(2003)
Так как работа в "Бродячей собаке" не отнимала все мое время, в свободные часы я старался заниматься хоть каким-то подобием профессиональной деятельности.
Так случай стал заносить меня на территорию корпоративных праздников. Надо сказать, что в начале нулевых, когда традиционный театр не жировал и с трудом изыскивал средства на постановки, все самое яркое и зрелищное по части шоу происходило в корпоративном сегменте.
Там работали профессиональные режиссеры, художники, светописи, декораторы и актеры. Так как корпорации зарабатывали в то нефтяное время очень неплохо, то и праздновать они любили широко и средств на реализацию самых буйных своих фантазий не жалели.
Мне довелось поработать с такими серьезными профессионалами в этой области, как Василий Назаров, Лена Барабанова и Виктор Крамер. Последний, к его чести, умудрялся качественно служить не только корпоративному монстру но и театру. Я до сих пор не понимаю, как ему это удавалось. Но удавалось.
Я обязательно позже расскажу про свой очень разный опыт в этой сфере, но сейчас речь о другом. Кроме заказных корпоративных мероприятий, мне время от времени удавалось вписаться в качестве режиссера и в события, связанные с культурой. Они тоже были разные и инициировалсь различными институциями. Самым незабываемым для меня опытом стало участие в качестве постановщика одного из сезонов ежегодного фестиваля "Музыка Большого Эрмитажа", который проводился во дворе Зимнего дворца.
Этот удивительный проект был придуман и реализован одним человеком - директором Эрмитажного оркестра, композитором Сергеем Николаевичем Евтушенко. В свое время ему пришла в голову идея, что в сезон белых ночей эрмитажный двор становится идеальной площадкой для уличного музыкального фестиваля. Контекст места обязывал к синтетическому действию, в которое бы органично вплетались музыка, естественные декорации дворцового фасада и театральное действие.
Каждый год Сергей Николаевич придумывал для фестиваля объединяющий сюжет, подбирал музыку, сочинял либретто и упорно шел к идеалам синтетического театра.
В тот год, когда я оказался в команде, было придумано трехдневное действие. В первый вечер в Эрмитажем театре игралась опера Джузеппе Сарти, которой в исторические времена и открывалась это сцена.
Во второй и третий вечера мы перемещались во двор и представляли публике двухчастную эпопею.
В первый вечер оркестр играл "Фантастическую симфонию" Берлиоза, а на сцене в сопровождении танцоров и мобильных декоративных ширм Сергей Маковецкий читал "Невский проспект" Гоголя.
В третий, заключительный, вечер оркестр играл сложносочиненное произведение, собранное из классиков и минималистов, под эту музыку транслировался сложносочиненный видеоряд в духе "Коянискацци", а на сцене музыкант Юрий Шевчук и актриса Дина Корзун читали стихи Арсения Тарковского и его современников.
Все это великолепие тоже заслуживает отдельного рассказа. А сегодня я хочу вспомнить забавный случай, связанный с Маковецким, Берлиозом и Гоголем. Точнее Чеховым.
С Сергеем Васильевичем Маковецким мы репетировали проект урывками, по несколько дней, начав где-то за месяц до события. Мы с продюсером решили сохранить интригу и не рассказывать зрителям, что именно будет исполняться на фестивале.
В один из визитов Маковецкого в Петербург, мы отправили его на телевидение, чтобы он посветил лицом и подтвердил свое участие. Естественно, не раскрывая подробностей ожидаемого действа. Однако Сергей Васильевич достаточно поверхностно воспринял нашу просьбу и на первом же минуте озвучил, что исполняться будет симфония Берлиоза, а читать он будет Гоголя.
Мы смирились с этим каминг-аутом и уже перестали скрывать подробности, выдавая в анонсы всю информацию. И вот пролетел месяц и накануне события я поехал встречать Маковецкого в аэропорт. Времени оставалось мало и была надежда, что мы сможем прорепетировать по дороге в отель.
Однако в автобусе начались странности. Сергей Васильевич с жаром стал меня убеждать, что он долго думал над сюжетом и пришел к выводу, что Гоголь ка-те-го-ри-чес-ки не подходит к нашему спектаклю. По его мнению, лучше всего на Берлиоза ляжет текст Антона Павловича Чехова. Более того, Маковецкий объявил, что знает точно, какое именно произведение подойдет идеально, - рассказ "Черный монах".
На мои вежливые доводы о том, что он сам лично обещал публике Гоголя, хотя никто за язык его не тянул, да и сценография все уже была отрепетирована под определенный текст и сюжет, Сергей Васильевич ответил, что он сейчас попробует на практике меня убедить в своей правоте.
Тут меня озарило, что Маковецкий просто-напросто не очень твердо выучил текст Гоголя и плавает в нем. А "Черный монах" Чехова - это же знаменитый спектакль в постановке Камы Гинкаса, который Сергей Васильевич с невероятным успехом много лет играл в московском ТЮЗе. Разумеется, знал его идеально.
Однако в тот момент спорить с маэстро было бесполезно. Я понимал, что должен дать ему шанс. Поэтому, когда мы приехали в отель Европа и переместились в люкс, положенный Маковецкому по райдер, тот усадил меня в глубокое кресло, а сам, в домашнем халате и тапочках (ибо костюм тут же сдал в химчистку) разыграл передо мной целиком весь знаменитый спектакль.
Можете ли вы представить мое тогдашнее ощущение. Молодой человек, без особого опыта и регалий сидит в кресле в самом роскошном номере одного из самых роскошных отелей Петербурга. А перед ним одним народный артист России Сергей Маковецкий во всех мельчайших подробностях играет спектакль, на который в Москве даже за большие деньги практически не попасть.
Когда упал воображаемый занавес, и разгоряченный артист спросил меня "ну как?!", я ответил честно: "это гениально, но завтра мы будем читать Гоголя".