СЕРЁГА ИЗ ЛУКАШЕЙ
Биробиджан не настолько известен, чтобы люди, не бывавшие в нём, знали названия отдельных районов и улиц. Серёга знал, а потому в военной комендатуре приморского города валял дурака так искренне, что капитан-лейтенант, начальник патруля, не мог понять кто перед ним – душевно больной или отпетый наглец. Но всё по порядку.
Серёга был огромного роста, не имел проблем со здоровьем, окончил 10 классов школы № 4, расположенной в Лукашово, что в Биробиджане. Здоровый душой и телом, мой друг не поступил в институт, и это позволило военному комиссару области направить его в военно-морскую часть особого назначения. С тех пор Серёга с гордостью говорил: «Спецназ не кучка…, а если кучка, то очень большая». Требования секретных инструкций не позволяли Серёге говорить кому бы то ни было в какой части он служит, и Серёга не говорил, как бы «убедительно» его об этом не спрашивали.
Вот теперь мы вернёмся в военную комендатуру приморского города, куда Серёга «залетел» по случаю самоволки.
– Так откуда ты, говоришь, матрос? – в который раз спрашивал его капитан-лейтенат.
– С Лукашей, – глядя в глаза суровому офицеру, отвечал Серёга.
– Я не знаю такого места. Из какой части?
– Из войсковой, естественно.
Беседа продолжаласьболее часа. Капитан был то ласков, то переходил на крик. Ситуация грозила выйти из-под контроля.
– Слушай ты, посланец Лукашей или откуда ты там ещё, я ведь могу и силу применить, – кричал капитан-лейтенант, – здесь не детский сад.
– Пожалуйста, – спокойно отвечал матрос, – рискните здоровьем. Применять физическую силу Уставом не положено.
К этому времени в суточный наряд по комендатуре заступала другая часть. Молодой лейтенант доложил о прибытии.
– Вот, оставляю тебе подарок, – ткнул пальцем в Серёгу капитан-лейтенант, – задержан без документов и говорит, что с каких-то Лукашей, а где эти Лукаши говорить, урод, не желает. Может тебе скажет, если конечно ты ему «популярно» объяснишь такую необходимость.
Каплей2 незаметно показал кулак лейтенанту, намекнув, какое средство необходимо использовать в разговоре с упрямым матросом, и вышел, а лейтенант уселся за стол на его место и так же приветливо, как первоначально каплей, спросил:
– Откуда, матрос?
– С Лукашей, – уже привычно ответил Серёга.
– С Лукашей – это хорошо, только так ты можешь лепить каплею, а мне докажи, что с Лукашей. Там босоты не меряно, и если ты не молотишь под лукашовского, раскинь мне за Лукаши и я поверю.
Тут пришло время удивляться бойцу спецназа.
– В какой школе учился, – вдруг строго спросил лейтенант.
– В четвёртой.
– Кто преподавал историю?
– Белла Исааковна Ложкина, а сын её Мишка сейчас детским врачом работает, он во второй учился, не в нашей.
Лейтенант встал из-за стола, посмотрел на Серёгу так, словно тот привёз ему от мамы посылку с кедровыми орехами и салом, и с восторгом воскликнул:
– Земляк! Ну, как же тебя угораздило? – И не дожидаясь ответа, – Что там слышно на Лукашах?
Серёга не успел ответить, потому что в это время помещение заполнил капитан-лейтенант.
– Как успехи? – лицо у него было довольным, поскольку он сдал наряд и неизвестный матрос уже не его печаль-забота.
– Нормально, – раздражённо ответил ему лейтенант, недовольный тем, что его вытащили из Лукашей, как из тёплой постели по тревоге.
– Ты с ним не либеральничай, – каплей кивнул в сторону Серёги, – пусть говорит, откуда он, а то ведь можно и…
– Да пошёл ты, – огрызнулся лейтенант, – что бы ты понимал… это же с Лукашей пацан!..
– А ты с ним ещё на брудершафт выпей, – не обратил внимания на нарушение субординации каплей, обрадованный окончанием наряда.
…И они действительно выпили, и говорили про Биробиджан и Лукаши, и вспоминали общих знакомых. А утром лейтенант отпустил Серёгу к месту службы, не записав самовольщика в книгу задержанных, и каплей так и не узнал из какой части Серёга, и что такое Лукаши.