останки…
Жив подвиг павших в битве за Москву!
Отваги русской не измерить недр.
Молчит земля — не любит многословья
Священный сорок первый километр,
Сплошь в сорок первом обагрённый кровью.