Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10 повести "Неделя в августе" в нашем журнале.
Автор: Полина Люро
Дома, посмотрев на себя в зеркало в прихожей, мы с подругой не знали, плакать нам или смеяться. Я, скрюченная, как старушка держалась за спину, джинсы были порваны и так испачканы землёй, что я засомневалась, справятся ли с ними хвалёные стиральные порошки. Маруся выглядела не лучше: оборванка, в драном платьице, разукрашенная синяками, и волосами, причёсанными на манер «я упала с самосвала, тормозила головой». Родные мамы узнали бы нас с трудом…
Не сговариваясь, мы сказали почти одновременно: «Срочно мыться!» И только приняв душ во дворе и переодевшись во всё чистое, мы развалились на наших кроватях, блаженствуя и расслабляясь.
А на улице уже ничто не напоминало об утреннем ливне. Солнышко разогнало ненастные тучи и нагрело воздух так, что впору было снова отправляться на «пляж». Только сил не было. Я чувствовала себя ужасно виноватой перед Марусей и поэтому, встала и начала её лечить: достала из аптечки мазь от ушибов и перемазала подругу «от души», пока она не начала брыкаться и посылать меня... Себя я тоже не забыла и с Марусиной помощью налепила на спину перцовый пластырь.
Ясно было, что с такими «украшениями» на «пляже» мы показаться не можем. Да и вообще, на улице «светиться» было опасно, во избежание сплетен. Прогулку с Диди пришлось сократить до минимума, чем она осталась очень недовольна. Поэтому я разрешила собаке побегать во дворе, чем та воспользовалась сполна: понюхав землю, по нашим следам быстро нашла подкоп в сарае, и под мои бесполезные крики «нельзя», расширила и так большую дыру и исчезла в ней.
К счастью, перед тем как покинуть сарай, Маруся догадалась поставить доски, закрывающие подпол, на место. Только поэтому, открыв дверь, я относительно легко, если можно так сказать о страдалице с больной спиной, выгнала Диди наружу и вернула проказницу домой. Страшно подумать, что бы было, вздумай собака спрыгнуть в открытый подпол и устроить там себе «экскурсию» по подземелью.
Ругая на чём свет непослушную собаку, которая, впрочем, приняла мою критику абсолютно равнодушно, я вернулась к Марусе. Та сидела на кровати с грустным видом и смотрела в ноутбук.
― Ну, как погуляли? ― усталым голосом спросила она.
― Нормально, ― буркнула я в ответ.
Мы молчали. Я прекрасно понимала, что из-за моей глупости с погребом все наши планы на сегодня рухнули. А ведь мы собирались пройти по деревне, узнать, где остановился наш «незнакомец-рыбак», заглянуть к вездесущей бабе Мане. Была ведь мысль, попросить бензин для машины, кстати, купленная мной водка могла этому хорошо поспособствовать. А потом поехали бы в Москву, в жару, в духоту и толчею московских улиц. А Маруся? Ей досталось не меньше моего, вдруг она соберётся и уедет, оставит меня одну? И поделом мне, дурынде …
― О чём задумалась, Марусь? ― осторожно спросила я.
― Ни о чём, ― прозвучал лаконичный ответ, в переводе с Марусиного означавший «не приставай, не до тебя».
Но я не теряла надежды расшевелить подругу.
― А знаешь, есть кое-что, о чём я тебе не рассказала, ― произнесла я как можно более таинственным голосом.
― Да ну? Может и не надо рассказывать, а? Мне в неведении как-то спокойнее, ― отшила меня подруга.
― Правда, что ли? И про укол у тебя на шее знать не хочешь?
― Будет врать-то, какой ещё укол? ― тут же встрепенулась она.
― Ага, зацепило! ― мысленно обрадовалась я, а вслух сказала:
«Тот самый, что появился у тебя на шее, как только ты проводила «незнакомца»! Помнишь? Ты тогда зашла в комнату и быстро уснула, я даже подумала, что ты «того» …
― Что «того»? ― в голосе Маруси был неприкрытый испуг.
― Ну, что ты потеряла сознание, ― не очень убедительно соврала я.
―Та-ак! ― послышались угрожающие нотки, ― не ври мне …
Пришлось рассказать всё, что я помнила о том случае, и о своих страхах и сомнениях тоже. Маруся выслушала всё, поджав губы.
― Почему раньше мне не рассказала? Если твои подозрения верны, то это очень серьёзно. Это же покушение на жизнь, ты понимаешь?
― Понимаю, ― не очень уверенным голосом промямлила я.
― Ничего, ты, Мишель, не понимаешь. Иначе давно бы мне всё выложила! А тебя больше моей жизни пропажа продуктов беспокоит. Тоже мне, подруга…
― Ну вот опять я для неё ― Мишель, значит, злится, ― заволновалась я.
Чтобы реабилитировать себя в глазах подруги, решила поразить её глубиной своих размышлений.
― А знаешь, Маруся, кражу продуктов я практически раскрыла. Это наверняка один из заезжих бомжей промышляет. Они тут каждую весну-лето появляются и берут всё, что плохо лежит. Может он из тех ребят, с которыми я в детстве играла. Про секретный лаз в сарай он мог помнить, зашёл поживиться каким-нибудь инструментом и нашёл там проход через подпол прямо к нам на кухню. Логично?
― Логично, ― процедила сквозь зубы Маруся, даже не повернувшись в мою сторону.
Значит, не помогло; она продолжала на меня сердиться.
― А ещё, твой бомж ― оборотень, превращается в большого и черного хм…волка! Точно, волка. Таскает из холодильника открытые пакеты молока не проливая их, и старые макароны и при этом не оставляет никаких следов. Ни грязных, ни мокрых даже во время сильного ливня! Логично? ― её ехидный голос заставил меня покраснеть.
― Ну, знаешь, Маруська! Тебе бы лишь поиздеваться надо мной, злая ты!
― Это я-то, злая? ― взвилась Маруся, показывая на свои синяки.
Этого я не выдержала и выскочила из комнаты, глотая слёзы. Попросила же прощения, и не один раз! Сколько можно меня мучить? Выйдя из дома, я бесцельно бродила по двору, пиная ногами всё, что попадалась на глаза. Но дойдя до сарая, просто остолбенела. Большой чёрный хвост торчал из подкопа, одно мгновение и, он полностью исчез в сарае.
Что делать ― звать Марусю? Но она на меня так злится, ни за что не поверит. Раз так ― буду действовать сама. Я вбежала в дом, чуть не сбила подругу, вышедшую из спальни, и бросилась под компьютерный стол за топором. К счастью, он был на месте. Издав победный клич, схватила топор, перепугав Марусю до полусмерти, и выскочила на улицу.
Дверь в сарай была не заперта. Как вихрь я влетела внутрь, совершенно забыв, что ещё недавно не могла разогнуть спины. Там уже, конечно, никого не было. Ворюга, видимо, обнаружив, что проход в подпол закрыт, успел ретироваться, пока я бегала за топором. Раздосадованная неудачей, вышла из сарая, так хлопнув дверью, что она с размаха ударила меня по больной спине. Я заохала и опять согнулась. И только тут заметила Марусю, стоявшую на крыльце дома с открытым ртом.
А это значит, что она видела нашего «вора», убегающего из сарая.
― Ну что, убедилась, что мне не померещилось? ― ели сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, сказала я.
Маруся молча кивнула в ответ. А, потом, глядя на топор в моей руке, спросила: «Ты же, вроде, любишь собак?»
― Конечно, люблю.
― И серьёзно, собиралась прибить топором беднягу-лабрадора?
― Что?
― Именно так, ― скрестив руки на груди, с насмешкой сказала Маруся. ― Я, в отличие от тебя, в собаках не разбираюсь, но уж лабрадора узнать способна! Эту породу я знаю хорошо. У двоюродного братца есть такой пёс. Чудная собака, такая умница, единственная, которую я могу спокойно переносить. Ну и Диди, конечно, к ней я тоже привязалась, хоть это и неправильно. Она ведь чужая. Кто-то сей час плачет о ней …
― Перестань! Я тоже об этом думаю. Если бы у меня собака пропала, расклеила бы объявления, и в интернете тоже…
― Интернет я сразу проверила, в тот же день, когда мы Диди нашли. Тут, Миш, ты права, похоже, нашу «находку» никто не ищет.
― Или с её хозяином что-то случилось, не дай бог…
― И не говори, Мишка, страшно подумать…
Итак, я снова не Мишель, а Мишка. Значит, Маруся на меня не сердится. Отлично! В это время на крыльце появилась Диди, словно почувствовала, что о ней говорят. Она понюхала воздух и снова нацелилась сбежать к сараю, но Маруся успела её перехватить.
― Значит, ты видела, куда побежал наш воришка? ― вернула я разговор к прежней теме.
― Через забор и огородами к заброшенному дому. Наверное, там и обосновался. Потерялся, наверное, бедняжка. Вот теперь по деревне и носится, пока кто-нибудь жестокий, ― она выразительно посмотрела в мою сторону, ― не прибьёт топором…
― Марусь, опять начинаешь? ― покраснела я и положила топор на землю.
―Да шучу я. Пошли домой, что ли…
После обеда мы устроили генеральную уборку, закопали лаз под сараем, а после вечерней прогулки с Диди, не сговариваясь, оставили для лабрадора часть колбасы и хлеба возле сарая.
Поздно вечером мы ещё немного поговорили о лабрадоре и я, поколебавшись, предложила Марусе завтра с утра сходить к заброшенному дому и посмотреть, там ли потерянная собака. Маруся с таким негодованием посмотрела на меня, что я пожалела о своём предложении.
― Знаешь, что, Мишенька, ― в голосе подруги было столько горечи и обиды, что я поневоле втянула голову в плечи, ожидая от неё очередную взбучку, ― больше я ни на какие твои уговоры и глупые предложения не поддамся. Сама можешь делать, что душе угодно. Но меня в свои авантюры не втягивай. Я уже хлебнула «приключений» с головой.
― Ладно, я тебе просто так сказала, что ты разошлась! Занимайся своими делами, а мы с Диди завтра к тому дому прогуляемся.
― Только ты, Миш, не рассчитывай, что я побегу тебя выручать, когда опять во что-нибудь влипнешь!
― Не влипну, ― обиделась я, и вспомнила, как преодолела свой страх перед темнотой, чтобы спасти её из подпола. Отвернувшись лицом к стене, я представляла, как пойду одна в заброшенный дом, и чем больше об этом думала, тем меньше мне хотелось туда идти.
«Опять Маруська окажется права, но всё равно пойду, назло ей. Тем более буду не одна, а с Диди. Хотя защитник из неё, прямо скажем, никакой», ― с этими грустными мыслями я и заснула.
Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.