Сегодня в Boulogne-Billancourt, под Парижем, сценарист и писатель Эстер Манн (Ester Mann) и режиссер-постановщик Левон Минасян (Lévon Minasian) представят свою книгу Le fil des anges «Нить ангелов». В медиатеке Ландовски, что на авеню Андре Мориз, супружеская пара раскроет почти все секреты создания успешного романа, за который получила Гран-При Senghor 2019 и Trophée des NAM 2020.
Их личный роман вспыхнул в Париже семнадцать лет назад.
Тогда, в самом начале нулевых, было бы интересно показать влюбленным флешфорвард из любого сегодняшнего книжного магазина Франции с их именами на книге с красной лентой лауреатов премии Сенгора. Еще интереснее было бы увидеть их лица крупным планом. Я подобных монтажных склеек почему-то сделать не смог, поэтому мы просто встретились с авторами на rue Léon Bloy и поговорили о том, как они в четыре руки написали историю старого канатоходца Вазгена, который перед выходом на пенсию ищет мальчика-сироту, чтобы обучить его своему искусству. Но вопреки своим планам, неожиданно передает свои знания юной Тамар, а она вынуждена выдавать себя за парня и лгать о своем возрасте, чтобы добиться успеха.
Какова механика создания совместного романа?
Л.М.: Когда пишешь в четыре руки, каждый из нас знает, что взять на себя. Я сочиняю историю, а Эстер — литературу. Я создаю ветви, а она — листья и цветы.
Неудивительно, что ветви и листья перед глазами Эстер и Левона часто обдуваются нормандскими ветрами, а история в романе происходит на фоне армянских пейзажей под звуки гюмрийского диалекта. Окончив Парижский университет Кино и впитав традиции самых разных культур, Минасян легко и иронично монтирует интонации и ритмы в собственном киноязыке. Даже если это не кино.
«В этот раз мы выбрали прозу, потому что так ты абсолютно свободен и независим»
Как строятся отношения между между вами? Как вы работаете?
Э.М Если Вы про проблемы, то их нет. Левон решает, что происходит, а я — как именно.
А если вдруг что-то идет не так?
Э.М: Я совершенно не влюблена в свои тексты, и если Левону что-то не нравится, легко нажимаю кнопку delete. Я понятия не имела о том, что такое пахлеван, и даже слово «кяндрбаз» мне ни о чем не говорило. Я и не слышала о том, что существует духовная составляющая у армянских канатоходцев. То, что я видела в Европе, было скорее похожим на аттракцион. Или на цирк.
Мы изучали архивы, ездили по Армении. Собрали много документальных материалов. Мне было очень важно подчеркнуть резкий контраст между тем, какое восхищение и уважение вызывали в прошлом эти богатыри, а сейчас находясь на грани нищеты, с горечью смотрят на то, как исчезает никому не интересный вид искусства. Этот феномен тоже мне был интересен.
Меня заинтересовало не столько само искусство, а, скорее, взаимоотношения между дедом и внучкой. Вообще, они, эти отношения вполне могли бы развиваться и на фоне другой профессии. Не это главное в истории