1 частьhttps://zen.yandex.ru/media/id/5dade2343639e600af7a5d86/uznik-zamka-chufutkale-chast-1-put-k-gorlatoi-shapke-5e452917ed9e3c373ebf59b4
3 часть https://zen.yandex.ru/media/id/5dade2343639e600af7a5d86/21-god-v-krymskom-plenu-uznik-zamka-chufutkale-5e47663e6e1cd54e7a5c9001
В Москве его ждала царская милость: 21 мая 1653 г., Шереметев прямо из стольников был пожалован в бояре. Стать в тридцать с небольшим боярином - это редкостная фортуна. Причиной тому был дефицит энергичных, грамотных администраторов. Россия переживала эпоху реформ и активного продвижения на западных рубежах и всюду нужны были "царёвы люди".
Алексей Михайлович готовился отвоёвывать Смоленск и забирать под крыло Малую Русь, поэтому его беспокоила безопасность южных рубежей страны, которым угрожали крымские татары. Василию Борисовичу доверили защиту белгородской засечной линии и намекнули на возможное военное приключение в приднепровских степях. Опять наступила пауза. Пришлось крепить боеготовность немногочисленных стрельцов и казаков, приручать к несению службы калмыков и ждать.
*****
Калитка, ведущая во двор кенассы, отворилась и боярина пригласили войти. Василий Борисович вошёл один, поскольку вооружённые люди в храм не допускались. Двор был достаточно велик, учитывая стеснённые условия крепости. Кенасса представляла собой огромную каменную избу без архитектурных излишеств. Единственным её украшением было резное крытое крыльцо с мраморной скамьёй.
Там его ожидал Наместник - старец высокого роста, величавого вида, в костюме настоящего Мельхиседека. Он был одет в длинный хитон, на голове его была белая круглая шапка с широким бархатным околышем, фиолетового цвета, что-то среднее между чалмою и митрой библейских первосвященников.
Опираясь на посох, он твердыми шагами приблизился к пленнику и приветствовал его на чистом русском языке: "Светлый день тебе, Боярин!" Измученный долгим сидением в каменной яме, Шереметев учтиво промолвил: "Гой еси!" Даже в жалком положении пленника, он казался человеком необыкновенным, располагающим к разговору.
*****
Такая особенность помогла ему при первой встрече с Хмельницким. Высокорослый, могучий Богдан испытывал пренебрежение ко всем кто физически был его слабее.
Шереметев не был великаном, но обладал превосходной статью и красотой. Когда они повстречались, то вспыльчивый гетьман, увидев необычного боярина, разулыбался и принял того с большим доверием.
Это помогло их общему успеху в январе 1655 года в битве на Дрожи поле. Тогда казалось, что неожиданный союз поляков и татар изменит ситуацию в войне и возродит Речь Посполиту. Шереметев с Хмельницким угрозу осознавали, но действовали смело и слаженно. Русские и казацкие полки построили укрепление из повозок (табор) и доблестно отбивались в течение четырех дней, несмотря на ледяной дождь и ветер. Поляки и крымцы неоднократно врывались в табор, но каждый раз вытеснялись по напором рукопашной схватки. В конце концов, русско-казацкая армия сумела прорваться к Белой Церкви, где стояло войско под командованием воеводы Федора Бутурлина. Пришлось изрядно потрёпанным полякам и татарам отступить, а затем и возвратиться по домам, поскольку зимовать в голой степи было гиблым делом.
С Богданом было непросто, но надёжно. Гетьман в пылу политических и военных разборок мог наговорить разного, но что-то решив, слов на ветер не бросал. Шереметев сумел подладиться под импульсивный, вспыльчивый характер казака. Боярин не обрывал его гневливых тирад в адрес неуклюжей политики царских чиновников, а выслушав - объяснялся и искал слова для примирения. Равное, уважительное отношение царского родича к казацкому шляхтичу льстило Хмельницкому и делало того податливым.
Доверительные отношения Шереметева с малороссами не понравились ближним боярам, которые смогли убедить царя в том, что молодой воевода своевольничал и пренебрегал государевыми интересами в угоду казакам. Алексей Михайлович поддался на уговоры и подверг недавнего триумфатора опале, отправив того в коломенскую вотчину. Прозвучавшие медные трубы умолкли под ушатом ледяной воды.
Хмельницкий боевого товарища не забыл, писал письма, в которых называл воеводу другом и сожалел, что того нет рядом. В своём окружении гетьман часто говорил о Шереметеве, как о защитнике казацких интересов. После смерти Богдана промосковские полковники направили Царю челобитную, в которой просили вернуть воеводу Василия Борисовича "для успокоения междоусобия в Малороссийских городах".
Но к тому времени Царь простил героя и не отпускал его от себя, поскольку опытные воины были нужны в делах шведской кампании. Зря Алексей Михайлович это делал. Отсутствие в Малороссии своих людей предопределило старшинскую свару за гетьманскую булаву. Выиграл коварный войсковой писарь Иван Выговский, который возобновил торг с поляками за почётную капитуляцию в ущерб русским интересам.
*****
“Милостью Аллаха - хан Мурад Гирей повелел мне переговорить с тобой, боярин! Да будет тебе известно, что армия Великого Султана вышвырнула неверных московитов за пределы Днепра и твой несчастный государь запросил мира. Московские послы уже месяц живут в караван-сарае, ожидая решения Хана. Неразумные царские рабы не могут понять своего несчастного положения и просят невозможного. Хан повелевает тебе растолковать гяурам, что его гостеприимство имеет границы. Неблагодарные собаки получат по заслугам, а их самонадеянный господин будет, как трусливый шакал, искать убежище в степях за Итилью.”
Слушая "официальное заявление" Агмет-аги, Шереметев понимал, что вытащили его из ямы не случайно и "мир" для басурман нужен позарез. Пробыв в Крыму 20 лет, Василий Борисович хорошо представлял внутреннюю кухню местной политики. Грозные Гиреи, лишь из Москвы казались вольными и неукротимыми повелителями причерноморских степей. На самом деле, каждый свой шаг любой хан сверял с политикой Стамбула. Попытки своевольничать заканчивались либо шёлковым шнурком, либо ссылкой в турецкую глубинку. Хотя последнее нужно было еще заслужить.
*****
Бунт Богдана Хмельницкого разворошил "медвежий угол" Европы и втянул туда политические интересы Блистательной Порты. Турки поначалу сами в пекло не лезли, зато обязали крымчаков помогать гетьману. Эта "почётная" обязанность стала роковой для ханства. Никакие трофеи не могли компенсировать многотысячных потерь бесшабашных татар. За 30 лет постоянных войн их селения обезлюдели, хозяйства пришли в упадок. Зато на "священной войне" с неверными наживались крымские иноверцы: греки, армяне, иудеи и даже славяне, коих было немало. Поскольку ханство нуждалось в мастеровитых людях, то часть полонённых русских людей оставалась в Крыму. Татары быстро смекнули, что искусного труда от раба ожидать не приходится поэтому дарили некоторым счастливчикам свободу. Со временем в Бахчисарае возникло поселение русских мастеров, которые прижились, обросли семьями и почти не вспоминали Родину.
Но судьба их была незавидною: татары за людей не считали, а свои не уважали за прислужничество исконным врагам. Показательным стал случай с "русскими христианами" после набега запорожцев. Атаман Сирко, никого особо не спрашивая, увёл почти 10000 соотечественников из басурманской неволи.
Однако, в дороге запорожец с удивлением узнал, что не все им спасённые довольны переменой судьбы. Сирко отпустил желающих (свыше 3000 человек) обратно в Крым, но велел запорожцам догнать их и перебить всех до последнего. Затем лично убедясь в исполнении приказа, он промолвил над их трупами следующие слова: "простите нас, братья, да лучше спите здесь до страшного суда Господня, чем было вам между басурманами размножаться на наши головы христианские молодецкие, да на свою вечную погибель, без крещения".
*****
Раздумья Шереметева были прерваны очередной тирадой карайского бия: "Тебе, боярин, предоставился шанс оправдать доверие Великого Хана и заслужить возвращение домой. Ты же хочешь вернуться домой, старик?"
Василий Борисович промолчал, тогда ханский чиновник продолжил:"Растолкуй своим одноземцам, что в их жалком положении не торгуются. Худой мир лучше доброй войны. Ты-то это понял?"
*****
Да, в жизни Шереметева войны было много. Не успели усмирить шведов, как поляки расправили крылья, казаки взбунтовались, татары пошли в набеги...
Двойная игра казацкого гетьмана Ивана Выговского закончилась. Двуликий Янус сделал выбор в пользу Яна Казимира. Чтобы спасти ситуацию Шереметева "в пожарном порядке" назначили воеводой Киева. Город почти сразу был осаждён 20-тысячным войском Данилы Выговского.
В двухдневном сражении брат гетьмана был разбит. Василий Борисович не стал изничтожать пленных казаков, отпустив их под честное слово. Благородство воеводы оценили и свои и чужие. Царь назвал его "благонадежным архистратигом", а поляки видели в нём "полководца искусного и испытанной храбрости".
Рыцарство Шереметева ответную реакцию у врагов не вызвало. Братья Выговские через пару месяцев вновь штурмовали киевские стены. Но и на этот раз их предприятие провалилось.
Проигранные битвы для Ивана Выговского обернулись политическим фиаско. В 1659 году Переяславская Рада вновь избрала гетьманом войска Юрия Хмельницкого (младшего сына Богдана), который присягнул на верность Московскому Царю.
Про Юрия можно было сказать: "На безрыбье и рак - рыба". Слабая стать и невнятная речь выдавали в нём случайного в политике человека. Однако, славное имя отца не позволяло ему уйти в тень. Молодой человек мечтал о тиши монастыря, а его превратили в знаменосца малорусской громады.
Отношения Шереметева с Богдановым наследником сразу не заладились. Воевода-красавец, умник и герой физически и нравственно подавлял Юрия и тот старался держаться от Киева подальше. Общались письмами, в которых гетьман клялся в верности, просил денег и путано рассуждал о политике. Василий Борисович читал послания, усмехался и с раздражением думал: "Ему бы гусей пасти!". Знал бы он, как жестоко ошибался в оценке этого ничтожного, но себялюбивого малоросса.
Юрий, утвердившись в гетьманском звании, продолжил излюбленную политику предшественников, заключённую в поговорке: "ласкове теля двух маток сосет". Ластиться он стал ко всем подряд: и к польскому королю, и к турецкому султану, и даже к молдавскому господарю. Всем обещал с три короба и просил, просил, просил...
*****
"В общем, так, боярин, ты эту войну начал - тебе самое время её закончить. Пора твоему царю забыть о мечтах отца и навсегда успокоиться в своей берлоге. Там ему дел хватит!", - Агмет-ага продолжал сыпать соль на старые раны.
*****
В 1660 году Шереметев получил указ Царя идти в глубь Польши вместе с казаками Юрия Хмельницкого. Они договорились встретиться под Меджибожем (современная Хмельницкая область). Оттуда союзники должны были двинуться на Львов, где располагалась ставка польского короля Яна Казимира.
Василий Борисович располагал сильной, хорошо вооруженной армией (всего 15 000 русских воинов и 20 000 козаков наказного гетмана Тимофея Цецюры), в которой были и солдатские полки, обученные немцами и шотландцами на европейский манер, и закованные в броню рейтары – достойные противники польской панцирной конницы, и, конечно же, русские стрельцы, в то время известные и мужеством, и боеспособностью. Поляки высоко оценивали боеспособность этого войска: "Вообще войско было хорошо выправлено и обучено, то были не новобранцы, а почти ветераны".
Шереметев, окрылённый мощью своих солдат, самоуверенно пообещал привести короля в серебряных кандалах. Эх "не говори гоп, пока не перепрыгнешь!"
Наступление августа-сентября 1660-го было спланировано не слишком удачно. Шереметев не успел воспользоваться благоприятной для него обстановкой на Волыни и в Галиции, когда поляки и татары еще не успели сконцентрировать там свои войска. В поход выступили, когда на помощь оборонявшим Галицию войскам Станислава Потоцкого пришел Ежи Любомирский. Теперь вместо одной армии Шереметеву противостояли две. Но страшнее было другое: на Волыни появилась огромная татарская орда, на этот раз – союзная полякам. Татар должен был сдерживать Юрий Хмельницкий, но его войско татар упустило.
У армии Шереметева и приданных ему казаков Цецюры были два недостатка, которые оказались весомее всех боевых достоинств.
Во-первых, у них не было разведки. Шереметев не подозревал ни о прибытии армии Любомирского, ни о татарах – отсюда и его уверенность в успехе похода, на который не хватало сил. Зато противник знал всё о передвижениях армии Шереметева. Разведку полякам наладил Иван Выговский.
Во-вторых, союз русских с Войском Запорожским оказался ненадежен. Собственно, эта ненадежность была русским хорошо известна: "Нельзя полагаться на верность казаков, которые весьма легко передаются в ту или другую сторону. К кому только из государей ни обращались они, каждый раз вероломно нарушая данную присягу", – говорил на военном совете воевода князь Григорий Козловский. Он благоразумно предлагал отказаться от наступления на Львов и подготовиться к обороне Киева, укрепить гарнизоны других городов и встретить неприятельское войско на заранее подготовленных позициях. Но Шереметев, прежде не знавший поражений, уверенно повел свою армию на запад.
*****
"Послушай, Ага, я тебе вот, что скажу. Все мы на этом свете - гости. Нам по силам одерживать победы и переживать поражения, но никому из смертных не дано жить и решать за внуков. Ты мудрый человек и должен понимать, что прекратить эту войну нельзя, поскольку, то, что для вас тимар - для нас "колыбель земли Русской",- ответная речь измученного заточением, но несломленного старика, произвела на карая большое впечатление. Он понял, что этот человек по прежнему готов сражаться, даже в том случае, если нет шансов на успех. Привычка- вторая натура!
*****
4 (16) сентября под местечком Любар на Волыни произошло первое сражение "Шереметевской войны". Русско-козацкое войско вступило в бой с огромной вражеской армией.
"И бой у нас с ними был весь день, и на том бою ляхов и татар многих побили. И на тех полях стали мы и наказный гетман обозом, а салтаны и гетманы стали обозом своим от нас неподалеку и билися с нами безпрестанно", – сообщал в своем донесении государю Василий Шереметев. Русские и козаки, столкнувшись с противником, превосходившим их более чем вдвое, перешли к обороне. Поляки раз за разом штурмовали лагерь Шереметева. В том сражении отличился генеральный хорунжий Ян Собеский, будущий король, будущий спаситель Вены и всей Центральной Европы. Многочисленная татарская конница блокировала войско Шереметева. Оборонительное сражение превратилось в осаду.
Ратники начали голодать, кони – падать от бескормицы. Шереметев тщетно ждал помощи от войск Юрия Хмельницкого. Татары принялись жечь окрестные рощи и стога сена, чтобы лишить русскую конницу корма, а ратников – хвороста и дров. После десяти дней боев Шереметев принял единственно правильное решение: пробиваться на восток, навстречу Хмельницкому, чей лагерь находился неподалеку от местечка Слободищи.
Русские и козаки связали телеги и повозки цепями, образовав огромный квадрат, поставили на них пушки, между рядами повозок разместили пехоту и конницу и начали медленно отступать. Часть пути пришлось проделать через лес. Ратники, взяв в руки топоры, прорубали дорогу войску, пока остальные отбивали всё новые атаки врага. "Москаль убегает от нас не по-заячьи, а по-волчьи, оскаливши зубы", – говорил Ежи Любомирский, фактически взявший на себя командование польско-татарским войском.
Наконец войско Шереметева достигло местечка Чуднов, всего в трех милях от войска Юрия Хмельницкого. Построили новый укрепленный лагерь.
Любомирский оставил половину армии блокировать русских, а сам с польской кавалерией и половиной татарской орды выступил против Хмельницкого. Гетман Войска Запорожского располагал по крайней мере 30 000 козаками. Если бы природа наградила Юрия Богдановича хотя бы частью полководческого дарования и политической мудрости своего отца, он мог бы разгромить Любомирского и ударить по татарам и полякам, осаждавшим Шереметева и Цецюру. Тогда война окончилась бы разгромом Речи Посполитой и Крымского ханства.
27 сентября Любомирский атаковал козаков Хмельницкого, но не сумел их разбить. Судьба кампании еще не была решена. В тылу у Любомирского теперь стоял Шереметев, готовый в любой момент пойти в наступление. И он перешел в наступление. Потоцкий, блокировавший русский лагерь, дважды бросал в атаку гусар, и дважды гусар отбили с потерями. Татары осыпали русских и козаков тысячами стрел. Но русские шли вперед, не считаясь с потерями.
Однако в решающий момент, когда поляки нанесли новый контрудар, козацкие полки не выдержали натиска и бежали, бросив обоз. Шереметев вынужден был отступить к лесу. Всю ночь его воины не спали, окапывались, строили новый лагерь, на этот раз – последний.
Казаки стали слабым звеном в шереметевской обороне. Почему? Скорее всего сказалась их вековая привычка служить тому, кто богаче и сильнее.
Первым русских предал Юрий Хмельницкий. Пока войско Шереметева сражалось и погибало, Юрий Богданович и его старшины заключили сепаратный Слободищенский договор. Договор, вообще-то Гетманщине невыгодный, но избавлявший её от необходимости продолжать войну.
Теперь судьба русского войска была решена. Цецюра вместе с козаками по условному знаку покинул лагерь Шереметева и перешел на сторону поляков. Однако этот переход оказался для козаков чрезвычайно несчастливым. Татары, не знавшие о договоре, увидев, что козаки покинули укрепленный лагерь, принялись хватать и убивать их. Цецюра с частью своих людей успел добраться до польского лагеря, но многие козаки были убиты или захвачены татарами в плен. Некоторые повернули назад в лагерь Шереметева.
Безвольный Хмельницкий превратился в польскую марионетку и стал посредником в переговорах о капитуляции. Но гордый русский боярин отвечал: "…умираю сам и со всеми ратными людьми, а знамен царских не отдам".
У русских давно уже не было другой пищи, кроме мяса павших лошадей. Конница перестала существовать. Рейтары сражались в пехоте. Затем и этого мяса не стало. Солдаты "з голоду ремни от мушкетов едали". Каждый день лили осенние дожди, ночные холода превращали воду в лед. Поляки и татары взяли русских в столь тесную блокаду, что не было возможности даже раздобыть дров и хвороста, чтобы разжечь костер.
*****
После достойного ответа Воеводы карайскому бию установилась тягостная тишина. Иудейский князь поменялся лице, потеряв самообладание вскричал: "Одному Богу известно, что нас ждёт в будущем, боярин. Но ты, сейчас, можешь прекратить войну и уберечь тысячи своих земляков от смерти и разорения. Прояви смелость, убеди послов не перечить султанскому фирману и отправляйся доживать свой век в вотчину". Затем Наместник резко повернулся спиной к Шереметеву, как бы давая понять, что аудиенция закончилась. Стоявший сзади, безмолвный слуга жестом показал Василию Борисовичу на выход.
*****
Тогда в 1659 году, ситуация под Чудновым была безвыходной. На помощь рассчитывать не приходилось. О бедственном положении армии Шереметева свои узнали слишком поздно. На правом берегу Днепра русских войск было очень мало. Более-менее значительный отряд стоял в Киеве: около 5 000 человек. Но киевские воеводы Барятинский и Чаадаев не могли оставить город без русского гарнизона.
В лагере под Чудновым кончились запасы пороха. Польская артиллерия теперь безнаказанно расстреливала позиции русских, а воинам Шереметева уже нечем было отвечать. Гибнуть, не имея возможности отплатить кровью за кровь, смертью за смерть, – худшее наказание. Сражение превратилось в методичное и безнаказанное истребление русского воинства. И Шереметев пошел на переговоры с поляками, заключив мир, для русских очень тяжелый.
Русские должны были вывести свои войска из Киева, Чернигова, Переяслава, Нежина. Фактически это означало капитуляцию, полный вывод войск с Малороссии и признание поражения в войне, начатой в 1654 году. Шереметев и другие знатные русские должны были оставаться в плену польских гетманов Потоцкого и Любомирского и у татарского нурэддин-султана Мурад-Гирея до тех пор, пока не будут исполнены условия договора.
Шереметев не из малодушия согласился на капитуляцию. За годы службы на Малороссии, за почти два месяца беспрерывных боев под Любаром и Чудновым, боярин, очевидно, понял: этот край не стоит русской крови. Нет смысла гибнуть за чужую землю, нет никакого резона помогать неверным черкасам, которые "москалей" не считают своими, а потому готовы бросить их в самую тяжелую минуту.
Разумеется, Шереметев не имел полномочий заключать мирный договор. Когда поляки потребовали от Барятинского оставить Киев, ссылаясь на договор с Шереметевым, русский воевода отвечал: "Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!" Осудили и не признали договор и в Москве. Однако с оценкой черкасов вполне согласились: "на черкас надеятца никако невозможно и верить нечему".
*****
Всю обратную дорогу до пещерной темницы Шереметев размышлял о случившемся: "Видно крепко Султан припёр местного хана, ишь как шакалы суетятся. Им привычнее напаскудить и смыться за Перекоп, а тут тонкости нужны. Головой за слова ответить придётся. Султан не зря мирится через посредников, чтобы в случае .чего спихнуть на них негоразды и развязать себе руки". Горький опыт договоров с врагами убедил боярина в их подлом коварстве.
*****
Шереметев надеялся спасти людей, сохранить их для будущих сражений. Увы, он явно переоценивал благородство своих противников. Согласно условиям капитуляции русские ратники, кроме воевод и командиров полков, должны были сложить оружие. Им позволили оставить только сотню топоров, необходимых, чтобы нарубить дрова. Безоружные русские были слишком ценной добычей, чтобы ее можно было выпустить из рук. Дело в том, что в те времена русские, как и поляки, отправлялись на войну в дорогих нарядах, украшали оружие, доспехи, парадную одежду золотом, жемчугом, драгоценными мехами. Когда польские гетманы пригласили Шереметева на обед, то были поражены роскошью его наряда, сверкавшего золотом и подбитого драгоценными соболями. Князья Козловский и Щербатов ему мало в чем уступали. Видимо, было что пограбить и у командиров солдатских и рейтарских полков, и даже у простых ратников. "У нас, – кричали татары, – добыча пропадает! Поляки милостивее к врагам своим, москалям; за столько трудов, за столько страданий, за столько крови хоть бы обоз московский облупить дали!"
Татары не преминули воспользоваться беспомощным положением русских, как только представилась возможность. Поляки обещали охранять русских от татар, но слова своего не сдержали. Их караулы не сумели или не захотели помешать татарам. Русские не сдавались и тут, отбивались от крымских грабителей и работорговцев поленьями, ножами, однако силы были неравны. Множество русских было вероломно убито, множество захвачено в плен и продано в рабство. Самого Шереметева Любомирский и Потоцкий передали татарам.
В Москве были потрясены случившимся. А как реагировали в Европе? Ответ найдём в книге шереметевского летописца Александра Барсукова: "Несчастье, постигшее московскую рать и её главного воеводу Василия Борисовича Шереметева, принято было в католической Европе за "милость Божию ко всему христианскому миру".
1 часть https://zen.yandex.ru/media/id/5dade2343639e600af7a5d86/uznik-zamka-chufutkale-chast-1-put-k-gorlatoi-shapke-5e452917ed9e3c373ebf59b4
3 часть https://zen.yandex.ru/media/id/5dade2343639e600af7a5d86/21-god-v-krymskom-plenu-uznik-zamka-chufutkale-5e47663e6e1cd54e7a5c9001