Правда часто топится-в прямом и переносном смысле этого слова. Правда в том, что на борту «Титаника», в одном из его нижних трюмов, покоилась мумия древнеегипетского . Рокового груза не должно было находиться на круизном лайнере. Археологи предупреждали о повышенной осторожности в обращении с артефактом, на саркофаге которого имелись предостерегающие отметки. Согласно правилам перевозки столь особенного груза, мумию надлежало транспортировать отдельным рейсом, без единого светского пассажира на борту.
Один из самых богатейших людей, господин Р., купивший мумию для собственной коллекции, жаждал обладания раритетом немедленно. Мумию, запечатанную в узкий ящик из дубового дерева, под покровом ночи подняли на борт гигантского судна в Шербуре. Тот, кто при жизни являлся опаснейшим из жрецов, попал в пространство, перенасыщенное энергией и гордыней, праздностью, тщеславием и беспечностью-с одной стороны и печалью, тревогой и неутолёнными амбициями с другой стороны.
Мумия таилась в трюме. Низменные эмоции пробивались сквозь деревянные покрытия, сквозь вековую пелену, сквозь мнимость смерти.
Мумия, или точнее, некая часть её сознания, её энергии, её глубинной сути очнулась и - поверьте - если бы среди пассажиров «Титаника» не оказалось сербиянки и румынки по отцу и русской по матери Анны Валенеску-на «Титанике» не спасся бы НИКТО. Спасательные шлюпки были бы бесполезны.
Неожиданно для самой себя Анна Валенеску ощутила нечто похожее на внеурочный удар в сердце. Сердце будто начало биться во много крат сильнее. Родная бабка говорила ей, что у неё дар медиума. Она не воспринимала слова родственницы всерьёз. Всегда считала себя лишь чрезмерно эмоциональной, не больше. Но в тот раз она явственно ощутила нечто запредельное – зло, поднимающееся из трюма и окутывающее её тоской и отчаяньем.
Анна заплакала и поцеловала свой медальон, в котором хранились крошечное фото и льняной локон её маленького сына. Увидит ли она своего малыша? Валенеску являлась единственной женщиной в чисто мужском, блестяще подготовленном оркестре из восьми человек. Первая скрипка - красавец-англичанин лет тридцати с небольшим. Романтик и мечтатель, он любовно именовал свою скрипку леди Мари-в честь невесты. Маэстро-душа оркестра и истинный виртуоз. Если честно, то Анна находила почти причудливым, что она отправилась в рейс в статусе дублёра человека, вовсе не нуждавшегося в дублёре. Муж Анны, театральный режиссёр, два месяца назад эмигрировавший в Новый свет на скромном пароходе, приобрёл для обожаемой жены дорогой билет на чудо-лайнер.
-Будешь купаться в роскоши и музыке, - сказал ей муж.
-Буржуа, пожалуй, выбросят меня за борт, - засмеялась Анна.
В оркестре, среди восьми первоклассных мужчин-музыкантов, ей оказалось нечего делать. Она и музицировала в основном у себя в каюте. Ну а в тот, последний вечер на «Титанике» она сидела ресторане первого класса. Вышколенные лакеи. Зал, декорированный лилиями и розами. Щербет. Шоколадное мороженое. Пудинг «Вальдорф»- десерт, словно придуманный для услаждения ангелов. Фарфор с бирюзовым отливом и столовое серебро. Триумф роскоши! А она, скрипачка внезапно увидела всё это почерневшим, разбитым, погребённым. На губах невесть откуда возник отвратительный вкус соли и железа, в горле-удушье. Откуда-то из брюха корабля клубилась отравляющая всё и вся ненависть! Анна не понимала, что произойдёт, но что-то ужасное уже шло в наступление на шикарный лайнер. Ей захотелось зажмуриться и перенестись из Атлантики домой. Но.…Бездействовать в ожидании чуда - значит превратиться в жертву. Что побеждает неотвратимость злобного хаоса? Она вскочила и выбежала из ресторана, едва не сбив с ног декольтированную, презрительно фыркнувшую даму. Знала бы декольтированная особа то, что открылось ей, попридержала фырканье!
…Анна тайком рассматривала худощавого альтиста с седыми висками. Жан Клодт, мудрость оркестра «Титаника». Вдовец. У него дома ( она считывала сейчас всю историю его жизни с пугающей лёгкостью) двое мальчиков близнецов двенадцати лет и четырёхлетняя рыженькая дочка. Родни больше нет. Если альтист не вернётся из рейса - детей отправят в пансион для сирот. Её ребёнок тоже может стать наполовину сиротой. «Не киснуть» - приказала она себе и решительно тронула за плечо первую скрипку оркестра.
-Долго объяснять, маэстро. Но «Титаник» может погибнуть, верьте мне.
- Звонить в службу безопасности, мадам Анна?
Она печально покачала головой. - Боюсь, агенты в этом уже не помогут.
-Бокал хорошего вина? - с галантностью джентльмена отреагировал скрипач.
-Нет времени. Надо играть самое гармоничное и светлое!
Музыкант пристально и тревожно рассматривал Анну.
-Вы уверены, мадам, что вас не тревожит морская болезнь или что-то ещё?- корректно спросил он.
И в это время пароход содрогнулся с огромной силой.
-Мы опоздали и проиграли, - ахнула Анна.
-Ни за что!- бурно возразил маэстро. - Играем, играем, мадам Анна и господа! И да помогут нам всем Господь, моя леди Мари и ваши скрипки.
Как чёрные, благородные, сладкозвучные птицы оркестранты устроились на верхней палубе. Музыка, призванная обуздать древний и злой дух, вознеслась над «Титаником». Анна белая птица в светлом вечернем платье почти летала по лестницам, заглядывала в каюты и играла, играла, играла. Об этом не знала ни одна душа на «Титанике», а между тем, именно она, Музыка обуздывала и заклинала проклятую мумию и замедляла, тормозила смерть гигантского лайнера. Гармония билась с хаосом! Несколько раз у молодой женщины попытались вырвать скрипку. Руками обезумевших от ужаса людей мумия пыталась уничтожить их же спасение.
Больше ни у кого не было сомнений - «не потопляемый» лайнер терпел крушение! Восемь музыкантов, восемь слуг Музыки, восемь джентльменов играли под небом Господним, а она, Анна наоборот спустилась в третий класс. Вместо мрамора и позолоты - бедные коридоры. И - худенькие дети. И женщины с усталыми лицами. Люди сшибали друг друга в узких коридорах. Свалка. Там, на верхней палубе тоже паника, но здесь - беспросветный ужас. И - не удивительно. Мумия-то рядом! Проклятый мертвец питается отчаяньем и крепчает от него. Ледяными брызгами тьма хлестала её по щекам. Иногда, чтобы набраться сил, скрипачка хваталась за заветный медальон, и тот словно даровал мужество и вдохновение. Анна играла на пределе собственных сил, уже поднимая скрипку над головой, уже угасая, продрогшая, по грудь в ледяной воде. Вокруг неё захлёбывались и тонули. Ей нечего было дать погибающим, кроме своей игры. Но-вот оно, истинное чудо - люди, до слуха и - главное - до сердца которых всё же дотронулась своими воздушными пальцами музыка, непременно спасались. И места в лодках обязательно находились для тех, кто не утратил таланта слушать и слышать.
Всем известно: оркестр на «Титанике» играл до последнего. Не из за джентльменства, фатализма или следования профессиональному долгу он играл. Всё проще и человечнее - оркестранты спасали людей от тайного зла, прорвавшегося на лайнер задолго до того, как «Титаник» пробил айсберг.