Здоровый смех и тонкие пролетарские шутки частенько звучали под сводами СКМ. Вот Вам пара слов о цеховом юморе. При строительстве корабля, где всё металлическое, опасно применять электричество с большим током и высоким напряжением. Поэтому слесарные инструменты, такие как дрели, отрезные машинки и тому подобное, работают от сжатого воздуха. Правда освещение, конечно, есть, но оно обеспечивалось двенадцативольтовыми лампочками, какими-то тускловатыми, и с желтым светом, как незабвенные лампочки Ильича. Для питания инструмента повсюду проброшены воздушные магистрали и шланги среднего давления, примерно 3 кг, точно не помню.
Любимое, хоть и не очень часто практикующееся, развлечение молодых рабочих: приставить такой шланг к заднице товарища и надуть его, как цыган надувает лошадь перед продажей. Все это чудесно получается через казенные штаны рабочей робы, но, главное, не переборщить, а то можно лопнуть коллегу, как в фильме «Вспомнить все» со Шварценеггером. Если же соблюсти меру, то жертва шутки будет страдать жестоким метеоризмом, и звучно стравливать воздух из вздувшего живота. Ну и, при этом, естественно, гоняться за шутником с матерными криками. Так что увлеченно работавшие юноши-судомонтажники, склонившиеся над каким-нибудь фланцем с гаечным ключом, всегда оказывались в зоне риска.
Конечно, это относилось только к молодым интеллектуалам- пролетариям, мы такой фигней не страдали. Но старые седовласые производственники обычно относились к такому поведению с одобрительной снисходительностью. Дескать, что же ты за рабочий, если тебя ни разу не надули.
А теперь - про надувательство. Вот никогда мне так не хотелось спать, как в цеху во время рабочей смены. И не только мне, это как-бы общая сонная болезнь. Стоит куда -нибудь присесть, или привалиться, и ты уже дремлешь. А вот как только смена кончилась, сон как рукой снимает. Но не будешь же дрыхнуть на виду у всех, мастера тоже не дремлют, поэтому надо спрятаться, зашхериться, затаиться так, чтобы тебя не нашли, и уж подавить на массу вволю.
В качестве места для сна частенько выбирались цистерны: или главного балласта-огромные пространства между прочным и легким корпусом подводной лодки, или другие емкости внутри, благо их на корабле достаточно. В любую цистерну, обычно, ведет один лючок с крышкой на прокладке. Лючки достаточно большие, чтобы туда можно было влезть и проводить там работы. При этом писанным в инструкции, и строго проверяемым правилом было: если ты куда-то влезешь, то берешь с собой лампочку –переноску и протаскиваешь через лючок. Если в открытый лючок уходит провод, значит там кто-то есть.
По свету изнутри это не всегда понятно, поскольку лампочка тусклая, а цистерна, скажем, главного балласта, изгибается по поверхности корпуса. Залезаешь сверху, а когда добираешься до киля, то оказываешься на тринадцатиметровой глубине под самой серединой лодки. Ничего сверху не видно и не слышно. В самом низу тесновато и не уютно, как в карстовой пещере: над тобой огромная масса корабля. Но страдающим клаустрофобией на подводной лодке вообще делать нечего. Так вот, если ты залез и взял, при этом, как положено, лампочку, то найти тебя несложно. А если залезть и не взять, то никто не догадается, где ты прячешься, и те, кто посмелее, так и делали.
Но тут надо пояснить одну особенность строительства лодки: у такого корабля очень много емкостей, цистерн, трубопроводов, которые должны работать под давлением. И если в такой емкости производились сварочные работы, а сварщики на постройке всегда загружены, то после этого цистерну вместе с подходящими к ней трубопроводами надо проверить на герметичность. С нашей слесарной кочки зрения казалось, что лодку строят довольно хаотично, хотя, нам всегда говорили, что работы идут по четкому плану. Но на
вид как будто строит дачу неторопливый хозяин, у которого нет денег на то, чтобы нанять строителей- профессионалов. То тут поделает что-то, то там приколотит, словом, где есть сегодня настроение, там и трудится. Меня всегда на монтаже поражало, почему нельзя скажем закончить все работы в одном месте, а потом перейти на другое.
Но, нет, в одной и той же цистерне не по разу проводились сварочные работы, а после каждой сварки емкость надо наддувать. Наддувают, обычно, не очень сильно, примерно одним килограммом давления. Для этого вместо штатного лючка привертывают технологический - с патрубком и манометром, подсоединяют уже описанный шланг, и, погнали. Потом дают системе под давлением постоять, сколько положено по технологии, стравливают воздух, и смотрят состояние швов. И хотя перед наддувом в цистерну и покричат, и заглянут, но часто бывало, что как только начинают накачивать воздух, просыпаются внутри никем не обнаруженные сони- нарушители, начинают орать и пытаться выбраться, а путь к спасению уже отрезан!
Ничто так не мобилизует организм, как желание остаться в живых, ведь часто залезают люди без всего железного, а докричаться через несколько сантиметров титана тоже не выйдет. Поэтому колотят в задраенный лючок не жалея рук. И достают их тепленьких и взъерошенных с выпученными глазами и болящими ушами. В принципе, такое давление для жизни не опасно, можно получить максимум баротравму уха, но прошедшие через такое испытание рассказывали, что ощущения неприятные, да еще на них накладывается понимание, что если не достучаться, то придется несколько часов сидеть в темноте и мучиться. А уж пробуждение под весёлый свист воздуха и ушную боль и вовсе жестокое. Как что желающие надуть начальство в фигуральном смысле, частенько оказывались надуты в самом прямом.