Рассказ "Весна"
Мартовские лучи солнца плавили серые сугробы, добирались до самой земли, будили в ней жизнь. Большая лужа разлилась перед крыльцом районной библиотеки, длинноногая Евдокия Ивановна Скворцова в два больших смелых шага её преодолела и с улыбкой на губах вошла в уютный светлый холл. Она поддалась весеннему очарованию, игривое настроение придало её голосу особенные витиеватые интонации:
— Доброе утро! Ручьи бегут, птицы щебечут! Весна! А вы, Дарья Сергеевна, как всегда, мрачнее тучи. Так нельзя! А ну-ка улыбнитесь!
— Что это с вами Евдокия Ивановна? Неужели погода на вас так подействовала? — удивилась гардеробщица.
— А почему бы и нет?! — задорно ответила Евдокия Скворцова и громко рассмеялась. Это было неожиданно даже для неё самой. Она смущенно прикрыла рот рукой и побежала, громко топая каблучками, на второй этаж в свой кабинет.
Женщина открыло ключом дверь, переступила порог небольшой душной комнаты и, напевая что-то жизнерадостное, открыла жалюзи и форточку, впустила в кабинет лучи ослепительного горячего солнца и свежий воздух. Двухметровые стеллажи стояли в три ряда по периметру помещения, а в центре два стола: на одном большая гора книг, а на втором канцелярия: ножницы, клей, листы бумаги, стиплер, какие-то бланки и стаканчик с карандашами, ручками, фломастерами. У единственного окна висело круглое зеркало, под ним тумбочка, накрытая желтоватой кружевной салфеткой. Евдокия Ивановна поставила сумочку на эту тумбочку, посмотрела на себя в зеркало, задумалась на секунду, а потом решительным движением вытащила из волос шпильки и русые пряди упали волнами на плечи. Женщина удовлетворено улыбнулась, подкрасила губы розовой помадой и танцующей походкой пошла к столу, на котором теснились стопки книг и журналов.
Через красивые ухоженные руки Евдокии Ивановны проходила вся поступившая в библиотеку литература. Она присваивала книгам шифры, заводила карточки в своем каталоге, приклеивала кармашки для формуляров и отправляла дальше – в библиографический отдел. Последние лет пять денег на обновление фонда почти не выделялось, и библиотека стала принимать литературу в дар.
— Так, что у нас сегодня? Пушкин, Чехов, конечно же, Толстой. Это все понятно. А вот Донцова, Маринина – неплохо, наши читатели обрадуются. А это что такое? Хм.
Евдокия Скворцова с интересом смотрела на потертую книгу в кожаной обложке. Она осторожно её открыла и ахнула. Перед ней было старинное издание на древнерусском языке. Библиотекарь попыталась перевести название, но не смогла, не смотря на то, что интересовалась древними языками и в институте училась на отлично. Она стала перелистовать страницы, на которых было много необычных иллюстраций: обнаженные женщины с тяжелыми грудями и длинными волосами, черти с огромными фаллосами, сплетение голых тел, страшные лица, искаженные гневом или с выпученными от страха глазами. Листы были желтыми от времени и почти рассыпались в руках. «Черная магия», — догадалась Евдокия Ивановна и спрятала книгу в свою сумочку.
***
«Ежели соперницу погубить желаешь, говори девять ночей подряд: девять острых мечей в спину войдут, будешь не рада свету, и ночами сон не придет, маята нападет…» — переводила страницу за страницей Евдокия Ивановна, удобно устроившись в большом мягком кресле. На коленях у неё лежала книга из библиотеки, рядом древнерусский словарь, в одной руке она держала бокал с красным вином, в другой длинную тонкую сигарету. В комнате был приятный полумрак, на стене горел маленький светильник в желтом стеклянном плафоне, из телевизора пел Джо Дасен.
Евдокии Ивановне Скворцовой было тридцать восемь лет. Мужа у неё не было, был любовник – сорокалетний доктор исторических наук из педагогического университета. Их связь длилась уже больше десяти лет. Периоды тихой радости сменялись бурными всплесками страсти, встречались один-два раза в неделю у Евдокии, ходили в театр и гуляли по ночному городу. Геннадий был женат. Это обстоятельство не смущало женщину, ей казалось, что их чувство гораздо выше всяких формальностей. Только редко, после бутылки шампанского, наваливалась на неё тоска, и она плакала, по-бабьи жалуясь на судьбу-злодейку, утром забывая о своих горьких слезах и причитаниях.
Этим вечером женщина не скучала, у неё было интересное занятие. Евдокия читала книгу, бережно перелистывая ветхие страницы: «Ежели подшутить над кем желаешь, то вызывай беса Агапа-болтуна. Насыпь щепотку соли на нож и читай над огнем: «Агапушка-болтушка, явися, повеселися, рассыпь свои шутки-прибаутки, как соль эту рассыплю в спину (имя говори) кину, так ты приходи…» Под заклинанием был нарисован пузатый черт с выпученными глазами, который хохотал, открыв большой рот и высунув длинный язык. Заклинание показалось Евдокии безобидным, даже забавным. «А, что? Может развеселить нашу Дарью Сергеевну?», — подумала она и пошла на кухню за ножом и солью.
Собираясь на работу, библиотекарь положила в сумочку коробок с солью. Нет, она не верила в магию, но по природе была любопытна и деятельна, поэтому решила провести эксперимент. Эксперимент над Дарьей Сергеевной – хмурой гардеробщицей, которая раздражала своим вечно недовольным видом: прищуренными маленькими глазками и плотно сжатыми губами.
Как обычно в восемь часом сорок пять минут Евдокия Ивановна Скворцова легкой походкой зашла в библиотеку и с улыбкой поздоровалась с пожилой женщиной в синем рабочем халате:
— Здравствуйте, Дарья Сергеевна!
— Здравствуйте, — сухо ответила гардеробщица, не отрывая глаз от газеты.
— А что это вы читаете? Дайте-ка я взгляну!
И Евдокия встала за спиной у пенсионерки, сделав вид, что интересуется статьей в Московском комсомольце, в ладони у неё была щепотка соли.
— Что вы там шепчите? Какой такой Агапушка?! — заворчала Дарья Сергеевна, а потом неожиданно подпрыгнула на стуле, да так высоко, что библиотекарь открыла от изумления рот.
— Ничего себе… — прошептала она и отошла подальше от гардеробщицы, которая вдруг высунула изо рта длинный язык и громко запыхтела.
Потом пенсионерка подмигнула Евдокии и залезла на стол. Она расстегнула синий халат, и, пританцовывая начала петь отвратительные частушки:
«Мужики! Мужики!
Я с вас сдерну штаны!
Сама юбку задеру,
Так мы встретим весну!
Улю-лю! Улю-лю!
Сейчас юбку задеру!»
Дарья Сергеевна побледнела, она не знала, что делать с обезумевшей гардеробщицей, которая сбросила с себя халат, и продолжала танцевать на столе, в одной синей майке и белых, на широкой резинке, трусах. Она выделывала кривыми в варикозных венах ногами удивительные фортели, жутко растянув лицо в улыбке от уха до уха, как клоун из фильма ужасов. На лестнице послышались шаги, и к гардеробу подошла директор библиотеки. Дарья Сергеевна обрадовалась новому зрителю, подняла вверх майку и вытащила из ситцевого лифчика обвисшие груди. Она сжала их руками и запела во весь голос:
«Сиськи-масиськи!
Смотрите, мальчишки!»
— Что?... Что здесь происходит? — с трудом вымолвила директор и попятилась назад к лестнице. — Надо вызвать скорую… Она… Она сошла с ума!
***
Евдокия Ивановна Скворцова испытывала одновременно страх, стыд, вину и… сладкое чувство власти. Да, это она свела с ума, отправила в психушку гардеробщицу. Эта мысль наполняла её ужасом и гордостью, голова начинала кружиться, а во рту становилось горячо. Придя домой, она не разуваясь, бросилась к креслу и дрожащими руками взяла в руки книгу. Она начала быстро перелистывать страницы. «Вот! Теперь ты будешь делать, все, что я захочу!» — воскликнула женщина и улыбнулась.
Дело в том, что её любимый мужчина уже вторую неделю, как не появлялся. Конечно, такое было и раньше, Евдокия уже научилась справляться со своей тоской, но, что, если попробовать его вызвать? Вот оно заклинание – на вызов нужного человека, так и написано: « Вбей гвоздь в порог и читай в открытую дверь три раза. Бесы хоть где найдут и к тебе приведут, кого пожелаешь…»
Женщина все сделала, как написано в книге. Потом она приняла горячую ванную с ароматной пеной, высушила волосы феном, намазалась кремами, духами, маслами… Надела красивое шелковое белье, чулки на широкой кружевной резинке, накрасила губы красной помадой, зажгла свечи, поставила на стол два высоких хрустальных бокала и… услышала звонок в дверь. По её лицу пробежала хитрая улыбка и, покачивая бедрами, неторопливо, она пошла встречать своего мужчину.
Он целовал её руки, клялся в любви, просил прощения… Он говорил все, что так сладко слышать женщине. А утром ушел. Ушел домой, к своей жене. Так было всегда, но почему-то в этот раз стало особенно больно, а ещё Евдокия почувствовала дикую злость и со всего размаха бросила в стену бокал с остатками шампанского. Теперь она знала, что надо делать. Книга – вот решение всех проблем! Глаза женщины заблестели, она снова листала страницы, водя пальцам по названиям заклинаний. Удивительно, что Евдокия начала понимать тексты без словаря, она бегло читала вслух самые разные заговоры, и наконец нашла то, что хотела: Отворот. На разжигание ненависти к сопернице. «Да! Ты её не просто разлюбишь, ты её возненавидишь! И тогда точно бросишь свою дуру!» — воскликнула женщина и недобро засмеялась.
***
Он пришел утром. Евдокия Скворцова уже решила, что заклинание в этот раз почему-то не сработало. Она затушила пятнадцатую сигарету, легла в постель, закрыла заплаканные глаза, разочаровано вздохнула и стала стягивать с себя чулки. В дверь тихо постучали. Женщина вздрогнула, успела подумать «почему он не звонит, а стучит?» и быстро побежала в одном черном чулке, с размазанной от слез тушью, встречать долгожданного Геннадия. Она распахнула дверь, порывисто, радостно, также, как распахивала перед ним свою душу, искренне, преданно… и замерла. Она замерла на пороге. Геннадий еле стоял на ногах, он был босиком, в растянутой нелепой майке и каких-то дурацких трико с вытянутыми коленками, взлохмаченный, бледный… Но дело не в этом, дело в том, что его руки были в крови. Это кровь ещё не до конца засохла, она была яркой, алой, наверное, все ещё теплой и липкой.
— Ненавижу её, — проговорил мужчина тихим голосом, в котором была слышна лишь усталость. Он посмотрел на свои руки, по-детски сложил губы, сморщился, затряс плечами и заплакал.
Конец.