В двадцатишестилетнем возрасте в жизни Фредерика Шопена появилась женщина, которую он называл "моя хозяйка". Звали её Аврора Дюдеван, больше известная под псевдонимом Жорж Санд. Композитор писал в своём дневнике:
Для тебя, Аврора, я готов стлаться по земле. Ничто для меня не было бы чрезмерным, я тебе отдал бы всё! Один твой взгляд, одна твоя ласка, одна улыбка, когда я устаю. Я хочу жить только для тебя; для тебя я хочу играть нежные мелодии. Не будешь ли ты слишком жестокой, моя любимая с опущенным взором?
Вся сложность их взаимоотношений представлена в музыке Шопена. Слушая её, чувствуешь какую-то надрывность, мучительные попытки достичь душевного равновесия. Борис Пастернак точно подметил, что у Шопена "музыка изобилует подробностями и производит впечатление летописи его жизни".
Почти сразу Аврора поняла, что Фредерик не создан для L'amour charnel, она сильно отражалась на его и без того слабом здоровье:
Я знаю, что многие люди меня обвиняют - одни за то, что я его измотала необузданностью своих чувств, другие за то, что я привожу его в отчаяние своими дурачествами ... А он, он жалуется мне, что я его убиваю отказами, тогда как я уверена, что я его убила бы, поступая иначе.
Ну и что оставалось делать в такой ситуации? Только писать романтическую музыку, полную страданий и несбывшихся грёз. В очерке Андре Моруа о Жорж Санд показан пример платонического единения этих двух талантливых людей:
Особенно объединяла их любовь к красоте. Однажды вечером в Ноане она ему стала рассказывать, как она умела это делать, о деревенской тишине и о чудесах природы.
- "Как прекрасно всё, что вы рассказали", - сказал Шопен.
- "Вы находите? - ответила она. - Ну, так переведите это на язык музыки".
Тотчас же Шопен сымпровизировал настоящую пастушескую симфонию. Жорж Санд, стоя рядом с ним и ласково положив ему на плечо руку, шептала: "Смелее, бархатные пальцы!".
Кто знает, сочинил бы Шопен столько выдающихся произведений за свою короткую жизнь, если бы не было этой руки на его плече и чарующего влияния Ноана? Кто знает даже, прожил ли бы он столько?
После расставания хозяйка Ноана разделила комнату Шопена на две части. Одна была превращена в кабинет, другая в библиотеку. Разделению подвергся также парный портрет композитора и писательницы кисти Эжена Делакруа. Произошло это после смерти художника. По одной из версий на этом настаивала госпожа Дюдеван, но более вероятной причиной выглядит жадность владельцев полотна. Разделив картину на две части, они получили больше денег. В результате "акта вандализма" портрет Жорж Санд сейчас находится в музее Копенгагена, а портрет Шопена можно увидеть в Лувре.
Из восемнадцати вальсов Шопена до-диез минорный, пожалуй, самый известный. Композитор опубликовал его в 1847 году. В тот год его роман с писательницей подошёл к окончательному завершению, они перестали общаться даже письменно.
Музыка вальса насквозь пронизана романтикой. Неторопливые и томительные "вздохи" вступления сменяются непрерывно кружащимся, лёгким, полётным движением, "улетающим" в самую глубь фантазий. Третья тема вальса синтезирует "вздохи" и полётность, как светлое воспоминание о чём-то далёком. Это кристально-чистая романтика, которую нельзя ни с чем смешивать. Пианистке Хатии Буниатишвили удаётся сделать это особенно хорошо. Чтобы ни говорили менее одарённые музыканты и критики, её туше это "Монблан чувства".
Традиционная несмешная байка:
Шопен обладал необычайной тонкостью чувств. Он не мог выносить никакой неряшливости и небрежности манер, и в особенности он был чувствителен к состоянию своих рукописей. Одному своему другу Шопен дал на некоторое время рукопись партитуры своего фортепианного концерта.
Зная, сколь щепетильным был композитор, тот всякий раз, намереваясь взять в руки рукопись, надевал белые перчатки, что бы ни в коем случае не испачкать страницы. Когда он вернул рукопись партитуры, на ней не было ни малейшей соринки или пятнышка. Шопен осторожно открыл партитуру, и тут же на его лице появилась ужасная гримаса:
"Дорогой мой, - воскликнул он, - ты курил, когда читал мою рукопись!"
А Вы, дорогие мои читатели и авторы, до сих пор не сохранили себе постоянно пополняющийся каталог публикаций. Это возмутительно, ведь так не долго утонуть в Океане между Нот.