Фанфик по миру "Гарри Поттера", повествующий о шестом курсе обучения в Хогвартсе с Гермионой Грейнджер и Драко Малфоем в главных ролях. Предупреждения: AU, OOC, Отклонения от канона, Психология, Романтика, Юмор, Повседневность, Смерть второстепенных персонажей.
Главу 4 читайте здесь.
Гермиона чувствовала внутреннее неудобство, сидя в общей гостиной поздним вечером. Стены давили, тепло, шедшее от огня, душило, постоянное движение в комнате врывалось в и без того хаотичные мысли.
Да, они объяснились несколько дней назад. Теперь Гарри и Рон не будут обижаться, что она что-то скрывает от них. Они ведь не знают. А она знает. Знает, что скрыла две детали. Всего лишь две, но они – важные. И девушка мучилась, ощущая себя последней лгуньей и предательницей.
В зеленых глазах Гарри после того разговора не мелькало больше ни намека на подозрение. Рон был таким предупредительным, даже дверь в Большой Зал придержал, когда они спустились в тот день на обед. Они так доверяют, так верят в ее честность. И именно эта их наивность, их вера не давала покоя Гермионе.
Хорошо. Допустим, что про долг она не могла сказать никоим образом. Еле заметная волнистая черта на внутренней стороне запястья подтверждала это. Гермиона знала, что, если нарушит обещание, придется несладко. Нарушение магического договора имеет печальные последствия. И Малфой, кстати, узнает, что гордость школы не умеет держать язык за зубами, хотя, в сущности, это окажется наименьшей проблемой.
Но про встречу, когда они с Малфоем чуть было не попались на глаза зловредному завхозу, она тоже умолчала! С этого момента начинается если не ложь, то утаивание. А, по мнению Гермионы, еще и укрывательство деяний слизеринца.
Мысли девушки уносились в вихре в уголки сознания, на их месте появлялись новые. Вроде бы ничего особенного не произошло, но в душе Гермиону терзали муки совести.
Не связываться бы с этим Малфоем вовсе, думала она. Могла ведь и уйти, хоть в другую сторону, где он не мог преградить ей дорогу рукой. Как нелепо… Но тут девушка вспомнила глаза Малфоя, когда тот, совсем, видимо, отчаявшись, крикнул ей в спину, что будет должен. Не умоляющие, нет. В них было горделивое смирение, словно он согласился подчиниться чему-то неизбежному, делая, таким образом, неизбежному великое одолжение. Малфой… Всегда верен себе.
При этих мыслях девушка почувствовала, как ее губы невольно расплылись в улыбке. Осознав это, Гермиона вновь вернула своему лицу серьезное выражение. Только она сделала это, как мысли, словно по команде, упорядочились. Гермиона мигом все поняла.
Во-первых, мучиться из-за того, что она не рассказала двум лучшим друзьям про малфоевский должок, нет никакой необходимости. Гарри с Роном тоже скрыли бы, случись с ними подобное. Таковы правила. Во-вторых, друзья сами частенько недоговаривают, когда дело касается чего-то слишком личного. А в-третьих, она тоже может в таком случае что-то и утаить, потому как… Почему?
Девушка помотала головой, пыталась отделаться от правды, зудящей внутри.
Потому что Драко Малфой нравится Гермионе Грейнджер. Даже не совсем так. Драко Малфой стал ей больше нравиться, чем не нравиться. Все чаще его выходки казались по-ребячески безобидными, а истинно слизеринское поведение вызывало лишь добрую улыбку.
Гермиона помнила напыщенный вид Малфоя, как тот кичился своим происхождением, положением семьи в обществе. Постепенно эта детская напыщенность переросла в подростковую надменность и холодность. Понять маленького Малфоя не представляло никакой сложности, но с каждым годом осмыслить поступки повзрослевшего сдержанного парня становилось все более нелегким делом. Малфой стал загадкой, и, следовательно, интересным для дотошной Гермионы. Девушка и не заметила, как из ненавистного сокурсника слизеринец превратился… В кого же он превратился? В привлекательный объект? Нет. В занятную игрушку? Тоже не подходит. Скорее, в обычного человека со своими тараканами в голове. Только вот у Малфоя даже эти самые тараканы были своеобразными.
Правильность данного вывода подтвердила школьная сова, настойчиво постучавшая клювом в окно, когда девушка вошла в свою комнату. Впустив недовольную птицу, которая, по-видимому, долго ждала, Гермиона отвязала клочок пергамента с протянутой лапки и дала сипухе совиное печенье.
Когда птица улетела, девушка прочитала послание и улыбнулась. В записке было всего три слова.
«Танцуй. Я стер.»
***
– Да! Да, ты дурак! О чем ты вообще думал, скажи мне? Хотя не так. ЧЕМ ты вообще думал? Или даже вот. ДУМАЛ ли ты ВООБЩЕ?
– Пэнси, перестань голосить, – Малфой прикрыл глаза и устало потер лоб.
Вот уже битый час девушка говорила, нет, кричала, о том, какой ее друг безмозглый и безответственный. Малфой, редко кому позволявший говорить с собой в таком тоне и такое, молча переносил истерику подруги, сочтя данный момент тем самым редким случаем. Пэнси то срывалась на крик, то переходила на грозный шепот, то принималась ходить из угла в угол и бубнить что-нибудь занудное и нравоучительное. Она редко была такой…эмоциональной, беспокойной, поэтому Драко не знал толком, как правильно вести себя с ней в такое время. Нрав его подруги отличался непредсказуемостью. Девушка могла выкинуть что угодно несмотря на то, что умеет себя контролировать.
– Что? Перестать голосить? Драко, я же не из вредности тебе все это говорю!
– У меня сложилось полностью противоположное мнение, – очень тихо сказал парень.
– Что ты там бубнишь?
– Я все это и так знаю, Пэнси. Думаешь, я бы пошел на необдуманный шаг?
– Иногда даже ты можешь потерять контроль над ситуацией.
– Поверь мне, я все хорошо обдумал и продумал. Все чисто, и не подкопаешься.
– Не переоценивай свои силы!
– Пэнси, – парень недовольно сощурился, порядком устав от предостережений подруги. Девушка, закатив глаза, отвернулась от Малфоя и резко села на стул.
Минуту сменяла минута. Пламя свечи робко трепетало, в углах комнаты затаились черные тени. Девушка сидела спиной к светловолосому юноше, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрела в одну точку. Тот, положив локти на колени и спрятав лицо в ладонях, сидел на кровати и прислушивался к звукам, доносившихся из-за двери.
– Пэнси, – глухо произнес слизеринец.
– Драко, – одновременно с ним сказала девушка.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Паркинсон встала со стула и села на кровать рядом с другом. Лицо ее сразу же посуровело. Девушка пристально взглянула в спокойные серые глаза, в которых отражалось пламя свечи.
– Я хочу, чтобы ты знал, Драко. Я доверяю тебе. Но не доверяю наемникам. Поэтому и считаю твой поступок неразумным. Связаться с наемником, да к тому же еще и с Бенеттом! Где была твоя голова, когда ты принимал решение?
– Не начинай, Пэнс. Я тебе уже все сказал.
– У тебя есть гарантии, что он выполнит свою часть уговора?
– Я видел, как он выглядит.
Девушка изумленно посмотрела на друга.
– Ты что, шутишь? Ты…видел его лицо? И…это все?! Это и есть гарантия?!
– Этого более, чем достаточно. Теперь я смогу его найти, если меня что-то не устроит.
– Да он мог тебя провести, как дошколенка! Это могла быть иллюзия, Оборотное зелье, что угодно! А вдруг он метаморф, Драко? Если он метаморф, что тогда?
– Все? Теперь можешь выдохнуть. Все под контролем.
– Под контролем, говоришь? – раздраженно спросила Пэнси. Чересчур спокойное, даже пассивное выражение на лице друга действовало на нервы. Он не понимает, во что вляпался? Даже пальцы не теребит – не волнуется.
– Да. Ты ведь не считаешь меня идиотом? Хотя что я спрашиваю. По глазам вижу, что считаешь. А ну и зря, скажу я тебе, – парень мягко улыбнулся подруге, которая сверлила его недовольным взглядом.
– Малфой, черт тебя возьми! – взорвалась Пэнси, злясь на спокойствие парня и собственное беспокойство. – Ты не можешь нормально все рассказать? Обязательно нужно вот так улыбаться и заговорщицки смотреть на меня?
– Магический договор, милая.
Несколько секунд девушка продолжала хмуро смотреть на друга, но потом, когда смысл сказанного дошел до нее, она бросила растерянный взгляд на его руки. Осторожно взяв правую ладонь друга, слизеринка посмотрела на внутреннюю сторону запястья. Там красовались две волнистые линии, едва различимые в полумраке комнаты. Малфой вдруг выдернул ладонь из рук подруги.
– В чем дело? – холодно поинтересовалась Паркинсон.
Ответа не последовало.
– Так теперь ты связан с этим Бенеттом договором. Что ж, мне гораздо спокойнее, – язвительно сказала девушка.
– Ты спрашивала про гарантии – я ответил. Кто ж виноват, что тебя ничего не устраивает?
– Почему у тебя две линии? – Пэнси пристально смотрела на него. – Ты что, заключил два договора?
– Можно и так сказать, – равнодушно ответил парень.
– Да что с тобой? С каких пор ты перестал соображать? Заключить одно магическое соглашение с наемником еще куда ни шло, но два! – девушка пыталась прочесть в глазах друга что-нибудь, кроме спокойствия, но безуспешно.
– Так, давай проясним кое-что. Во-первых, я соображаю до сих пор. Во-вторых, я заключаю договоры с кем захочу, когда захочу и сколько захочу. В-третьих, в-двадцать-пятых и в-сто-сорок-восьмых, это только мое дело, как мне добиваться своих целей, – непреклонным тоном заявил Малфой, смотря на подругу решительным взглядом. Девушка, ядовито усмехнувшись, встала с кровати и подошла к двери. Взявшись за медную ручку, Пэнси остановилась и повернула голову чуть в сторону.
– Твои поступки будут только твоими на том свете. А пока ты здесь, твои действия влияют и на других, – сказав это, девушка покинула комнату.
Малфой невидящим взглядом смотрел на дверь. Сокрушенно покачав головой, парень уткнулся носом в подушку и крепко зажмурился.
***
Перед глазами замелькали картины: измученный вид отца, сидящего в сырой темнице и прикованного кандалами к стене, но все еще с гордым и независимым видом на посеревшем лице; мать, бродящая по замку, словно привидение, но не желающая показывать своего подавленного состояния, прикрываясь маской холодности и надменности; сцепленные в рукопожатии ладони Бенетта и его, которые окутывает фиолетовая нить; циничное выражение в глазах Грейнджер в ответ на его попытку оправдаться перед ней; злое лицо Поттера, которому он сказал проверять еду; уходящая из комнаты Пэнси.
Надо что-то делать со своей жизнью. Все катится к чертям.