Моя беременность протекала отлично, просто по учебнику, никаких осложнений и отклонений от нормы. Подозрения, что что-то идёт не так появились у меня только на последней неделе, когда шейка матки предательски не хотела готовиться к родам, но врач уверяла, что она может «созреть» непосредственно в момент родов. Что меня и успокаивало. К слову, договариваться с конкретным врачом о родах я не собиралась, я посчитала, что идеальная беременность – это залог удачных родов. Но нет… Вы должны это знать. Муж настоял на том, что нужно выбрать доктора и договориться. Нехотя я всё же последовала его совету. И это было самое правильное решение.
Ровно в 40 недель, около двух часов ночи я проснулась от тянущих болей в животе, я им не придала особого значения, потому что тренировочные схватки меня мучали давно. Периодами я проваливалась в сон, но часам к пяти утра поняла, что спать больше сегодня не придётся. Я встала и стала засекать периодичность схваток, они шли чётко через шесть минут. Я забеспокоилась, но они были не сильными, и я решила ждать утра, чтобы отправиться к врачу.
В 8.30 я уже подпирала дверь кабинета в ожидании доктора. Врач посмотрела, сказала, что шейка не готова и предложила госпитализацию. В этот момент я больше всего боялась снова попасть в стационар и застрять там. С ужасом в глазах, я попросила не укладывать меня, в качестве аргумента привела, что живу через дорогу и успею добежать в любом случае. Доктор согласилась, с условием, что я загляну еще после обеда. Так я ходила три раза и вечером, уже с очень серьёзным видом врач снова заговорила о госпитализации.
Я сходила за вещами и в слезах явилась в приёмное отделение. Дежурная акушер поинтересовалась: что же меня так расстроило? На что я выдавила: «Страшно…». Она улыбнулась и сообщила мне, что тем, кто приходит во второй раз страшнее гораздо. Надо ли говорить, что она мне точно не подбодрила.
Из приёмного отделения меня прямиком направили в родзал, что несколько обрадовало меня, я подумала, что по крайней мере беременной я в роддоме не застряну.
В родильном отделении я уже в хорошем расположении духа познакомилась со всеми акушерками, достала нужные вещи и улеглась на КТГ.
Моя врач пришла проверить раскрытие и вдруг я почувствовала, что отходят воды. После чего доктор сделала, то зачем она, собственно, зашла и тут я почувствовала настолько сильную схватку, что мгновенно провалилась в какое-то изменённое состояние сознания и попыталась рвануть с родильной кровати. Акушерки быстро меня вернули на место и сказали, что нужно потерпеть… лёжа… Девочки, кто рожал, я думаю, поймут, что это невозможно. Я стала кричать, чтобы меня немедленно обезболили.
Но в этот момент врач пыталась расспросить меня, заполняя какую-то важную анкету. Она интересовалась у меня, куда я выезжала в последний год и ещё какую-то ерунду. Но поняв серьёзность моих намерений, она отвлеклась от своего допроса и пошла за анастезиологом.
Через несколько минут в дверях появился седой весёлый мужичок с ворохом бумаг. В этот момент я от боли каталась на спине и дурняком орала какие-то неприличные вещи. Анестезиолог, выяснив у меня, зачем же его пригласили (не понятно ведь, правда?), предложил мне подписать документы о том, что я в общем-то не против эпидуральной анестезии и скорее всего, что всю ответственность за его косяки беру на себя. Что на самом деле было в бумагах, я, конечно, не знаю. Если я переписала в этот момент на него свою квартиру, я бы не удивилась. И более того, я была бы не против подарить ему что угодно, лишь бы эта адская боль прекратилась. Садизм заключался еще и в том, что надо было не только поставить подпись, но и что-то написать словами. После того, как документы были в порядке, доктор, не спеша, повернул меня на бок и воткнул в спину катетер. В этот момент где-то в голове я услышала хруст.
Продолжение здесь.