Долгие выходные - такие, как на этой неделе - я всегда недолюбливал. Не люблю их и сейчас. За то, что расслабляют, выбивают из ритма. Ещё за то, что соседи порой отмечают праздники, забыв про время, место и образ действия…
Это было в прошлом месяце, накануне Дня учителя. В ту ночь я сначала и сам не понял, отчего проснулся. Что-то невидимое витало в воздухе, вибрируя и трепеща.
Спросонья, особенно в три часа ночи, я соображаю туговато. Поэтому не сразу, но понял: разбудила меня музыка. Хорошая. Красивая.
Из квартиры этажом ниже наплывал сочный мужской баритон. Голос был уверенным и сильным. Прямо молодой Магомаев, только гуще и на октаву выше. Бархатные перекаты сопровождал искусный гитарный перебор. Слова я узнал сразу:
Друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
Гитара брызнула последним аккордом, песня закончилась, стало тихо. Я ещё порадовался, что не надо вставать, утихомиривать соседей. Лениво поразмышлял: дескать, стихи женские, Марины Цветаевой, и хотя поёт мужик, но звучит достойно... И стал умиротворённо засыпать. Но тут загудело снова:
Я гляжу в горизонт,
Он здесь, в Азии, сказочно синий...
Будто кто-то нарочно
Нарядил его в ультрамарин...
Из своей комнаты, шлёпая босыми ножками, пришла взъерошенная разбуженная дочь. И я понял, что подвига мне не избежать. Укутался в домашний халат, сунул ноги в шлёпки, вышел на площадку. Там рокотало ещё громче:
В этом ласковом небе
Я ищу облака из России,
Чтоб пахнуло снегами
И хмелем твоих именин…
Вообще-то авторскую песню я люблю и характер имею не склочный. Но четвёртый час утра - не то время, чтобы приобщать детей к искусству. Я сориентировался на местности, определил, что гуляют где-то на втором этаже, и зашлёпал подошвами по ступенькам. Спускался, а навстречу мне накатывало:
Чтоб навстречу ко мне
Ты брела, задыхаясь, по снегу,
Чтобы я наслаждался
Искрящимся смехом твоим…
Празднующую квартиру нашёл сразу. Потуже затянул пояс халата, словно пояс кимоно, мобилизовался внутренне и внешне, решительно нажал кнопку звонка. Вот этот момент, когда разбиваешь чьё-то веселье, всегда самый проникновенный. Соседи реагируют по-разному. Одни начинают быковать, другие - размазывать пьяные сопли. Один раз передо мной прямо на пороге сбацали плясовую русскую. В общем, звоню.
Открыла негритянка. Точнее, мулатка. Ухоженная, приветливая, в вечернем платье. Спросила с лёгким акцентом: «Вам кого?» Меня и так-то мутило с недосыпу, а тут стало вовсе тошно. Из квартиры тем временем лилось густым потоком:
Чтобы наша печаль
Разлетелась, как пепел по ветру...
И в глазах твоих мокрых,
В которых я вечно любим…
Ну, думаю, надо же. Мулаты, романсы. Умеют люди жить. Хозяина, прошу, позовите, мэм… Хозяин появился через секунду. Мы оказались шапочно знакомыми - машины рядом ставили во дворе. Этот хозяин меня совсем огорошил. Распахнул объятия вместе с улыбкой: заходи, дорогой сосед, гостем будешь!
Я думал, он скандалить начнёт, обижаться. А он сиял от счастья. Я вошёл, как под гипнозом. Готовился попасть в пьяный бедлам. А в соседской квартире царил настоящий романтИк.
Полумрак, только в хрустальных чашечках бились трепетные огоньки свечей. На столе в строгом порядке расположились диковинные бутылки с дорогущей выпивкой, стояла ваза с фруктами. И всё. Никаких тебе тарелок с объедками, пепельниц с вонючими чинариками…
При столе имелись две строгие дамы - та же мулатка, с нею белая женщина, и господа, числом шесть. Все в дизайнерских рубашках, при часах и браслетах. У соседа-холостяка в зале только три стула, поэтому мужчины сидели на полу. Они приветственно помахивали мне руками, для удобства отгибая край скатерти. Все были слегка подшофе, но и только.
Третий стул, в углу, занимал здоровенный парень с гитарой. Он басовито выдохнул:
Нас с тобою судьба
Разделила на дальние дали,
И я скоро закончу
Тяжелую жизни игру.
И правда, играть закончил. Дисциплинированно задвинул гитару за холодильник. А сосед покаянно спросил: мешаем? Я застенчиво признался: ну разве что самую малость. Сосед горячо побожился: больше не будем! Слово офицера. Повинился: отмечаю увольнение в запас. Двадцать пять лет выслуги. Радушно предложил виски. Я отказался - до шести, говорю, ни-ни. А ещё только четыре утра…
Компания и правда больше не шумела. А с соседом мы теперь добрые приятели. Может быть, вместе отметим 23 февраля. Только тихонько, чтобы никому не мешать.