Роды для любой женщины - это неизгладимое событие в жизни. Большое счастье, если женщина вспоминает свои роды с радостью и с благодарностью к врачам. К сожалению, для очень многих женщин в нашей стране роды стали кошмаром из-за безответственного и хамского отношения акушеров в роддомах. У меня тоже остались очень тяжелые воспоминания о нахождении в Калужском городском родильном доме.
Беременность у меня протекала сложно с самого начала - практически все время я пролежала на сохранении: матка постоянно находилась в тонусе, была угроза выкидыша. На тридцатой неделе у меня начали отходить воды и муж сразу повёз меня в городской роддом.
Меня оформили в акушерское обсервационное отделение: заполнили данные в журнале, заставили вытряхнуть из спортивной сумки все вещи, которые я заранее приготовила в роддом , переложить все в прозрачные пакеты ( полный бред!); свою одежду одеть не разрешили - выдали облезлую, бесформенную, застиранную сорочку, поставили клизму, и я с двумя пакетами в руках потащилась на второй этаж, где меня должна была осмотреть доктор.
Время было семь часов вечера , в отделении осталась дежурная врач- акушер и акушерка- медсестра. Врач нудно и долго заполняла теперь уже свой журнал, не обращая никакого внимания на мои стоны , на ее лице не выражалось ничего , кроме равнодушия и желания поскорее закончить писать и уйти к себе в ординаторскую.
Меня положили в предродовую палату, в которой лежало четыре женщины , и медперсонал удалился. Мы лежали впятером и поочерёдно орали от схваток. Когда наши вопли, видимо, доносились до ординаторской, приходила медсестра и с раздражением и комментариями, типа : « чего орете, надо было думать, когда ноги раздвигали, чем это закончится, кобылы» - оценивала обстановку в палате. Кто рожал знает, что во время схваток женщина не может адекватно реагировать на окружающую обстановку, она как бы находится в другой реальности: где она один на один со своим пытающимся появиться на свет малышом. Она ждёт от людей помощи, и опять уходит в свою боль и страх за роды, поэтому эти хамки и позволяют себе такое обращение, зная, что рожающая женщина ей ничего не сделает. Нам всем было не до ее хамских слов, мы стонали и плакали от боли. С молоденькой девушкой, лежащей на кровати рядом со мной, случился нервный припадок : ей казалось, что она умирает, и она просила меня ее спасти. Я не выдержала и пошла ругаться в ординаторскую, там "тети" мирно пили чай и о чём-то весело беседовали. Ее « спасли»: обругали последними словами и вкололи снотворное, чтобы спала и не орала. Так как время приближалось к ночи, снотворное вкатили всем, чтобы не орали и не мешали акушеркам спать. Врач не заходила в палату совсем, вести « с поля боя» ей приносила медсестра, которая периодически прибегала в палату и лаяла на нас, как овчарка. У кого-то из женщин, несмотря на снотворное, роды всё-таки начинались, тогда их забирали в родовую палату( вернее они туда ползли на своих ногах), мы слушали душераздирающие крики из родовой, и крестились, когда стоны женщины сменялись писком новорожденного малыша.
У меня родовая деятельность была слабой, поэтому мной никто не занимался, вкололи в вену лекарство, которое снимает тонус и еще дозу снотворного, решили меня оставить другой смене, которая должна была прийти утром.
В девять утра в палату пришёл врач— узист с ноутбуком, сделал мне узи и сказал, что с ребёнком все нормально. Я немного успокоилась и ждала, что акушеры из новой смены наконец-то мною займутся. Как в последствии выяснилось, шея ребенка была обвита пуповиной , но узист этого не заметил или ему было все равно, что на экране монитора .Рожать естественным путем при таком состоянии ребенка было опасно, требовалось кесарево сечение, но всем было наплевать на моего малыша и его дальнейшее здоровье.
Часам к одиннадцати меня заметили и перевели в родовую палату, укололи лекарство для стимуляции родов(о кесаревом сечении вопрос даже не поднимался). После укола я в течение пятнадцати минут родила ребёнка. Какого же было мое негодование, когда я услышала от акушерки, что ребёнок совсем слабый, так как пуповина обвила его шею, и ребёнок получил кровоизлияние в мозг. Но осознать до конца эту новость я не смогла : у меня оторвался кусок последа и остался в матке, мне вкололи наркоз и сделали чистку.
Очнулась я после наркоза часа в три дня. Меня повели в детское отделение показать ребёнка: увидев его, я едва не лишилась чувств.
Он лежал в прозрачном боксе весь в каких-то трубочках, синий , с кровяными подтеками по всему телу, особенно их много было на голове.
После роддома я ещё месяц лежала в отделении патологии новорожденных. Моему сыну ставили диагноз: послеродовая гидроцефалия. Что я пережила за этот месяц - одному Богу известно.
Мой малыш выкарабкался, выжил и сейчас вполне здоровый и нормальный ребёнок , мы сделали для этого все возможное и невозможное. Но роды я вспоминаю как кошмарный сон. Я не могу понять, зачем такие люди идут работать акушерами, да ещё в стационары. Они нас, рожениц, ненавидят, мы их раздражаем, никакой эмпатии у них нет. С каким чувством они приходят с работы: « как мне надоели эти орущие кобылы»? Я не могу забыть лицо этой врачихи: пока она заполняла свой журнал, я смотрела пристально на неё, видимо, пытаясь понять, что мне ждать от неё. Это была довольно молодая женщина, до сорока лет, блондинка с приятным лицом, правда, довольно полная для своих лет, и , как мне показалось, ленивая и ничем не прошибаемая. Ни одного хоть сколько - нибудь приветливого слова я от неё не услышала. Если бы я была при других обстоятельствах, я бы, конечно, это безобразие так не оставила: выяснила бы ее фамилию, написала официальную жалобу и потребовала сатисфакции. Но тяжёлое состояние здоровья моего малыша после восемнадцати часовых родов не позволило мне найти силы на эти разбирательства. Но в памяти все это сидит жутким кошмаром до сих пор.