Что ждет Екатеринбург и его жителей, когда снег начнет таять? Правда ли, что у нас « грязь в душе» и если да, то откуда она там?
Родной город — как любимая одежда. Удобная. Знакомая. Точно вторая кожа, которую даже перестаешь замечать до тех пор, пока что-то с ней не случится. Пока не испачкаешься. И сейчас как раз такой момент, когда есть риск вляпаться. Причем у всех.
Предчувствуя эту беду, я решил подстраховаться. И как минимум, определить, где в центре Екатеринбурга совсем скоро станет невозможно без слез выгуливать модную, нормальную обувь, где тротуары станут полосой препятствий, для преодоления которой нужны резиновые сапоги или галоши.
Свою ревизию-прогулку я начинаю от корпуса УрФУ на проспекте Ленина. В выборе этой точки для старта нет никакого презрения к окраинам города. Нет никакого снобизма, а есть фора для коммунальщиков: уж центр города может быть чистым?
Вот и проверим.
В паре кварталов от Оперного театра до здания администрации города ходить еще можно, если не залезать в снежное крошево автомобильных проездов и парковок. Вот там — мрак. На тротуарах же утрамбованный снег на вид как сало с перцем. Посыпанный реагентом, он слегка подтаял и цепляется за подошвы. Относительно чисто, если конечно, не ступать на обочины. Хотя, как прикажете тогда переходить с одной стороны улицы на другую?
А вот после площади 1905 года тротуары проспекта Ленина наполовину в снегу. Недавняя реконструкция этого участка сыграла с ним злую шутку. Одну часть тротуара отвели для пешеходов, на другой разместили узкую велодорожку, а между ними установили разделительные «отбойники» — урны, скобы велопарковок и дизайнерские скамейки. И зимой стало ясно, что уборочная техника может прочистить только пешеходную зону. А другая, более узкая область тротуара, стала полигоном для снежных куч. Потенциальной угрозой для обуви горожан, стоит погоде только сменить минус на плюс.
Но пока (успевайте!) пройти по проспекту Ленина не запачкавшись, еще можно. Чего нельзя сказать про улицу Малышева.
Улица Малышева сегодня, по крайне мере пешеходная ее часть от Московской до Красноармейской, — это уже область рискового прямохождения. Реагента насыпали щедро, от чего, кажется, стало еще более скользко. И это при том, что вдоль ограды, разделяющей тротуар и проезжую часть, лежат, собирая дорожную копоть, снеговые торосы. Как бомба замедленного действия.
На перекрестке улиц Малышева и Вайнера, возле бара «Американка», где летом тусили иностранные болельщики, сейчас инсталляция отчаянного оптимизма. Это скамейка с надписью «Хорошего дня», которую сначала завали снегом, а потом выкопали из кучи таким образом, что освободившееся пространство вокруг нее стало напоминать окоп.
Окоп — не случайная ассоциация. Жизнь в Екатеринбурге в межсезонье напоминает какую-то войну с окружающей средой. И даже чиновники, рапортуя об уборке улиц после снегопада в своих официальных пресс-релизах, легко скатываются на милитаристскую риторику. Оцените примеры: «Коммунальщики Екатеринбурга отражают атаку снега в усиленном режиме», «Снег отброшен: пока город спал, коммунальщики вели сражение с натиском стихии».
Каковы же будут рапорты с фронта войны с уличной грязью? С этой мыслью топаю дальше. И понимаю, почему для прохожих Екатеринбурга быть хмурым и сосредоточенным — это норма. Не до веселья и легкости, когда нужно следить, как и куда ступить. Когда мы не прогуливаемся (да что вы, это роскошь!), а преодолеваем расстояние от одной точки до другой. В эпоху распутицы у нас комфортно только людям, которых метко описал Антон Чехов, когда побывал на Урале: «Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик».
Остальным же в городе ходит сложно. Факт, испытанный на себе.
Вспоминаю ставшую мемом фразу бывшего градоначальника Евгения Ройзмана, которую он написал в западе одной интернет-баталии: «Грязь у тебя в душе». Топая по когда-то утоптанному неубранному, а теперь взмыленному со состояния селедочного спреда снегу, думаю:
— Пусть так. Грязь у меня в душе. Но — что дальше? Какова область применения этой максимы? Как стать чище?
Поскальзываюсь, но, крутанувшись на пятке (ах, этот взмах руками!), сохраняю равновесие. Взгляд в этот миг выхватывает из куска городского пространства памятник Малышеву. Он точно слышит мой немой спич про «грязь в душе, но что дальше». Уральский каменный гость как будто кивает через плечо, на соседний квартал. Там, где улица Карла Маркса. Она тоже явно не убрана, но бородатый философ именем своим напоминает важное: «Бытие определяет сознание».
То есть если у нас у всех (а у меня уж точно) «грязь в душе», то она явно не возникла сама, как жизнь на дне океанов миллиарды лет назад. Грязь в душу занесли с газонов и тротуаров. Наверняка.
Теория разбитых окон в действии. Человек (вполне себе среднестатистический приличный, например, я) выходит из дому. А через пару десятков шагов настроение его портится прямо пропорционально тому, как гваздаются в грязи его сапоги-ботинки-кроссовки.
Когда мы вживаемся в хтонический трэш и коммунальный ужас, который поглотил городское пространство, насущной проблемой встает вопрос: как к этому относиться? Первая реакция — раздражение, переходящее в гнев: «Я не создан для этой среды!» И эта эмоция тяжела, поэтому удобнее заменить ее смирением: «Екатеринбург никогда-никогда не был чистым, что же поделать». А тут уже пару шагов до выученной беспомощности. До того, что станет приемлемой мысль: «Если я сейчас брошу мусор мимо урны, улица грязнее не станет, поэтому — почему нет»?
Если вы пройдетесь по улице Малышева от Московской до Красноармейской, то поймете: все так и есть. И те горожане, которые прятали пустую, ставшую мусором, тару в сугробы, занимающие половину тротуара, не плохие. Возможно, они очень даже приличные. Просто — «грязь в душе», которая от того, что «среда заела».
Поэтому гневайтесь, друзья! И если в вашем дворе, на вашем ежедневном пути из дома на работу, не убрали снег — ищите виноватого. И заставляйте его исправить ошибку. Ведь неубранные кучи снега при первой же оттепели (а погодные условия, что метель, что резкое потепление, для наших коммунальщиков — это всегда неожиданность) сразу же поплывут, превращаясь в грязь. Ту самую гадкую субстанцию, справиться с которой практически невозможно.
Хотя, конечно, проще не замечать грязь, а смотреть на звезды. Правда, небо в центре Екатеринбурга засвечено. И вместо звезд-жемчужин (ведь их зачем-то зажигают) — огни «Высоцкого», который своей громадой заставляет вспомнить стихи:
Полунебоскребы
лесами поднял,
чтоб в электричестве
мыть вечера,
а рядом -
гриб,
дыра,
преисподняя,
как будто
у города
нету
«сегодня»,
а только -
«завтра»
и «вчера».
Владимир Маяковский написал эти строки 91 год назад — после того, как погостил в Свердловске. Ведь как в воду глядел! Уж напророчил так напророчил. Точно проклял.
Вот потеплеет и под ногами горожан разверзнется «дыра, преисподняя» из жидкой и липкой грязи. Такая же, как была год, десять, пятьдесят, сто лет назад. И всем нам останется ждать лета и зноя, который традиционно подсушит весеннее месиво. И тогда я спрошу: «Люди, не подскажете, где купить респиратор? А то дышать нечем!»
ИСТОРИЯ ЕКАТЕРИНБУРГСКОЙ ГРЯЗИ
ГРЯЗНАЯ ИСТОРИЯ
Современные легенды о екатеринбургской грязи в фактах, событиях и лицах. Часть I.
ГРЯЗНЫЕ СОВЕТСКИЕ ТРАДИЦИИ
Как Аркадий Чернецкий победил «гомерическую пыль» и на время остановил грязевые потоки. Часть II.
ГРЯЗНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ЕКАТЕРИНБУРГА
Критикующий Садальский, Ройзман, рождающий мем #грязьвдуше, и Евгений Липович, лучший борец за чистоту в истории города — герои современной борьбы с пылью и грязью. Часть III.