Я ещё не успела окунуть воображаемое перо в воображаемую чернильницу, как уже получила угрозу разобраться.
«Мышцами играли» премилые на вид женщины. В качестве аргумента они ссылались на незаконность вмешательства в личную жизнь. Памятуя шекспировское «Весь мир - театр», и соглашаясь, что личная жизнь имеет право таковой и оставаться, рассказываю историю в формате пьесы.
Действующие лица
Мать, она же мать единственной дочери,
Дочь, она же единственная дочь своей матери и сама мама двух сыновей,
Генеральный Директор, работодатель Дочери,
Крёстная, друг семьи Матери и Дочери, сочувствует последней.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Четырёхкомнатная квартира. Мать, ещё достаточно молодая женщина, полна сил, рассуждает вслух.
Мать.Зачем мне одной эти хоромы. Да и Дочь с Зятем планируют своё дело начать. Просят помочь деньгами. Действительно пусть эту квартиру продают, а мне купят «двушку» - для одной-то в самый раз. Разницу заберут себе, им как раз хватит.
Генеральный Директор (выходит на край сцены, презрительно смотрит на Мать). Да она не ради дочки старается. Просто не хочет платить за большую квартиру, вот и решила продать и переехать к дочери в трёхкомнатную, чтобы поудобнее на шею им сесть.
Крёстная (выходит на противоположный край сцены). Квартиру она продала, дети ей купили «трёшку», но там какая-то история получилась запутанная: из тюрьмы вернулся бывший хозяин квартиры и сделку суд признал незаконной. А что стало с деньгами, вернули или нет, не знаю.
Дочь (голос по телефону). Я не буду ничего комментировать, пока идёт очередной суд.
Автор. У Дочери в этой пьесе главная роль и всего одна реплика. Услышать её версию, почему мать осталась без жилья, будучи владелицей 4-комнатной квартиры, не получилось. Но есть ещё жест и поступки. Она предпочла остаться за кулисами и не выходить под свет рампы. Может не слишком-то уверена в собственной позиции и не готова её защищать?
Мать (из глубины сцены). Мы в тот день с младшим внуком, он ещё в садик ходил, ехали из больницы: навещали старшего. И вдруг я поняла, что ничего не вижу! Кое-как добрались до дому: благо цифры внук уже знал и в свой трамвай сели и на своей остановке вышли.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Мать в больничной палате. Звучит короткая реплика Врача: «Инсульт».
Мать. Что было в больнице, помню смутно. Полгода почти там провела. Из больницы Дочь забрала меня домой, в свою «трёшку», где я и жила после продажи моей квартиры.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Трёхкомнатная квартира Дочери. Зятя не видно. Дочь пакует вещи, видно съезжает насовсем. Уходит - стук входной двери. Мать остаётся одна.
Мать. Сказала: раз не уходишь ты, уйду я. И не вернусь, пока квартиру не освободишь. А куда мне идти?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Зал судебных заседаний. Судья оглашает решение по гражданскому иску Дочери к Матери. Мать должна освободить трёхкомнатную квартиру, которая принадлежит её внукам, а сама переехать в комнату в общежитии, купленную для Матери, но оформленную на Дочь.
Мать. Теперь я даже нигде не прописана. По сути – бомж со второй группой инвалидности. Ючусь в тринадцати квадратных метрах на 8 этаже на птичьих правах. Ни внуки, ни единственная дочь меня не навещают. Только социальный работник.
Автор (выходя). Безусловно, пьеса могла бы быть богаче на реплики, с привкусом скандальности, взаимными обвинениями и даже драками - всеми атрибутами зрительского успеха. Если бы действие происходило на подмостках, это было бы оправдано кассовыми сборами. Но наша пьеса разыгралась в жизни и оттого трагична, даже превратившись в фарс.
ЗАНАВЕС